Внешний враг - Владимир Перемолотов

Мешок он увидел — тот уже уплывал, подхваченный течением, а вот Иосифа видно не было. Воевода мог бы доплыть до мешка, но для него не было сомнения в том, что нужно было делать в эти мгновения. Набрав в грудь воздуху, сколько мог, он нырнул за Иосифом. Он поймал его за ногу около самого дна. Мальчишка слабо шевелил руками. Почувствовав ухватившую его руку он задрыгал ногами как лягушка, но Исин потащил его наверх и через несколько мгновений они вместе вынырнули на поверхность. Слава Богам берег был уже рядом и там, на самой кромке воды, лежал Гаврила. В его неподвижности было что-то страшное. Он был даже не как дерево, а как полузатонувшее бревно. Казалось, что силы покинули богатыря и подходи и бери его голыми руками. Вдалеке что-то вопил хазарин, но Избор, не обращая внимания на крики, погреб к Масленникову. С каждым гребком ноги Гаврилы, просвечивающие сквозь мелкую воду становились все ближе. Еще два гребка и воевода встал рядом. Положив Иосифа чуть в стороне от хрипящего богатыря он быстро спросил:

— Живой?

Гаврила ответил движением — перевернулся на спину и закашлял. Воздух со свистом входил в него и с шипением вылетал обратно.

— Живой! Раз живой, так терпи…

Глаза мальчишки были закрыты, но он дышал и это было самым главным. Чтобы прийти в себя мальчишке требовалось только время и тогда он повернулся к Гавриле. Тот синими губами хватал воздух и тер грудь. Воевода присмотрелся к губам и успокоился. Говорить еще богатырь не мог, но уже мог шепотом ругаться. Последней заботой Избора стал мешок. Закрыв глаза от слепящего солнца он всматривался в бегущую мимо него воду. Злоба свинцом гнева заливала голову. Прямо сейчас, в это мгновение рушилось то, что чему они посвятили год свой жизни, ради чего терпели боль и голод, ради чего рисковали жизнями — своими и чужими.

Злыми руками он содрал с себя халат, как мокрую тряпку, стащил сапоги и раздвигая упругую воду снова вошел в реку. Он готов был броситься в нее очертя голову, вдогонку за мешком, но его остановил крик хазарина.

— Поймал! — проорал он. — Я поймал! Теперь меня ловите!

Крик несло вниз по течению…

Судорога, скручивавшая внутренности воеводы отпустила, оставшись тупой болью в сжатых кулаках. Хазарина несло течением, но воевода отчетливо видел как он размахивает рукой с мешком. Не раздумывая, Избор нырнул в реку, переставшую быть злой и враждебной… Через десяток гребков он догнал пенек и поплыл рядом с хазарином. Тот держал одной рукой мешок, другой пенек и не собирался выпускать не того ни другого. Ноги его во всю шевелились, украшая зеленую воду перламутровыми пузырями. У воеводы с души свалился камень и, так же как только что Гаврила, без всплеска канул на дно.

— Ну как?

— Я поймал! — Исин показал мешок воеводе. Избор подплыл к нему с другой стороны, положил сверху руку.

— Да я не об этом… Как водичка?

Костяшки хазарских пальцев побелели. Сотник держал мешок крепко, почти так же крепко, как и пенек и упускать его явно не собирался…

— Я поймал! — повторил хазарин, ждавший похвалы, или, по крайней мере, одобрения.

— Да вижу, вижу… Ты, оказывается, хозяйственный… Ничего мимо тебя не проскочит… Ты и ложку мимо рта не пронесешь…

Дно ударило по ногам и ухватившись за корень Избор остановил пенек. Течение развернуло хазарина и он подняв волну придонной мути вышел на берег, волоча деревяшку за собой.

— Брось… — сказал Избор, шаря в мешке. Яйцо было на месте, ковчежец тоже. — Назад плыть не придется…

— Не зарекайся. Это еще как знать… А чего ты его вообще бросил?

— От неожиданности.

Хазарин поднял брови и посмотрел на пустынную реку.

— Что же это такого с тобой неожиданного случилось. Посреди реки-то? Колдуны или остроголовые налетели?

— Укусили меня неожиданно…

Избор вынул руку из мешка и стал рассматривать ее. Рана вокруг большого пальца была не неглубока и двумя дугами охватывала палец. Зубы, оставившие его были явно не рыбьими. Кусал кто-то из своих, имевший обыкновение кушать мясо. Исин посмотрел на руку воеводы, потом, опасливо, на реку….

— Русалки?

Не найдя опасности, он улегся на спину и задрал ноги, выливая из сапог воду.

— Иосиф, — сказал налюбовавшись воевода. — Людоед какой-то…. Как медведь за ветку…

— Иосиф?

— Да. Со страху, наверное…

— Больно?

Избор поморщился, но голос Исина был по настоящему участлив и воевода без раздражения ответил.

— Сейчас, как придем, попроси, чтобы и тебя укусил. Он вряд ли откажется…

Не вдаваясь в подробности он поднялся и потащил за собой хазарина. Где по берегу, где по воде они добежали до Гаврилы и Иосифа. Масленников больше не хрипел, а только морщился, растирая грудь. Иосиф сидел у его ног и не отрывал глаз от камня, из которого торчал носок Гаврилова сапога.

— А ты чего развеселился? Ни с того ни с сего скакать начал… — спросил Избор богатыря, отыскивая взглядом халат.

— Чуть не утонул…

— Утонул? — недоверчиво спросил Исин. — Как это ты утонул? Да быть того не может! Как ты утонешь, если ни огонь, ни вода, ни сталь, ни булат…. Да тебя хоть бревном по голове… Картаге спасибо скажи и присным его!

— Скажу, — мрачно ответил Гаврила. — Попадись он только мне в руки я ему такое спасибо скажу…

— Говори толком, — остановил его Избор, — и покороче… А то после твоих слов в реке вся рыба переведется. Что случилось?

Гаврила поднялся и по привычке стал отряхиваться, потом махнул рукой.

— Правда. Все так. Ни вода, ни огонь, ни булат…. Об одном забыли. Пока тебя огнем, водой да булатом по всем местам лупят, так дышать-то все одно надо…

Избор натягивавший на себя мокрый халат не понимающе посмотрел на Масленникова и тот сердито проорал, словно хотел, что все кругом узнали о том, что с ним произошло.

— Это же вода! Там дышать нечем!

Избор оглянулся и промолчал, а Исин огорченно присвистнул.

— Не такой уж ты неуязвимый, выходит… Есть, оказывается и на тебя смерть…

— Моя смерть в чьем-нибудь колчане лежит, своего часа дожидается, а чтобы вот так. В реке… Пить не могу, дышать не могу…

Избор выпрямился и халат захрустел на его плечах.

— Оказывается вся твоя неуязвимость кончается вместе с воздухом… Да, не доглядел Картага.

— Да ладно, — сказал Исин. — Вон его сколько воздуху-то… На всех хватит… И старым и малым…

Он потрепал по голове Иосифа, что жадно прислушивался к разговору богатырей.

— И целым и укушенным… И тем, кого сквозняк продувает. Пошли отсюда.

Мальчишка молодечески подпрыгнул и выбежал из низины на крутизну берега. Скрипя сапогами следом поднялись Исин и Избор. Последним, бесшумный словно тень от облака, наверх поднялся Гаврила. Леса на этом берегу не было. Большая его часть осталась позади, а тут дорога шла прямо через поле и упиралась в…