ДЕТИ ЛИНЗЫ - Э.Э. "Док" Смит

— Знаешь, Ворсел, мне что-то не по себе, — признался Киннисон. — Чем больше мы приближаемся к Джарневону, тем сильнее охватывает меня страх.

Киннисон действительно боялся. Его охватил страх, которого он не испытывал никогда прежде за всю свою жизнь. Ему случалось бывать в опасных переделках, однажды он был-даже смертельно ранен и лишь чудом остался жив. Но во всех этих случаях беда приходила неожиданно, и он реагировал на опасность почти автоматически, если у него вообще оставалось время на то, чтобы реагировать.

Никогда прежде ему не случалось оказаться в таком месте, о котором ему было заранее известно, что все преимущества находятся на стороне противника и что шансы выбраться живым исключительно малы. Джарневон хуже, несравненно хуже, чем гиперпространственный туннель. Там, хотя путь и необычен, зато противник хорошо известен: ему приходилось сталкиваться с дельгонцами и прежде, тогда он сумел одержать над ними победу. Кроме того, у него был "Неустрашимый", полный сил и энтузиазма экипаж и самозабвенно преданный науке старый Кардинг. Теперь Киннисон мог рассчитывать на спидстер и Ворсела, который боялся неведомого врага не меньше его самого.

Но, несмотря на все страхи и опасения, два линзмена упорно продвигались к цели своего путешествия. В конце концов, их работа всегда сопряжена с риском, и долг состоял в том, чтобы выполнить ее, и выполнить как можно лучше. Киннисон и Ворсел сознавали, что на этот раз им предстоит схватка с противником, который по меньшей мере не уступает им в интеллекте, заведомо превосходит физически и к тому же будет сражаться на своей территории.

— Должен сказать, что мне как-то не по себе, — признался Ворсел. — Трясусь от страха до кончика хвоста. Но чему быть, того не миновать!

После долгих обсуждений остановились на варианте, привлекательном тем, что в случае провала Киннисона ущерб, нанесенный Галактическому Патрулю, сводился бы к минимуму. С согласия Киннисона Ворсел проник в его разум, отчего Серый линзмен погрузился в транс, и закодировал всю хранившуюся там информацию так, чтобы та по сигналу как бы исчезла, уступив место другой информации, соответствующей разработанной линзменами легенде. Перед тем как вывести Киннисона из транса, Ворсел послал ему последнюю телепатему:

— Как только я дам тебе мысленно команду, ровно через тридцать секунд из твоей памяти сотрется вся старая информация и на ее место впишется новая. Ты как бы станешь другим человеком. Впоследствии по моей команде новая информация исчезнет из твоей памяти, а старая восстановится в прежнем объеме.

О том, что было с тобой прежде, ты не будешь помнить ничего. Никакое обследование твоего разума, на сколь бы глубоком уровне оно ни проводилось, не сможет обнаружить следов старой информации, как не смогут их открыть психотропные препараты, детекторы лжи и тому подобные устройства. Старая информация не существовала, не существует и не будет существовать до моей новой команды. А теперь, Кимболл Киннисон, очнись!

Повинуясь приказу, Киннисон очнулся и не поверил своим ощущениям: в его мозгу словно никто и не побывал!

— Ты уверен, что сделал все, как надо, Ворсел? — спросил Киннисон, тщательно обследовав закоулки своего сознания и не обнаружив нигде никаких следов вмешательства Ворсела.

— Уверен! А вот если бы ты нашел какие-нибудь следы моего вмешательства в твое сознание, то это и означало бы, что работа выполнена плохо!

Спидстер между тем снизился. Дальнейшее продвижение к босконской базе становилось рискованным. Линзмены не были уверены в том, что за ними не наблюдают. Напряжение росло.

Благополучно миновав наружные защитные экраны базы, сбросили скорость до минимальной. Все вокруг казалось спокойным. Наконец, посадили спидстер. Дальнейший путь предстояло проделать пешком.

План был прост. Ворсел должен сопровождать Киннисона до мыслезащитного экрана центрального купола. Затем Киннисон каким-то образом проникнет сквозь экран и добудет информацию для Галактического Патруля. В обязанность Ворсела вменялось доставить собранную информацию на Главную Базу. Все остальное не имело значения. Если Серому линзмену удастся вернуться на Землю вместе с Ворселом, тем лучше. Если нет, то… Впрочем, к чему думать о худшем?

Друзья дошли до мыслезащитного экрана центрального купола и остановились.

