Люби меня - Елена Тодорова

Боялась, что он снова пьяный звонит… Снова под домом… Снова проберется в душу, чтобы под влиянием алкоголя вдоволь потоптаться в ней…

Теперь даже интересно, приезжал ли?

Но спрашивать я себе запрещаю. Особенно, когда он выходит из машины и дает оценить, в каком помятом виде он явился. Еще даже дома не был! Всю ночь гулял! А я тут, идиотка, собралась что-то ему рассказывать. Хорошо, что поспать удалось. Трезво смотрю на нас со стороны. И признаю то, что могла бы заметить любая зрелая особь: мы слишком разные.

Словно лето и зима. Словно небо и земля. Словно огонь и вода.

Но стоит нам встретиться взглядами, все трезвые мысли ураганом сносит. У меня перехватывает дыхание, одуряюще сжимается желудок и сладко-сладко замирает сердце. По венам вместо крови огонь разгоняется.

А потом в темных, слегка воспаленных и завораживающих меня глазах Саши что-то происходит. Я вижу внутри расширенных зрачков ярчайшую вспышку гнева, и все внутренности в один тугой узел скручивает.

– Чего ты, блядь, добиваешься? Хочешь, чтобы я ждал тебя тут по полночи?! – выкрикивает он, обдавая мое лицо никотином и мятой.

Алкоголя в его дыхании действительно не ощущается. Но я слишком растеряна, чтобы концентрироваться на этом осознании.

– В смысле? Не понимаю, о чем ты! Мы договаривались перед восьмью…

– Все ты, мать твою, понимаешь! Прекрати эти манипуляции, пока не стало, на хрен, поздно!

– Да в смысле? – от негодования распаляюсь и я. – Сам прекрати. Прекрати орать на меня!

– Зачем ты писала мне? Зачем снова вспомнила эту ебаную суку? Зачем звала меня?

Этими вопросами он меня будто расстреливает. Я пошевелиться не могу. Соображаю еще туже. Поэтому, защищаясь, начинаю нападать.

– А зачем ты приехал?

– Потому что ты мне написала! – рявкает так, что у меня в ушах звенит. А за ними и во всем теле. – Что хотела? Давай говори!

– Да прекрати орать ты, – шиплю я, чувствуя, как тело охватывает дрожь. Он слишком близко. Нависая, будто перекрывает мне доступ кислорода. – Ты испортишь мою репутацию, идиот…

– Ты мою тоже, блядь.

– Каким это образом?

– Таким вот, – выталкивает вместе с таким усиленным вздохом, что мне за него на секунду страшно становится.

Кто знает, что принимал. Может, ему плохо?

Закончить эту мысль не успеваю, как Саша хватает меня за руки и, стискивая запястья, дергает на себя.

– Чего ты хочешь от меня?

– А ты? Чего ты хочешь?

– Я первый спросил.

– Тогда… – мямлю я. – Хотела тебя предупредить, что меня на выходных не будет в городке. У сокурсницы день рождения. Она позвала к себе. В деревню. Ее отец крутой фермер. Будет большая гулянка. Много наших едут. Мы будем спать в такой странной конструкции, где хранят сено… – сама не знаю, зачем столько информации выдаю.

Саша заставляет меня сильно нервничать. Настолько, что, не держи он меня, я бы, наверное, просто убежала. А так приходится забивать трескучее от напряжения пространство какими-то словами.

– Что? – он вдруг бледнеет. Голос сел до хрипа. Я снова начинаю волноваться, что с ним что-то не так. – Какая деревня? – выдает все еще сипло. Моргает. Сглатывает. Вдыхает. Выдыхает. И сразу жестче и громче повторяет: – Какая, на хрен, деревня?

– Говорю же, день рождения у подруги…

– Нет, блядь… Какого хера, Сонь? Ты издеваешься? – выпаливает так быстро, что я осмысливать не успеваю. – Я не разрешаю тебе никуда ехать.

– В каком это смысле ты мне не разрешаешь? – на нервах смеюсь. Ушам своим не верю потому что. Наверное, это мне плохо! Я что-то снова не то придумала. – Прикалываешься, что ли?

Саша закусывает губы и, вскидывая подбородок, с подобным моему потрясением, мотает головой.

– Нет, Соня, – пронизывает таким взглядом, что у меня внешнее возгорание случается. – Я, блядь, серьезно сейчас. Никуда ты не поедешь.

– С чего это? – рычу от возмущения, пока он подтягивает меня еще ближе к себе. Сейчас так бесит, что ударить его готова. – Ты не можешь мне приказывать. Я – не твоя собственность!

– Да, блядь, моя, – смеется вдруг он, не переставая жечь яростным взглядом. – Пока мы вместе, ты принадлежишь только мне.

– Что за дурацкие диктаторские повадки? – искренне возмущаюсь я. – А ты, стало быть, мне?! – по его лицу ответ читаю. – То-то же! Мы не вместе, Саш! Я твоей собственностью быть не подписывалась, – наконец, отталкиваю. На пару шагов отступаю, прежде чем, сохраняя достоинство, вполне спокойно могу повторить свои условия: – Только на равных, ясно тебе? Только на равных.

Он не отвечает. Но в этом и нет необходимости. По его взгляду понимаю, насколько ему ненавистны мои слова. Кажется, что вместе с ними он и меня ненавидит. По-настоящему. Не просто под влиянием каких-то веществ и в пылу разбушевавшихся эмоций.

День на работе вполне сносно проходит. Я даже не пытаюсь не думать о Саше. Осознаю, что это невозможно. Все, что с ним связано, вертится в моем сознании беспрерывно, как сериал. Но, благо, это уже не мешает мне справляться со своими обязанностями.