100 великих литературных героев - Виктор Еремин

По утверждению самого Ибсена, Пер Гюнт – реальное историческое лицо. Жил он в конце XVIII в. в живописной долине Гудбраннсдалене (которую ныне называют долиной Пер Гюнта) на берегу озера Мьоса. То, что этот человек действительно был, в тех краях знают все, но больше о нем ничего не известно. Точно так же, как никто не может объяснить, почему именно Пер Гюнт стал героем целого ряда народных норвежских сказок, записанных П.К Асбьернсеном.

Однако герой сказок вовсе не похож на героя ибсеновской пьесы, в которой драматург, подобно Н.В. Гоголю в «Мертвых душах», «…искал пути к отречению от дьявола и изгнанию его из собственной плоти».[139] Искал по-своему, по-европейски, посредством исследования искушений земной сущности человека.

Любопытно хождение Гюнта через тернии искушений. Сбежав из деревни, парень попал во владения Доврского деда – короля лесной нечисти, разнообразных троллей, кобольдов, ведьм и леших. Ему представилась возможность жениться на дочери деда и стать принцем. Ради этого герой даже был готов обзавестись хвостом и испить жидкого помета. Гюнт шел на любой компромисс, но только требование деда изменить свои взгляды остановило героя: все в колдовском царстве виделось кривым и убогим, а чтобы увидеть мир прекрасным, следовало изменить человеческий взгляд на жизнь. Для этого Гюнту предстояло сделать операцию, стать косоглазым и зажить счастливо в высокопоставленном семействе, ибо тогда все черное стало бы для него белым, все кривое – стройным и изящным. Но молодой человек испугался косоглазия и сбежал. Причем в бегстве помогли ему звон церковных колоколов и любящие Пера женщины – мать и девушка Сольвейг.

Беглец вынужден был отправиться в Африку, где со временем стал преуспевающим коммерсантом – торговцем оружием. И не просто торговцем оружием – он и его друзья сами раздували пожар войн за национальную свободу и независимость и наживали на этом гигантские капиталы. Здесь необходимо подчеркнуть провидческий дар Ибсена, поскольку Пер Гюнт действовал под американским флагом, а в те времена, когда писалась пьеса, США были второстепенным государством на мировых задворках и приобрели роль одного из главных политических игроков только после Первой мировой войны.

«Друзья»-подельники ограбили компаньона. Разоренный, Гюнт нашел прибежище на пальме в обществе обезьян. Он с готовностью принял их законы и пунктуально исполнял их, пока ему не представилась возможность сбежать.

Спустившись с дерева, Гюнт отправился через пустыню на поиски людей. Одновременно он предавался грезам о преобразовании мира, об идеальном государстве, где каждый смог бы большую часть жизни заниматься любимыми искусствами и науками…

В итоге мечтатель оказался в каирском сумасшедшем доме, где ему тайно сообщили, что час назад умер Абсолютный Разум! И Гюнт на долгие годы остался в обители безумцев.

Но пришло время, и он объявился у берегов родной Норвегии. Что гнало бродягу? Мы можем только догадываться. Но в финале драмы вдруг оказывается, что на Гюнта уже давно ведется охота! Первоначально его попытался закабалить некий Пассажир, в котором можно заподозрить дьявола. Он выпрашивал у старика его тело «для целей науки», поскольку дух Гюнта не слишком стойкий и мало интересовал попутчика! Однако эта встреча оказалась лишь приближением к главному охотнику – Пуговичнику, в котором сконцентрирована вся философия как самой пьесы, так и образа Пера Гюнта.

Мы более-менее подробно остановимся на содержании драмы, поскольку каждое действие ее говорит само за себя и разъяснять что-либо подробнее нет необходимости. Ибсен жестко, без попыток смягчить реальность, представил типичный процесс разложения одаренной личности, полагавшей себя от рождения сверхчеловеком и не пожелавшей приложить усилия для постижения истинных духовных ценностей этого мира. Одаренный свыше, герой посвятил себя и свои таланты удовлетворению собственной корысти.

В результате итогом жизни Пер Гюнта стала встреча с Пуговичником. Это не посланец рая или ада, он сам по себе. Пуговичник не препровождает души в царствие блаженных и не терзает грешников адскими муками. Он просто переплавляет бессмысленно, бесцельно отжившие свое души в оловянные пуговицы, то есть уничтожает их без следа и без памяти. На уничтожение обречены все, кто не выполнил на земле своего высшего предназначения, ибо они не достойны даже адских мук!

