Никогда не влюбляйся в повесу - Лиз Карлайл

Внезапно Ротуэлл сорвался с места.

— Оставь меня в покое, Гарет! — буркнул он и направился к двери.

Герцог со вздохом поднялся на ноги.

— Куда ты теперь?

— В Сохо! — заорал барон. — Играть в карты! И не вздумай отправиться за мной, слышишь?! Проклятие, мне не нужна нянька!

Но если Ротуэлл надеялся обрести там душевное спокойствие, то его надежды пошли прахом. В самом дальнем конце Карлайл-стрит за табачной лавочкой было когда-то на редкость мерзкое злачное местечко, которое он хорошо знал. Это была самая настоящая «крысиная нора», где всем заправлял ушедший на покой карточный шулер, известный под кличкой Честный, а лавочка являла собой настоящий притон, где в задней комнате можно было без шума сбыть краденые часы или табакерку.

Ротуэлл был уверен: ежели кто-то хотел избежать шума и суеты так называемого света, то для этой цели не существовало лучшего места, чем эта дыра.

Очень скоро ему удалось подыскать себе троих партнеров — опустившихся шулеров из Ист-Энда, чьи трюки давным-давно были ему известны, — которые как раз подыскивали четвертого игрока. Прошло не так уж много времени, и большая часть бутылки бренди перекочевала к нему в желудок, а несколько сотен фунтов — в карманы его партнеров. Ротуэлл не считал, сколько именно он проиграл, — ему было все равно.

На каминных часах пробило полночь. Ротуэлл загасил черуту.

— Джентльмены, — проговорил он, не особенно задумываясь над тем, что слишком вольно употребляет это слово, — похоже, фортуна сегодня отвернулась от меня.

— Возможно, — кивнул Петтингер, тип, который держал банк. — Но одна маленькая птичка у Лафтона сегодня прочирикала мне одну интересную новость.

— Что за новость? — заинтересовался другой игрок.

— Что вчера нашему другу Ротуэллу фортуна улыбнулась — да как! Во весь рот, можно сказать, — захихикал Петтингер. — Ну, если, конечно, верить Валиньи.

На скулах Ротуэлла заходили желваки.

— Не советовал бы вам особенно доверять тому, что гoворит Валиньи, — прорычал он. — По-моему, вы достаточно часто играете с ним за одним столом, Петтингер, чтобы хорошо это знать.

Петтингер рассмеялся.

— Очень верно сказано! Но разве он солгал и на этот раз, а, Ротуэлл?

Барон резким движением поднялся из-за стола. Ему очень не понравился тон, которым это было сказано.

— Можете поздравить меня, джентльмены, — невозмутимо объявил он. — Дочь Валиньи оказала мне честь, согласившись стать моей женой. А теперь, надеюсь, вы извините меня — я хотел попробовать счастья, сыграв разок в кости.

И он с поклоном перешел к другому столу.

— Помоги ему Бог, — невнятным голосом кто-то пробормотал ему вслед.

О его жене уже поползли неприятные слухи, и вина за это лежит не на ней, а на нем самом. Любой здравомыслящий человек — иначе говоря, счастливый молодожен — сейчас летел бы домой, к жене.

Ротуэлл машинально бросил кости — но мысли eго были далеко. Из головы у него не шел Валиньи. Кому же еще могло прийти в голову распускать грязные сплетни о Камилле? С одной стороны, в этом не было никакой логики… Но о какой логике могла идти речь, когда родной отец выставляет дочь на торги?! Ротуэлл скрипнул зубами — больше всего на свете ему хотелось избавить Камиллу от этого. Бог свидетель, она уже достаточно настрадалась в прошлом. Но если о той достопамятной карточной игре в доме Валиньи станет известно… Боже милостивый, какое унижение ждет Камиллу! И все это — все это — исключительно по его, Ротуэлла, вине.

Тычок локтем в бок прервал его невеселые размышления.

— Проснитесь, Ротуэлл, — нетерпеливо бросил какой-то юнец, всунув ему в руку стаканчик с костями. — Вы мечете!

Петтингер, который вслед за Ротуэллом подошел к столу, тут же поставил против него двести фунтов. Кто-то удивленно присвистнул.

— Джентльмены? — Ротуэлл невозмутимо поднял брови. — Кто-нибудь еще?

Ставки были сделаны, и Ротуэлл швырнул кости на стол. Двойная четверка.

— Восемь! — проговорил мужчина, сидевший во главе стола. — Еще раз.

Ротуэлл колебался — он сильно подозревал, что нынче вечером удача не на его стороне. Но отступать было уже поздно. Небрежным движением руки он швырнул кости.

— Будь я проклят! — пробормотал кто-то. — Одиннадцать!

Ротуэлл застонал — и не он один. Одиннадцать означало, что он автоматически потерял свои деньги. Что ж, расплата последовала быстро и незамедлительно, философски подумал он. А чего еще желать человеку в его положении?

Передав стакан с костями другому игроку, он машинально пожелал ему удачи. После чего принялся пить. Прихватив с собой бренди, Ротуэлл перебрался в темный уголок, где можно было спокойно пить и курить в свое удовольствие. Однако его по-прежнему снедало какое-то странное беспокойство. Тревога острой иглой засела в сердце. Гарет ошибся, угрюмо подумал он. Он бежал сюда не от Камиллы. От самого себя.

К тому времени, когда от бренди оставалась всего лишь половина, а толпа у игральных столов, напротив, стала вдвое гуще, Ротуэлл наконец сдался. Смысла притворяться не было — сегодня ему тут больше нечего делать.

Поднявшись из-за стола, он мельком увидел в толпе Кембла — тот, как всегда, выглядел превосходно — и, помахав ему рукой, двинулся дальше, к выходу, — такой же одинокий и обозленный, каким и пришел. Оставалось надеяться, что ему удастся отыскать кого-то из слуг, кто возьмет на себя труд принести ему пальто. По твердой поступи Ротуэлла никто бы не догадался, сколько он выпил.

Вдруг он почувствовал, как что-то теплое прижалось сзади к его плечу. Обернувшись, барон увидел блондинку в поношенном атласном платье — одна из «курочек» Честного, решил он. Эдди держал их ради клиентов — чтобы те подольше не вставали из-за игорных столов. Женщина была невысокая, с хорошеньким, кокетливым личиком.

— Лорд Ротуэлл! — Влажно блеснув глазами, женщина склонила головку на плечо и сразу стала похожа на какую-то экзотическую птичку. — Вы меня не помните?

Не желая попасть в неловкое положение, Ротуэлл замялся.

— Конечно, дорогая, — наконец соврал он. — Разве мужчина может тебя забыть?

— Мне вдруг захотелось посмотреть, как играют в фараон, — капризно бросила она, повиснув на его руке. — Возможно, такому джентльмену, как вы, не хватает только общества леди, чтобы счастье повернулось к нему лицом?

У Ротуэлла просто не хватило духу сказать ей, что леди ее можно назвать с большой натяжкой и что если она и может чем-то «одарить» его, то в лучшем случае триппером, а то и чем похуже.

— Спасибо, дорогая, нет, — мягко отказался он. — Уже слишком поздно.