Погребальные костры - Стас Бородин

Тревожный звон колокола, казалось, стал еще громче. Мутная пелена над озером наконец рассеялась, и я сумел разглядеть темный силуэт одинокой скалы, возвышающейся над водой, и позолоченный купол, поблескивающий в лучах рассвета. Храм оказался совсем маленьким, с крохотной колокольней стоящей на самой вершине скалы.

— Попасть туда можно по мосту, — Мастер Алгар подошел к нам с Ашем, вытирая иглу чистой тряпицей. — Мы с Бонавером там уже побывали, когда искали старика Литургио.

Я перевел взгляд с черного силуэта колокольни на авалорца.

— Ваши поиски, как я вижу, не увенчались успехом…

Алгар нахмурился, машинально полируя иглу.

— Нет, волшебник как в воду канул, — он тоскливо уставился на мутные воды озера. — Ежели он не сгорел, то уж наверняка утоп! Мастер Эстевро как пить дать понизит нас до младших прислужников.

Я сочувственно закивал.

— Что с господином Айссиведом? С ним все будет в порядке?

— Он очень сильный волшебник, — лицо авалорца смягчилось, когда он поглядел на увитый шнурами кокон. — Вот только практики ему не хватает. Знаете, господин колдун, он завсегда тратит слишком много манны там, где хватило бы даже ее десятой части…

— Десятой части? — повторил я, невольно возвращаясь взглядом к зияющей бреши в крепостной стене. — Действительно…

Трудно было даже представить, какой силой обладал Айс! Я почувствовал легкий укол зависти, однако, вспомнив о дымящейся маске, и черной слизи, капающей из-под гибкого воротника, устыдился, и поспешил перевести разговор на другую тему.

— Вы, верно, знакомы и с леди Эриу? — краем глаза я заметил, как напряглась спина Аша, натягивающего через голову тесную скаутскую куртку.

— Нет, что вы, господин, — Алгар усмехнулся. — Мы, конечно, много раз ее встречали на Авалоре, однако личного знакомства не были удостоены. — Авалорец понизил голос. — «Дознаватели» обитают в Башне Тишины, отдельно ото всех. Для прочих жителей острова мы как бы и не существуем…

— «Дознаватели» — каста отверженных, — не глядя на авалорца, Аш затянул ремни на рукавах. — С ними не станут общаться ни волшебники, ни их прислуга.

Кожаный мешок выскользнул у меня из рук и упал на каменную ступень.

— И Айс добровольно пошел на это? — я не мог поверить своим ушам. — Но почему?

— Кто его знает, — Алгар пожал плечами. — Нам запрещено задавать подобные вопросы…

Я уставился на свои черные ладони, чувствуя, как что-то с треском лопается у меня внутри. Ответ был очевиден.

— Это из-за Линед? Из-за ее смерти? — я повернулся к Ашу, однако скаут поспешно отвел глаза, избегая встречаться со мной взглядом.

Лицо отважной телохранительницы появилось передо мной как живое. Я вспомнил штурм Лие, фаланги копейщиков, перегородившие улицы, огнедышащие машины мастера Леонардо, и сверкающие когти механических рук, мелькающие над черепичными крышами.

— Леди Эриу развеяла ее прах над падающими башнями Авалора, — Аш говорил медленно, словно взвешивая каждое слово. — Когда волшебник очнется, он сам тебе все расскажет, если посчитает нужным…

Колокол на острове замолчал. Глубокие черные тени, окружавшие нас, стали совсем прозрачными, и спустя мгновение воды озера окрасились в алый цвет.

Солнце поднялось над звонницей храма Орвада, знаменуя начало нового дня.

Глава 16

Вблизи храм оказался не таким уж и маленьким, как показалось мне поначалу. Квадратное приземистое здание в позднем паарийском стиле, было украшено растрескавшимися декоративными колоннами, покрыто облупившейся краской и выцветшими на солнце геометрическими узорами. С южной и восточной стороны стены были сплошь увиты пожухшим самнорским плющом, цепляющимся длинными изогнутыми колючками за желтый пористый камень кладки. С северной стороны зиял черный прямоугольник распахнутой настежь двери, над притолокой которой виднелся барельеф, изображающий молот Орвада и крылатую колесницу.

Осторожно взобравшись по высеченным в скале ступеням, я подошел к открытой двери и заглянул в сумрачное нутро храма. Тишина. Только ветер посвистывает, да тихонько шуршат листья старого платана, выглядывающего из-за усыпанной мусором крыши.

Под ногами захрустели сухие шишки и осколки терракоты, покрытой хлопьями разноцветной краски. В нос ударил запах тлена и запустения.

Переступив порог, я не спеша двинулся через длинный узкий проход, ведущий от входа к алтарю. С обеих сторон виднелись ряды пыльных скамеек с высокими спинками и откидными столиками, на которых все еще лежали раскрытые пожелтевшие молитвенники.

Сквозь прохудившуюся крышу капала вода. Капли звонко падали в рассохшееся деревянное ведро, вокруг которого по каменному полу расползлась внушительная лужа.

Я осторожно коснулся пальцами полированного подлокотника скамьи, раздумывая, стоит ли идти дальше. Дальняя часть храма все еще была погружена во мрак, и выглядела довольно жутко.

Темные ниши, в которых обычно стояли образы Орвада, были похожи на черные норы, на какие-то мистические порталы, ведущие в другие миры. У меня даже мурашки побежали по коже, когда я представил себе, какие чудовища могут таиться там, во мраке.

За разбитым окном неожиданно мелькнула быстрая тень, и спустя мгновение желтоголовый даан, громко хлопая крыльями, опустился на заброшенный алтарь. Птица подпрыгнула на месте, подозрительно поглядела на меня красным глазом и, потеряв всякий интерес, принялась стучать о камень большой ракушкой, зажатой в крепком изогнутом клюве.

Я едва не засмеялся. Глупая птица, похоже, совсем не боялась призраков из потустороннего мира! Тряхнув головой, я двинулся дальше, осторожно наступая на раскрытые панцири моллюсков, и на пучки сухих водорослей, устилающих пол сплошным ковром.

Покончив с моллюском, даан деловито прошелся по алтарю, подобрал заостренную палочку и, зажав ее в клюве, принялся почесывать себе спину. Его красные круглые глаза затянулись полупрозрачной пленкой, птица жмурилась от удовольствия!

Переступив через груду битой черепицы, я подошел к алтарю. Солнечный свет, проникавший сквозь узкие стрельчатые окна, ярко освещал большой прямоугольный камень, покрытый истершимися древними письменами. Я взмахнул рукой, отгоняя птицу прочь, и рукавом куртки стряхнул на пол груду разноцветных ракушек, колючих крабьих панцирей и пятнистых клешней.

— Прошу прощения, господин, — я усмехнулся, глядя на взъерошенного даана, возмущенно разевающего желтую пасть. — Я здесь ненадолго.

Птица вспорхнула на покосившуюся кафедру, покрытую сверху донизу засохшим пометом, и повернулась ко мне спиной, словно показывая, что ей все равно.