Путь истребителя - Владимир Поселягин

- А это не приказ командования… - девушка хитро улыбнулась: - Вы знаете, в прошлом году именно в этой комнате три дня жил трижды Герой Советского Союза,

лучший поэт и певец нашей страны, сам, товарищ Суворов. За это время он успел со всеми тут познакомиться. Вчера поздно вечером Вячеслав Александрович

позвонил нам, и попросил присмотреть за вами. Мы и присматриваем. Столовая по коридору направо, вниз по лестнице третья дверь слева. Приятного аппетита.

- Спасибо, - хором ответили они ей.

Как только дверь за местной служащей закрылась, Степка в восхищением пробормотал:

- Знаю как он тут знакомился… Ну надо же, все успел продумать.

- Все умылись? Тогда одеваемся и вниз, на прием ищи, - скомандовал Суворов-старший.

Когда они уже заканчивали завтракать, хотя по времени его можно было назвать поздним обедом, к ним в столовую с фуражкой на изгибе локтя, вошел невысокий

капитан, в ладно сидевшей форме, явно шитой на заказ. Судя по протезу в черной перчатке и планкам орденов на груди, он успел уже отметиться на этой войне.

- Товарищи офицеры, - остановившись рядом, он резко кивнул головой в приветствии: - Капитан Ириидов, я назначен к вам в сопровождающие. Если возникнут какие

вопросы обращайтесь ко мне.

Вытерев салфеткой губы, подполковник Васнецов со смешинкой в глазах, поинтересовался:

- Вам тоже звонил трижды Герой Советского Союза, подполковник Суворов?

- Простите, не понял сути вопроса? – слегка недоуменно поинтересовался капитан: - Меня закрепил за вами сам товарищ Берия.

- Не берите в голову, - отмахнулся Васнецов, и тут же спросил: - У вас уже составлен план нашего распорядка на сегодня?

- Да, мы ждем прилета ваших спутников, они как раз должны подлетать. Когда они приведут себя в порядок, у вас назначена общая встреча в Кремле с самим

товарищем Сталиным на шесть часов вечера. Пока вы можете изучить последние новости по Советскому Союзу. Краткая аналитическая справка и выпуск газет за

последний месяц уже доставлены к вам в комнату. Я понимаю вы достаточно долгое время отсутствовали на родине и вам нужно адаптироваться к последним переменам

произошедшим в Союзе.

Видимо последнюю фразу он добавил от явно себя, одно это давало понять, что капитан не в курсе их попадания, считая их тайными агентами вернувшимися на

родину. Неожиданная идея на эту тему Вячеслава неожиданно нашла отклик в верхах. Там посчитали это хорошей идеей, для легализации.

- Хорошо, мы ознакомимся. Спасибо, - вежливо наклонил голову Суворов-старший.

Когда они вернувшись к себе в комнату принялись изучать присланные документы и газеты, в коридоре раздался шум. Выглянувший в коридор подполковник Васнецов,

ухмыльнулся и радостно воскликнул:

- Ну наконец-то, мы вас уже два часа ждем.

Уставшие Вячеслав, Евгений Геннадьевич и Толя, только отмахнулись, но тоже радостно усмехнулись. Встреча был ожидаема обеими сторонами, но все равно прошла с

дружескими объятиями и похлопываниями по плечам.

Посмотрев на Вячеслава, Шатун спросил:

- А ты что тут делаешь? Я думал к жене сразу поедешь.

- Отпустят меня как же. Я теперь лицо страны, так что пока пару раз не отмечусь на радиовыступлениях, никакого дома. Сейчас мы в комнате устроимся и к вам

зайдем, - ответил он.

Подполковник Суворов-младший. Москва. Ведомственная гостиница наркомата МКГБ. 4 сентября. Четыре часа дня.

Когда я вернулся в комнату, все уже были готовы. Одеты в принесенную дежурным по этажу форму. У всех без знаков различия, это только я щеголял в парадном

форме подполковника авиации со всеми заслуженными регалиями. Даже медаль «За Отвагу» велели прицепить. Хотя я это делал не всегда.

- Ты где был? – поинтересовался отец, изучающе рассматривая мою грудь.

- Звонил, чтобы мою машину приготовили, она в кремлевском гараже стоит. Вечером после встречи с товарищем Сталиным ко мне поедем, знакомиться будем.

- Разрешат? – спросил Шатун.

- Я спрашивал у товарища Берии, разрешили. Два дня дали на знакомство и отдых, потом уж извините, работать будем плотно. Ну, мы то со Степкой в Центр, у нас

служба, а насчет вас вопрос проясниться через несколько часов, так что сейчас ничего конкретного сказать не могу.

- Я бы в институт поступил, конструкторский, - вздохнул Толик.