— Помни, Ворсел, что бы со мной ни случилось, ты должен оставаться в стороне. Прийти ко мне на помощь ты можешь, только послав телепатему. Самое важное доставить собранную информацию на Главную Базу. Понял?

— Я все понял, — тихо согласился Ворсел. В их дуэте Киннисон исполнял мужскую партию не потому, что был старшим, а потому, что обладал более высокой квалификацией. Оба линзмена знали это. Патруль превыше всего, даже жизни любого из своих членов или целой группы.

Киннисон двинулся дальше и ровно через тридцать секунд в его сознании произошло удивительное превращение: старая информация стерлась из памяти, у него теперь было новое имя, он стал другим человеком, никогда даже не слышавшем о некоем Кимболле Киннисоне.

На нем по-прежнему была Линза: эйч вряд ли поверил бы, что рядовой агент способен проникнуть так далеко на территорию базы, и кроме того, враги оставались в неведении относительно того, что любой линзмен способен великолепно обходиться без Линзы.

Вблизи цели Киннисон замедлил шаги. Под плитами, которыми была вымощена территория крепости, зияли глубокие колодцы, достаточно широкие, чтобы в них мог разместиться спидстер. Ловушки. Он обошел их. Благополучно миновал различные сигнальные устройства, фотоэлементы, невидимые лучи, электронных сторожей.

Осторожно попробовал послать пробную телепатему, и в тот же момент стальные шланги, спустившиеся откуда-то сверху, опутали его по рукам и ногам. Беспомощный, он был поднят ввысь и через воздушный люк доставлен внутрь купола — в помещение, где находилось множество орудий пыток. В соседнем помещении заседал Совет Девяти, или Боскония, и один облаченный в скафандр правитель Дельгона.

— Никак к нам гость пожаловал, — заметил Эйчмил. — Он ожидает нас в дельгонской камере пыток, где так удобно проводить допросы. Не перейти ли нам туда?

Так и сделали. Каждый из эйчей облачился в скафандр для защиты от ядовитого кислорода, а дельгонец остался обнаженным. Все имели мыслезащитные экраны.

— Приветствуем тебя, землянин! Рады тебе! — обратился к пленнику Первый. — Давно мы тебя поджидаем…

— Не понимаю вас, — возразил линзмен. — Я только закончил училище. Это мое первое серьезное задание, и такой ужасный провал, сэр!

Члены Совета с удивлением переглянулись. Как такое может быть?

— Он лжет, — решил Эйчмил. — Ну-ка, дельгонец, вытряхни его из скафандра.

Правитель Дельгона послушно исполнил приказ. Землянин не сопротивлялся, да и что он мог противопоставить нечеловеческой силе чудовища.

— А теперь, — продолжал Эйчмил, — сними свой мыслезащитный экран и попробуй, не удастся ли тебе заставить его говорить правду.

Оказалось, что землянин не лгал. В том, что пленник понимал язык эйчей, нет ничего удивительного: линзмены понимают любой язык.

— И все же, — заколебался правитель Дельгона, — а что если он тот самый линзмен, которого мы так давно ищем?

— Прежде чем будет выключен хотя бы один мыслезащитный экран, — вмешался Девятый член Совета, психолог, — я предлагаю подвергнуть нашего гостя словесному допросу, предварительно накачав его психотропными препаратами, под действием которых любое теплокровное дышащее кислородом существо, если оно наделено даром речи, полностью утрачивает способность лгать.

Предложение было явно разумно, и с ним немедленно согласились.

— Не ты ли тот самый линзмен, из-за которого мы были изгнаны из земной галактики? — последовал жесткий вопрос.

— Нет, — в голосе пленника звучало искреннее удивление.

— Кто же ты и как тебя зовут?

— Я Филип Морган.

— Так мы никогда не кончим! — вознегодовал Девятый. — Позвольте мне допросить нашего гостя. Можешь ли ты управлять разумом других существ на расстоянии, не подвергая их предварительной обработке?

— Могу, если существа достаточно примитивны. По профессии я психолог, а все психологи умеют так делать.

— Поработай с ним, дельгонец!

Правитель Дельгона спокойно снял свой мыслезащитный экран, и начался поединок двух воль, столь напряженный, что субэфир, казалось, закипел.

— Стоп! — последовала команда. — Землянин, объясни, что происходит?

— Ничего особенного, — в полном соответствии с истиной ответил Киннисон. — Каждый из нас наделен способностью оказывать сопротивление тому, кто попытается проникнуть в наше сознание. Нельзя беспрепятственно войти в сознание высокоорганизованного существа и тем более управлять им.