Ангел для Демона - Екатерина Орлова

руки, но тогда я смою с себя запах Ангела. По дороге все же заглядываю в ванную, чтобы выбросить в мусорку забытый в кармане презерватив.

Останавливаюсь у двери в кабинет и делаю несколько глубоких вдохов. Чуйка подсказывает, что отец знает. Похер откуда, важен сам факт и то, что он собирается делать дальше.

– Привет, – стукнув один раз, сразу вхожу. То, что Мот с Дэном здесь же, только подтверждает мои опасения.

Жму всем по очереди руки и сажусь на кожаный диван напротив братьев. Папа берет из бара стакан с виски и располагается на другом краю дивана. По очереди сверлит нас взглядом.

– Ну? И как давно это происходит?

– Что происходит? – спрашивает Дэн, прикидываясь шутом.

– Денис, сегодня цирк отменяется, – строго говорит отец и останавливает свой пронзительный взгляд на мне. – Ничего не хочешь рассказать?

– О чем, пап?

– Например, о дочке Полкана и том, что ты с ней спишь?

Внутри меня все обрывается. Мои подозрения подтвердились, и это просто пиздец.

– Что именно тебя интересует?

– Например, то, что ты не пришел ко мне, когда узнал, кто она такая.

– Зачем?

– Дима ты прикидываешься дебилом? Вроде раньше ты тупостью не отличался. Так что произошло? Эта девка тебе мозги вытрахала?

– Пап, я реально не понимаю, для чего она может тебе понадобиться.

– Так включи, блядь, мозги! – ревет отец, со звоном ставя стакан на кофейный столик. Хватает меня за затылок и прижимается своим лбом к моему. Я крепко сжимаю челюсти. – Или ты забыл, что люди Полкана убили твоего старшего брата?! Забыл, как у его гроба клялся отомстить этой псине?! Ты орал, что порвешь Полкана за Илью. Что изменилось, а, сын? Девочка слишком сладкая попалась? Все киски одинаковы на вкус. Уясни это!

Еще пару секунд он удерживает меня, сильнее сжимая затылок, а потом отталкивает и выпрямляется. Поправляет воротник рубашки под трикотажным кардиганом, берет свой стакан и делает несколько глотков подряд. Я бы сейчас тоже не отказался от чего-то крепкого.

Тяжело сглатываю, глядя на отца. Мое лицо горит, но не от стыда. Меня так бомбит, что я в секунде от взрыва. Злюсь на отца, на Полкана, на себя, на Илюху, что подставился под пули. На всех злюсь! Я в гребаной ярости! Потому что у меня вот-вот отберут любимую игрушку! Сука, я еще и в чувства вляпаться умудрился! Но как можно не вляпаться в Ангела, а? Как можно, блядь, не утонуть в ее бездонных глазах и не сдохнуть от мурашек под ее нежными, трепетными пальчиками?! Хочется выть и орать. И замочить кого-нибудь, чтобы только не лезли туда, куда не следует!

– В общем, так, – наконец снова заговаривает отец. – С телкой этой продолжай отношения, чтобы не потерять ее из поля зрения. Полкану и так удавалось слишком долго прятать ее от нас. Чуть позже, когда наступит правильный момент, выставим ее как главное оружие против Полкана.

– Чего ты хочешь в итоге добиться? – спрашивает Мот, озвучивая мой вопрос. Брат наверняка понимает, что говорить я сейчас не способен, но мне важно знать, что отец хочет сделать с ней.

– В идеале хочу, чтобы он сдох. Поставим его перед выбором: она или он.

Вскидываю голову так резко, что хрустят позвонки.

– Она внебрачная, он не станет защищать ее ценой собственной жизни.

– Что ж, значит, Полкан так же, как и мы, лишится своего ребенка.

Внутри меня полный пиздец. Нас не учили сопротивляться отцу. С самых пеленок внушали принцип, что семья – это святое. Незыблимое. Нерушимое. Только семья может поддержать и по-настоящему любить. Внешний мир враждебен, и лишь внутри семьи ты можешь открыться, позволить себе быть уязвимым. Я уже нарушил эти правила, но пока не могу решиться пренебречь главным – пойти против семьи. Хотя предательская мысль уже кружится в голове.

– Пап, а не решит ли он, что обмен не равноценен?

– Ты имеешь в виду младшая дочь за старшего сына? Неравноценен, но его старший сын практически пустое место, так что Полкан не сильно потеряет, если мы его просто грохнем. А вот единственная дочь – это хорошая мишень.

Я тяжело сглатываю. В голове крутится только мысль о том, что я впервые в жизни, сука, влюбился, и не в ту! Не в ту! Лучше бы на ее месте была гребаная Осипова! Тупая соска, которая не нарушает фен-шуй нашей семьи! Но нет, я выбрал девушку, к которой даже приближаться не стоило. Но я хотел поиграть, да? Поиграл? Теперь играть будут мной. Если я успею что-то придумать, она останется жива. А если нет…

Подскакиваю на ноги и иду к бару. Наливаю себе полстакана виски, даже не трудясь добавить лед, и выпиваю залпом. Снова наполняю.

– Дима, ты хочешь о чем-то подискутировать? – слышу за спиной голос отца и качаю головой. О чем тут, блядь, дискутировать?! Отцу насрать на мои чувства. Его волнуют только безопасность семьи и бизнес. И, конечно, месть. – Хорошо. Вернись на свое место.

– Так, дети, теперь о работе.

И он так просто перескакивает на офисные дела, как будто прямо в эту секунду мой мир не рушится и не взрывается, а его сын не подыхает от боли в груди.

Чуть позже мы все идем ужинать. Еще один ритуал, которого я не могу избежать. Хочется свалить, забрать своего Ангела и уехать куда-то так далеко, чтобы нас никто не нашел.

– Где Серафима? – спрашивает отец, когда мы занимаем свои места за столом, а персонал начинает суетиться, расставляя горячие блюда.

– Сейчас придет, – отвечает мама, бросая на всех нас опасливые взгляды. – Леша, что происходит?

– Ничего, – отвечает он, слегка похлопав маму по руке. – Мы о работе говорили.

– Ты кричал.

– Подслушивала? – прищурившись, смотрит на нее папа, но без злости, словно флиртует. Он всегда оберегает маму, старается не вовлекать ее в проблемы. Особенно заботливым он стал после смерти Ильи, которую мама пережила очень тяжело.

– Ты так кричал, что было слышно даже в гостиной.

– Тогда ты должна знать, о чем я кричал, – слегка напрягается папа.

– Шумоизоляция мешает разобрать слова, – фыркает мама, и он расслабляется.

– Зачем тебе эта информация, Танюш? – ласково гладит он ее щеку, а потом берет салфетку и стелет себе на колени. – Ну где Сима?

– Я тут! – влетает в комнату наш вихрь, быстро обегая стол и успев поцеловать в щеку каждого члена семьи.

– А бабушка? – спрашиваю я.

– Она спит. После ужина, если проснется, повидаетесь, – отвечает мама, все еще внимательно всматриваясь в мое лицо.

– Привет, злобный гоблин, – шепчет Сима, занимая место рядом