- Я же говорил, решим. Тут нам открыты все дороги, учитывайте это. Но только после принятия гражданства, до этого вы тут пока гости, и отношение

соответствующее. За информацию, что мы привезли, нам конечно большое спасибо скажут, но не более.

- Не говори прописных истин, и так понятно, – махнул рукой Шатун, остальные кивнули.

Все разговоры за последние часы уже были рассказаны и обсуждены, поэтому включив радио, мы услышали музыкальное выступление одной певицы. После первых же

аккордов, все как будто их дернули за верёвочки, посмотрели на меня:

- А что сразу я?!

В это время голос певицы разносил по комнате знакомые слова:

Над землей летели лебеди

Солнечным днем.

Было им светло и радостно

В небе вдвоем,

И земля казалась ласковой

Им в этот миг…

Вдруг по птицам кто-то выстрелил,

И вырвался крик:

Что с тобой, любимый мой?

Отзовись скорей.

Без любви твоей

Небо все грустней.

Где же ты, любимый мой?

Возвратись скорей,

Красоту мою нежную

Сердцем своим согрей… (Дементьев А.)

После того как песня закончилась, мы продолжали сидеть на своих местах, пребывая еще там, в песнях.

- М-да. Даже мурашки по всему телу. Не знаю кто пел, но она великая певица, - пробормотал Шатун, проводя рукой по лицу.

- Я знаю, кто пел, - вздохнул я.

- Кто? - спросили они хором.

- Теща, - снова вздохнул я: - Голос слышали какой? Ни с кем не спутаешь.

- Теперь она кажется мне двусмысленной… - что имел в виду отец, мы не узнали. В это время раздался стук в дверь и в открывшемся проеме, показался наш

сопровождающий.

- Пора выезжать. Время.

Через полчаса мы оказались в кремле. Следуя за сопровождающим мы прошли через многочисленные коридоры, охраняемые серьезными бойцами и вышли к большой

двухстворчатой двери кабинета Сталина.

- Проходите, вас ждут, - указал на дверь секретарь.

Я первый подошел и потянул за ручку, за мной следом в кабинет прошли остальные.

- Здравия желаем, товарищ Сталин, - немного в разнобой но все равно хором поздоровались мы.

- Ну, здравствуйте, иномирцы, - улыбнувшись в усы, ответил Верховный.

Начало лета 1944-го года. Тыловая дорога наступающего Брянского фронта. Семь часов вечера.

Пыль стелилась на многие километры над дорогой, поднимаемая солдатскими кирзачами, траками танков, тракторов тягачей, копытами коней, колесами машин и

орудий. За два часа пути мы уже покрылись тонким слоем пыли, сидя в открытом кузове старой Газ-АА. Больше всего этим был недоволен Степка. Его новенький

офицерский френч, с еще не обмятыми погонами лейтенанта, по приезду думаю, потребует серьезной чистки. Это мы опытные, сразу надели старое много раз стираное

обмундирование с защитными погонами. На мои советы Степка не обратил внимания и теперь страдал. Я специально не настаивал, пусть учиться.

- Смотрите «пантера»! – воскликнул Степка, показав на громаду фашистского танка, проплывавшего мимо нас в сорока метрах. На корме топорщились элементы брони,

расстелив длинную гусеницу и опустив ствол пушки, «пантера» напоминала старого боксера с поникшими плечами.

- Из чего-то тяжелого долбанули. Из орудия на прямой наводке, или тут «зверобой» поработал. Калибр уж больно крупный, - авторитетно заявил Микоян. Они сидел

облокотившись о задний борт. На пропыленном лице отчетливо сверкали белки глаза и белоснежные зубы.

Нам и ранее попадались подбитые и сгоревшие танки противника, но в основном своем «четверки» да «тройки», так что все с интересом посмотрели на когда-то

грозную боевую машину. Наши кстати тоже попадались, буквально через километр, мы увидели остов нашей самоходки с развороченной взрывом боекомплекта боевой

частью.

- «Зверобой», - вздохнул Микоян: - А вон там видите, три танка? Там еще ремонтники взяться. Это тэ-сорок четвёртые. Видимо подстерегли и в борта ударили, а

левее, корпус вверх гусеницами. Не разгляжу, но вроде тэ-тридцать четыре-восемьдесят пять. Тут армия Катукова проходила.

Мы долго провожали наши погибшие боевые машины взглядами.

- О, смотрите «тигр»! – снова воскликнул Степка.

Я всё-таки добился отправки на фронт на два «инструкторских» месяца. Правда, под расписку, что все боевые действия будут вестись нами только над

освобожденной территорией. Что ж, и тут охотники бесчинствуют, есть с кем схлестнуться в схватке.