Хэллоуин по-русски, или Купе на троих - Валентина Седлова

Единственный купол церквушки в отличие от богато украшенных сусальным золотом куполов храмов центральной России практически не блестел — медь, которой он был покрыт, позеленела от времени и осадков. И тем не менее было что-то в этой церкви домашнее, располагающее к себе.

Хоть рядом с церковью высилась колокольня, на моей памяти колокольный звон в поселке ни разу не раздавался. Видимо, звонаря не было, а может быть, всему виной был недокомплект колоколов — не знаю.

За церковью находилось кладбище, унылое и серое, как все вокруг. Просевшие холмики, покосившиеся кресты и плиты. И — отдельно — несколько свежих могил. Жертвы Твари…

Завидевший нас Анфисий изменился в лице и перекрестился. А когда мы зашли в церковь, воззрился так, будто мы намерились вытереть сапоги его рясой или уже это сделали. Пока нам навстречу не показался отец Георгий, Анфисий успел обругать нас в спину окаянными иродами и посланцами антихриста, но при появлении батюшки тут же примолк, лишь косился настороженно в нашу сторону.

— День добрый!

— И вам тоже, дети мои! С чем пожаловали?

— Хотим предупредить, что завтра засветло планируем совершить рейд по островам. Так что если не передумали — присоединяйтесь.

— Отличная новость! — просветлел лицом отец Георгий. — Слышишь, Анфисий, завтра выступаем против посланца нечистого!

На физиономии дьяка радости не отобразилось, скорее уж паника напополам с отчаянной решимостью. Мужик, видимо, и впрямь считал, что в неравном бою с Тварью непременно сложит голову.

— Кстати, хотелось бы с вами посоветоваться по одному вопросу, — начал я, — где бы это удобнее сделать?

— Пойдемте ко мне! У меня тут домик неподалеку, там и побеседуем, — ничуть не удивился нашей просьбе отец Георгий.

Оставив церковь на Анфисия, мы отправились в гости к батюшке. Откровенно говоря, избавившись от общества вредного дьяка, не забывшего плюнуть нам вслед и истово перекреститься, мы с Лешкой почувствовали себя гораздо свободнее.

— Вот здесь я и живу, — пригласил нас отец Георгий в небольшой серый домишко, ничем особенным не выделявшийся среди прочих изб.

— И давненько вы в поселке обретаетесь? — словно между делом поинтересовался Лешка, цепким взглядом изучая убранство жилья священнослужителя.

— Приход я принял шесть лет назад. Приехали сюда с Анфисием, посмотрели на церковь и поняли, что надобно руки приложить к ремонту. Полгода реставрировали ее, как могли, но с Божьей помощью справились. Да и прихожане нас не оставляли. Вот всем миром и подняли храм Божий.

— О, какая у вас богатая библиотека! — с уважением протянул Лешка, глядя на ряды книг преимущественно научного и научно-популярного содержания.

— Каюсь, грешен — люблю на досуге про тайны вселенной да прочие будоражащие загадки человечества почитать. Так что у вас за вопрос ко мне? Вижу ведь, гложет вас что-то, аж приплясываете на месте.

Леха хмыкнул, а я, застигнутый врасплох, пару секунд собирался с мыслями, прежде чем начать:

— Понимаете: среди всех прочих версий на тему, кто или что есть Тварь, было высказано предположение, что она — реликт древней эпохи. А что думаете по этому поводу вы — как священнослужитель и просто человек?

— Что я думаю… — повторил Георгий. — Что я думаю… А думаю я, что этого просто не может быть. Как я понимаю, вы Тварь видели?

— Да, правда, издали, но все-таки…

— Отлично! Минуточку, где-то это должно было стоять… Ага, вот оно!

Отец Георгий достал с полки и бережно разложил перед нами на столе хороший иллюстрированный атлас — определитель видов ископаемых животных, изданный где-то за границей.

— Сможете найти этого зверя? — спросил он нас.

Мы с Лешкой склонились над атласом. Через пятнадцать минут мы уверенно заявили, что ничего хоть отдаленно напоминающего Тварь здесь нет.

— А на что она была похожа?

Я по памяти сделал набросок и как смог изобразил гибрид человекообразной обезьяны с крокодилом и птеродактилем.

— Напоминает рептилию, — прищурился отец Георгий. — Но тогда перед нами тут же встает дилемма: появись такое вот чудо-юдо где-нибудь на широте Астрахани, это еще можно было бы объяснить. Но за Полярным кругом жизнь холоднокровного животного в принципе невозможна.

— А без вечной мерзлоты оно бы просто не сохранилось до наших дней!

Батюшка кивнул мне.

— Вот-вот. Получается, всевозможные рептилии отпадают как таковые.

— Да, мы ранили Тварь. Правда, легко, но все же, — упомянул Лешка. — Кровь у нее красная, как у всех нас.

— Значит, по всей видимости, это и впрямь теплокровное существо, — поощрительно улыбнулся ему Георгий. — Идем дальше. В условиях Крайнего Севера предположительно мог существовать этот зверь, — он ткнул пальцем в одну из картинок атласа с изображением махайрода — гигантской саблезубой кошки, — и этот, — показал он на нечто, более всего напоминающее собой гигантского волка. — Но ни к кошачьим, ни к собачьим наша Тварь отношения не имеет. Не то строение черепа, кроме того, передвигается она не на четырех конечностях, а на двух.

— Хм, а если Тварь — это некий неизвестный науке зверь? — высказал предположение Лешка. — И искать его в атласе просто бесполезно?

— Маловероятно, — возразил отец Георгий. — Так или иначе, кроме как в местной легенде о нем нигде ничего не говорится — случай-то единичный фактически. Да и в легенде практически ничего не сказано о том, на что похожа Тварь. Все, чем она характеризуется, — это огромными клыками и когтистыми лапами. Слишком размытая характеристика, чтобы всерьез на нее опираться.

— А что, если это снежный человек?

— То есть подразумевается одичавшая до первобытного состояния или изначально недоразвитая человеческая особь? Все бы ничего, но вы сами нарисовали ей такую пасть, которую вряд ли встретишь у представителей нашего рода.

— Согласен. А что, если мы имеем дело с неким мутировавшим персонажем?

— Из безобидного или умеренно опасного животного выросло чудище? Вы это имеете в виду? Боюсь, эту версию разовой мутации тоже придется отбросить. В абсолютном большинстве случаев подобные уродцы нежизнеспособны. А о длительной мутации эволюционного характера речи не идет, иначе бы новый вид уже давно бы заметили, отловили и изучили. Вы же знаете наших ученых — хлебом не корми, дай обнаружить что-нибудь этакое да еще и собственным именем назвать! Ну, и еще одно соображение относительно того, что Тварь — это не реликтовое животное и не мутант.

— И какое же?

— Ее предельно разумное поведение. Если бы перед нами был оживший древний зверь, он бы и вел себя как зверь — дикий, озабоченный лишь тем, как выжить и найти пропитание. А этот поступает в полном соответствии с легендой. И вы ведь наверняка уже заметили — он не ест своих жертв! Даже кровь не пьет, по всей видимости. А вот это уже, извините, ни в коня, ни в Красную Армию! Зачем-то он ведь их убивает! Но если не для еды, то тогда для чего или почему? Опять же в поселке подозрительно тихо. Барбосы и не думают поднимать тревогу, хотя матерого зверя-убийцу они должны были почуять в любом случае. Их-то не проведешь, животные опасность первыми улавливают. А здесь — молчат. Странно, не находите?