Два шага до горизонта - Алексей Калугин

– Кем бы ни были эти поганцы, – процедил сквозь зубы бан-шалей, – они скорее всего не ожидали, что в лагере окажется так много солдат. Должно быть, они уже оставили свою затею и убрались подобру-поздорову.

– Как знать, – ответил шалей. – Быть может, они только и ждут, чтобы мы покинули свои укрытия.

– Так что же, до рассвета валяться под повозками?

– Я думаю, что Тринтин, который сейчас лежит мертвый возле костра, сказал бы, что это не самое плохое место в мире.

Бан-шалей довольно хмыкнул – в ситуации, когда ничего хорошего ждать не приходилось, мрачноватый и незатейливый солдатский юмор пришелся как нельзя кстати.

Дрова, подброшенные в костер, быстро прогорели. Пламя костра опало, и окружающие поляну деревья вновь начали погружаться во мрак.

По приказу бан-шалея двое солдат выбрались из-под повозок, чтобы вновь распалить огонь. Двигались они осторожно, но опасения их оказались напрасными – из темноты леса не вылетела ни одна стрела.

– Может быть, и в самом деле, ушли? – с надеждой и все же с сомнением произнес лежащий рядом с бан-шалеем солдат.

– Как бы не так, – отозвался шалей из-под соседней повозки. – Все только еще начинается.

Вспыхнувшее с новой силой пламя костра осветило деревья на краю поляны и заросли невысокого кустарника между ними. В кустах происходило какое-то движение. То и дело над переплетением ветвей и листвы возникали и снова исчезали головы и руки людей, занятых какой-то активной деятельностью.

Вскоре появился и результат – человек десять разбойников вытолкнули из кустов толстый ствол дерева, очищенный от ветвей. Несколько оставшихся суков они использовали в качестве рукояток, за которые держали ствол. С нарастающим криком нападающие устремились вперед, толкая перед собой бревно, как таран, направленный на одну из повозок, составляющих кольцо обороны лагеря.

– Лучники! – крикнул бан-шалей.

Четверо шалеев с луками встали в полный рост между повозками и открыли стрельбу по атакующим. Солдаты были более искусными стрелками, нежели разбойники. Лишь две стрелы, выпущенные шалеями, не попали в цель. Те из разбойников, что остались живы, не в силах были удержать бревно и бросили его на землю.

Но они, похоже, даже не помышляли о том, чтобы спасаться бегством. Вместо того, чтобы бежать в лес, они залегли за бревном, а из кустов на помощь им выбежала новая группа. Трое из них упали, сраженные стрелами шалеев, но остальные добежали до бревна, подняли его на руки и снова направили на кольцо повозок.

– Они как будто ищут смерти, – недоумевающе произнес бан-шалей.

– Должно быть, именно это йериты и называют жертвенностью, – сказал лежащий рядом солдат. И, отвечая на удивленный взгляд командира, добавил: – Они считают, что таким образом быстрее окажутся рядом со своим богом.

– Идиоты, – сквозь зубы процедил бан-шалей.

– Точно, – мрачно кивнул солдат. – Однако, похоже, эти идиоты скоро добьются того, что хотят.

Третья волна нападающих, выбежав из кустов, вновь подхватила упавшее на землю бревно и устремилась вперед, на стоящую прямо перед ними повозку.

Солдат, лежавший под телегой, попятился назад.

Находившийся рядом с ним бан-шалей на какое-то время замешкался, словно отказываясь верить тому, что вот-вот должно было произойти.

Пятеро несущих на руках бревно людей замертво упали на землю, сраженные стрелами разящих теперь уже почти в упор шалеев. Но оставшиеся из последних сил, вопя от непомерного напряжения, дотащили бревно до цели.

Конец бревна ударил в борт повозки. Затрещали ломающиеся доски. Повозка накренилась и завалилась набок – дорога в лагерь обороняющихся была открыта.

Бан-шалей, придавленный дугой перевернувшейся телеги, уперся в нее руками, пытаясь приподнять и выбраться из ловушки, в которой оказался. Один из разбойников, вскочив на борт повозки, обнажил короткий меч и, оскалившись по-звериному, наискосок разрубил лицо кахимца.

То, что рубеж обороны вокруг лагеря прорван, а командир убит, вовсе не повергло шалеев в смятение или панику. Опытные бойцы, кахимцы знали, что рассчитывать на милость врагов следует только в том случае, когда ничего иного уже не остается. Пока же у них в руках имелось оружие, они готовы были сражаться за собственные жизни. Сомкнув ряды, солдаты ударили по нападающим, выставив вперед свои длинные, тяжелые копья. На стороне шалеев были отличная боевая выучка и умение обращаться с оружием. Противники же могли противопоставить им только отчаянное презрение к смерти.

Шалеям удалось отбросить за пределы линии обороны первую волну нападавших, но на помощь им, размахивая топорами и мечами, уже бежали из леса новые бойцы.

Проломившись сквозь частокол направленных на них копий, йериты ворвались в лагерь. Сражение рассыпалось на десяток отдельных схваток, в каждой из которых шалеям противостояли противники, втрое превосходящие их числом.

Граис, вцепившись руками в прутья клетки, пытался рассмотреть, что происходит за пределами его темницы. Он слышал лязг металла, крики дерущихся и вопли раненых, но не мог понять, кто напал на лагерь и на чьей стороне преимущество.

Огромный широкоплечий верзила с топором в руке запрыгнул на край повозки, и Граис инстинктивно отшатнулся в тень. Верзила, нагнувшись, забрался под полог и чертыхнулся, ударившись в темноте лбом о клетку.

– Эй, Граис, ты здесь? – негромко окликнул он пленника.

Граис сразу же узнал голос Грудвара, бородача, вместе с которым бежал из Халлатской тюрьмы.

– Что происходит? – спросил он, сделав шаг к решетке.

– Битва, – коротко ответил Грудвар и, размахнувшись, ударил обухом топора по замку на двери клетки. – Крепкий, зараза, – недовольно буркнул он и ударил снова. Замок остался висеть на месте. – Помог бы, – обратился бородач к Граису.

– Здесь я бессилен, – развел руками тот.

– Ладно, – Грудвар выглянул из-под полога повозки. – Слим! Лехий! Давайте сюда чеклаков!

Йериты быстро впрягли в повозку двух чеклаков. Грудвар прыгнул на спину левого зверя и что было сил хлестнул его своей огромной ладонью.

– Выносите, братки!..

Чеклаки, всхрапнув, понесли повозку в сторону пролома в линии обороны.

– Давай!.. Давай!.. – погонял их Грудвар.

Повозку подбросило так, что Граис, чтобы не разбиться, обеими руками вцепился в прутья решетки.

Едва не перевернувшись, повозка с арестантом проскочила между перевернутой повозкой и той, что стояла рядом с ней. Сорванный полог остался висеть на обломке дуги.

– Давай!.. Давай!.. – неистово нахлестывал чеклака Грудвар, правя в лес, прочь от кипевшей на поляне битвы.