Характерник - Александр Забусов

— Кого там черти принесли?

А Лихой откликнулся:

— Свои мы, братишка. Разведка мотострелкового полка.

— Ага! Понятно. Мы балку отсунули, сами открывайтесь и выползайте, а мы отойдем и посмотрим со стороны, какие вы свои. У душар, вон тоже свои, хохлы православные воюют.

— Отходите! Будем вылазить.

Выбравшись из канализации, Лихой понял, что они попали на блок-пост в одном из районов города. К вылезшим из клоаки людям подвалили десантники, такие же молодые ребята, как и мотострелки. Летеха, начальник блока, как и подчиненные обросший недельной щетиной, не выспавшийся, с безысходной тоской в глазах, криво улыбаясь, попытался подначить Лихого:

— Ну и дерьмом же от вас несет!

— Зато живы! — глубоко вдыхая свежий воздух молвил Костров.

— По нынешним временам уже хорошо.

— Идемте отсюда, не ровен час снайпер проявится или минами накроют. — Похозяйски пригласил десантник.

Действительно, светает. Зашли в пространство между врытыми в землю плитами. Распихались по отрытым прямо на дорожном покрытии тротуаров щелям. Чего хотелось, так это воды, да хоть чего пожевать. Андрей огляделся по округе, выискивая возможные проблемы. Метров двести, здание кинотеатра, на дороге сожженные коробки БТР — три штуки. Колонной шли, так и сгорели. Т-72, закопченый, без башни. Голые деревья, грязный снег в копоти. Развалины домов. Совсем вдали семиэтажка, зияет пустыми проемами окон, перед ней, даже отсюда видны БМП, ставшие для пехоты братскими могилами. Сплошной сюрреализм!

Летеха проследив взгляд Андрея, понизив голос, пояснил:

— Ходил я туда, глянул. Стреляли с тридцати, сорока метров, в каждую из нескольких РПГ. Шансов выжить у них небыло никаких.

— Лейтенант, — пережевывая сухарь, спросил прапорщик, — где позиции триста двадцать пятого МСП?

Летеха косо глянул на Лихого, подспудно признавая в нем старшего, ответил:

— А, хрен его маму знает. Ты прапорщик, словно с луны свалился! Общего руководства и в помине нет. Нас сюда бросили, задача не ясна. Заняли круговую оборону, пока патроны есть, держимся. Потом не знаю, что и делать придется.

Снова косой взгляд на Лихого.

— Продовольствия нет, связи нет, а приказа отходить никто не отдает. Забыли нас.

— «Двухсотых» много? — спросил Андрей.

— Шестеро. Есть раненые, их бы эвакуировать. А, как? Сволочи!

Последним словом лейтенант помянул, скорее всего свое командование.

— Живем тут под постоянным огнем. Желание одно, выжить. Только, как? Скоро, вон промедола совсем не останется. За два квартала отсюда наши санитарные машины с экипажами были уничтожены боевиками еще при входе в город, хотел послать туда троих бойцов, может разжились бы хоть каким лекарством.

— Не посылай, вряд ли назад вернутся.

— И то, правда.

— Что-то тихо? — заметил Костров.

— Сейчас перегруппируются, снова долбить начнут. — Лейтенант приподнялся, окликнул кого-то из своих. — Захаров! Убрал голову, придурок. Нюх потерял? На снайпера нарываешься?

Серое зимнее утро совсем преобразило окрестный пейзаж. Блок-пост пережил еще одну ночь в аду Грозного. Несмотря на прогноз лейтенанта, канонада боя обходила их стороной. То справа, то где-то на окраинах, на самом въезде в город слышалась автоматная перекличка, раскаты артиллерийских выстрелов и взрывы гранат. Вдали от них рычали движки боевых машин, скрежетали и звенели траки. Кто с кем воюет не ясно. Лихой решил, что пора уходить. Он одинокий волк, к тому же пацанов он вывел, они большие мальчики, смогут за себя постоять, свой полк найдут. Пора переходить к главному, все едино целой группировке он помочь не сможет. Его задача проста: выбраться из города, добраться до Моздока, а там военным бортом улететь в Москву. Кажется, чего проще?

— Т-товарищ л-лей-йтенант!

Один из наблюдателей, молодой белобрысый мальчишка, больше похожий на подростка, чем на солдата-десантника, чумазый, в потешно сидевшей на голове каске, позвал взводного.

— Что там?

— Д-дух! Д-дух с б-белым флагом!

— Что-о?

Все кто мог передислоцировались в указанную бойцом сторону, вглядывались в аборигена шедшего к блоку, державшего над головой палку с привязанной к ней грязной наволочкой. Лихой через взятый у покойного старлея бинокль изучал парламентера. Серьезный дядя. Одет не в камуфляж, а скорее в демисизонное пальто. На голове папаха. Борода, не недельная щетина, ухожена. Явно не полевой командир, но лицо приближенное. Что же ты, хитрый нохчи нам скажешь? С чем к нам идешь?

Когда до поста осталось дойти не более пятидесяти метров, парламентер остановился, из стороны в сторону помахал импровизированным флагом.

— Может его снять? — предложил один из десантников, прильнувший к окуляру СВД.

— Отставить!

Лихой глянул на лейтенанта.

— Иди, командир, пообщайся, чего-то же они хотят.

Быстро обдумав поступившее предложение, лейтенант поднялся на ноги и держа автомат на изготовку пошел к чеченцу. На виду у всех, двое людей стали общаться. Не было резких выкриков и обвинений, не было жестов руками, как часто бывает у людей на Кавказе. Лихой подметил, что лицо боевика во время общения оставалось бесстрастным. Смелый человек, умеет держать эмоции в узде. О чем они там так долго говорят? Вон лейтенант на ходу скисает. Мальчишка совсем! Ему бы десяток лет во внутренних округах послужить, опыта набраться, а его, несмышленыша, кинули в самое пекло. О! Возвращается.

Между тем, боевик остался стоять на месте встречи.

Выйдя на позиции и спрыгнув в выдолб, где находились Лихой с Костровым, лейтенант спиной откинулся к неровной стенке укрытия.

— Ну?

Пацан отводя глаза в сторону от обоих гостей, поведал цель прибытия боевика.

— Оказывается наш блок в зоне ответственности полевого командира Магомеда Тагаева. Он не чеченец, дагестанец. Я толком не понял, но посредник говорит, что его сын погиб в развалинах какого-то дома, ну и этот Тагаев считает своим кровником русского офицера причастного к гибели сына. Посредник утверждает, что по канализации русский пробрался к нашему блок-посту. Тагаев предлагает выдать офицера, за это обещает не трогать пост и моих людей.

— Беспредельщик! — вырвалось у Кострова.

Притихшие вдруг солдаты прислушивались к словам своего командира. Трое их начальников сейчас решали вопрос касавшийся непосредственно и их самих. Утренний мороз проникал под одежду, а холодный пот расползался неприятной пленкой по коже. Люди боялись неизвестности, ждали решения. Лейтенант посмотрел на циферблат наручных часов, отрешенно глядя в сторону закончил речь: