Господин двух царств - Джудит Тарр

Филиппосу не будет от нее толку. Она послала мальчика сказать, что не придет в лазарет, и спустилась к морю. Город был обманчиво спокоен. Осадные башни стояли почти вплотную к стенам, но катапульты были неподвижны, и солдаты, обслуживавшие их, были спокойны на своих постах. Из храма Мелькарта не исходило ни единого облачка магии. Вряд ли он был разрушен — она не такая глупая, чтобы думать так. Только подавлен, потерпел временное поражение. Но какое-то время кровавых ритуалов не будет, в этом Мериамон была уверена.

Александр подтвердит ее уверенность. Или потерпит поражение, и его люди будут погублены. Не то чтобы она предчувствовала, не совсем так. Но она видела ясно, и это было результатом долгого обучения, которое получали члены царской семьи в Двух Царствах.

Немного погодя Мериамон села на песок, обхватив колени. Ее тень лениво растянулась рядом, частью на песке, частью в воде. Тень скалила зубы в сторону Тира.

— Ты хороший союзник, — сказала Мериамон. Тень бросила в ее сторону горящий взгляд и погрузилась в настороженную дрему.

Солнце поднималось выше, день становился все жарче. С удовольствием сбросила плащ. То, что было надето под плащом, заставило Филинну затаить дыхание от изумления и поинтересоваться, не собралась ли госпожа стать гетерой. Обычная египетская одежда, только и всего, вполне скромная, из хорошего белого льна, узкая, от груди до щиколоток, оставляющая открытыми плечи. Ветерок, холодноватый еще, но приятный, освежал кожу, которая слишком долго была укутана в шерсть. Он играл ее волосами, заплетенными во множество косичек, поднимал на море барашки и уносился к северу. Ей почудилось в запахе моря дыхание страны Кемет.

Кто-то подошел и сел рядом. Мериамон без удивления взглянула на Таис. Позади стояла Филинна и еще двое слуг с персидским балдахином.

— Как здесь хорошо, — сказала Таис. — И все еще прохладно. Ну, теперь ты довольна в такой летней печке?

— Здесь не так тепло, как в Египте, — ответила Мериамон.

— Потому ты так и одета.

Щеки загорелись. Она не понимала почему. Греки вовсе не скромники.

Мужчины — да. А женщины так же стыдливы, как и персидские.

— Я одета так, как все у меня на родине, — сказала она немного обиженно. — Разве что-нибудь не так?

— Нет, очень практично, — ответила Таис.

— И распутно.

— Ну, — сказала гетера, — если лямочки соскользнут, и покажется грудь, мужчины просто сойдут с ума. И полотно такое тонкое… — Ее глаза сузились, а на лице появилась улыбка. — Какую моду ты могла бы установить! Лучше, чем нагота. Прикрывает так мало, но достаточно. Знает ли наш Нико, какая ты красавица под всеми этими твоими штанами и плащами?

Лицо Мериамон залилось краской. Если бы она была мужчиной, докрасна загорелым по всему телу, может быть, было бы не так заметно. Но она была мило бледна, как подобает женщине.

Таис воздержалась от того, чтобы посмеяться над ней.

— Великий Царь прислал еще одно посольство, знаешь?

— Да, — отвечала Мериамон, благодарная Таис за ее великодушие. Она уже чувствовала приближение посольства. С ним шли маги со священным огнем и глубокой верой, неся мощный груз Истины. Наверное, они надеялись использовать ее против Александра.

— Он возвращается, — сказала Мериамон. — Он близко. Ты чувствуешь его?

Таис не нужно было спрашивать, кто имеется в виду. В лагере Александра был только один Он.

— А ты? — спросила Таис.

— Каждой частицей.

Таис смотрела удивленно, не понимая.

Мериамон встряхнулась. Ясноглазая, крепкоголовая афинянка — никакой магии, никакой тайны, только философия. Мериамон улыбнулась, вызвав улыбку и у Таис.

— Похоже, я не понимаю тебя, — беспечно сказала Таис.

— Тебе и не обязательно, — ответила Мериамон.

— Я гречанка. Я должна попытаться.

Мериамон засмеялась. Солнце, согревавшее ей спину, было едва ли не слабее, чем солнце Александра, приближавшееся теперь к ее лицу.

— Смотри! — воскликнула она. — Корабли!

Больше двух сотен кораблей с финикийскими и кипрскими командами плыли из Сидона, и Александр был на палубе флагманского корабля. Он плыл под пурпурными парусами с золотой эмблемой своего дома — многолучевым солнцем.

Тир видел его приближение. Тирцы были поражены количеством кораблей, но хитроумие не покинуло их. Их собственные корабли устремились навстречу; одни — чтобы завязать битву, другие — чтобы преградить вход в гавани. Передовые корабли флота Александра налегли на весла и понеслись прямо к узкой горловине северной гавани — боевые галеры с окованными металлом носами, словно крылатые стрелы. Над водой разносился бой барабанов и крики командиров, направляющих их все быстрее, быстрее, быстрее. Корабли Тира были недостаточно близко и недостаточно быстры, чтобы догнать их. Стрелы из луков и катапульт не долетали до них.

Передовой корабль, казалось, выпрыгнул из воды и врезался в самую середину кораблей, стеной заграждающих вход в гавань. Даже с берега, сквозь грохот барабанов и рев людей, Мериамон услышала треск дерева, раздираемого металлическим тараном. Мощные борта подались, и вода гулко хлынула внутрь, а команда стремительно попрыгала в море.

Но не для того так долго противостоял Тир Александру, чтобы первая же дерзкая попытка могла его сокрушить. Корабли Александра потопили три судна из тех, что защищали гавань, но в три, в четыре, в десять раз больше кораблей были в открытом море и атаковали флот Александра с флангов.

— Но для начала и такой победы флота Александра было достаточно. Кораблям был дан сигнал причалить к берегу.

Александр спрыгнул с борта в мелкую воду и первым из прибывших двинулся к песчаному берегу. Мериамон стояла выше по берегу, пока вся армия стекалась из лагеря, и с дамбы, и от полуразрушенного города, выкрикивая его имя. Такая любовь была настоящей силой, достаточной, чтобы сокрушать камни. Но Александр был сильнее: он впитывал эту силу, превращая ее в свет.

Мериамон не могла видеть его стройную юношескую фигуру, даже в алом хитоне: его окружали более рослые и крупные люди. Но все же он возвышался над ними. Каждый знал, кто он, и где он, и что он значит для каждого.

— Александр, — сказала она неслышно, про себя. Таис неподвижно стояла рядом, и даже по ее обычно бесстрастному лицу было видно, что она захвачена и не видит никого, кроме царя.

Мериамон встала, отряхивая песок с одежды, и протянула руку. Таис взяла ее. Легкий намек на очарование исчез из ее глаз.

— Ну что ж, — сказала она, — теперь посмотрим, что скажет Тир. — Она окинула взглядом корабли, приставшие к берегу, людей, сходивших на берег, коней, рвавшихся и ржавших, когда конюхи сводили их по сходням.