Ибсен дал Пер Гюнту спасение – любовь Сольвейг, которая оберегла скитальца от ужасного исчезновения. Жизнь же, беспощадно описанная драматургом, таких поблажек не делает. Драматург приподнял завесу над этой вселенской тайной, отчего и стал изгоем в обществе мнивших себя бессмертными интеллектуалов. «Сверхлюди» никогда не прощают разоблачения их ничтожности.

Французская литература

Гаргантюа, Пантагрюэль и Панург

Начнем с предуведомления. В свое время наш замечательный актер и режиссер Р.А. Быков рассказывал такую историю. В картине А.А. Тарковского «Страсти по Андрею» («Андрей Рублев») Быков исполнял роль скомороха. Чтобы отработать правдоподобнее, решили петь подлинные скоморошьи припевки XV в., благо тексты таковых сохранились. Когда авторы фильма попали в спецхранилище и им с особыми предосторожностями выдали старинную рукопись, они были поражены – припевки почти полностью состояли из ненормативной лексики.

– А чего вы ждали? – обиделась специалист, курировавшая киношников. – Чем еще можно было развеселить зрителей тех времен?

Другой пример. Франция XVII в., эпоха Железной Маски и Анжелики – маркизы ангелов. Любимым обращением «короля-солнце» Людовика XIV к его фавориткам было нежное: – Моя какашка!

Теперь представьте себе лексику французского двора времен королевы Марго и последних Валуа, когда моднейшим дамским благовонием являлся одеколон типа советского «Шипра», а на монаршьих балах единственным отхожим местом для дам и кавалеров был просторный внутренний двор Лувра, где заодно располагались кареты с кучерами, лакеями, служанками и прочей обслугой.

К чему такое предуведомление? Да к тому, что великое творение Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» есть произведение во многом физиологическое, созданное на основе народной традиции и в полном соответствии с нравами французского простонародья XVI в. Поэтому любые обвинения автора в безнравственности и ворочание носов от дурнопахнущих историй книги, мягко говоря, не умны и несостоятельны. А как еще мог Рабле быть правдивым с читателем во времена несокрытого телесного естества? Говоря словами 130-го сонета У. Шекспира:

А тело пахнет так, как пахнет тело,Не как фиалки нежный лепесток.[140]

О жизни Франсуа Рабле сохранилось немного достоверных сведений. Мы даже не знаем, когда он точно родился. По косвенным данным предполагают, что в 1494 г. в Шиноне. Франсуа был младшим сыном мелкого судебного чиновника Антуана Рабле, унаследовавшего от родителей дворянский титул и поместья. По традициям того времени младшего ребенка в семье готовили для служения Богу. В 1510 г. Рабле поступил во францисканский (другое название – кордильеров) монастырь в Фонтене-Леконт и получил священнический сан.

Юноша пытливого ума, Франсуа предпочел посвятить себя наукам, изучил латынь, вступил в переписку с главой французских гуманистов Гийомом Бюде (1467–1540). Все это вызывало негодование у францисканцев – Рабле стали всесторонне притеснять, особенно за чтение недозволенных книг. Его даже могли отдать под суд инквизиции. Тогда друзья во главе с Бюде помогли молодому человеку перейти в бенедиктинский монастырь в Мальезе. Согласно уставу ордена св. Бенедикта, монахи должны были уделять земным делам в два раза больше времени, чем молитвам. В Мальезе Рабле стал личным секретарем благоволившего гуманистам епископа Жофруа д’Эстиссака (? —1542) и смог заняться естествознанием.

Это был либеральный период правления Франциска I (1515–1547), когда король в пылу борьбы против императора Священной Римской империи и одновременно испанского короля Карла V (1519–1558) и папства искал поддержки у французских гуманистов. Такая государственная политика позволила Рабле самовольно оставить стены монастыря. По одной из версий биографов, в 1528 г. он стал секулярным, т. е. живущим среди мирян священником, основательно изучил медицину в Париже, и у него появилась семья, причем супруга родила Франсуа двоих детей. В сентябре 1530 г. будущий писатель поступил в университет в Монпелье, а поскольку он уже многое освоил в Париже, то в ноябре того же года получил степень бакалавра медицины. Через семь лет, в 1537 г., Рабле защитил докторскую диссертацию.

В 1532 г. Рабле стал врачом при городской больнице в Лионе – самом вольнодумном городе Франции тех времен. В тот год на Лионском рынке пользовалась неслыханным успехом народная книга под названием «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа». Характерно имя Гаргантюа – в переводе со старофранцузского оно означает «ну и здоровенная она (глотка) у тебя».