Буканьер (СИ) - Борчанинов Геннадий

— Отличный выстрел, — похвалил я.

Жорж ухмыльнулся и принялся перезаряжать мушкет.

Со шхуны продолжали стрелять по нам, несколько пуль чиркнуло по борту. Я славил всех Древних Богов, и Ктулху в частности, что на шхуне не было ретирадных пушек, то есть, тех, что ставились сзади, на корме. Иначе нас единственным выстрелом разнесли бы в щепки, а так мы уверенно приближались к кораблю, и даже могли отстреливаться в те моменты, когда это позволяла качка.

Я тоже стрелял из мушкета, когда видел доступные цели на палубе шхуны, и чем ближе мы приближались, тем проще было найти для себя цель. Матросы больше не пытались подняться на ванты, прекрасно понимая, чем окончится их судьба, пример буквально висел у них перед глазами.

— На абордаж! — зарычал я, когда шлюпка приблизилась к борту.

Из-за фальшборта высунулись мушкетные стволы, мы в ту же секунду выстрелили из всех орудий, пробивая борта и спрятавшихся за ними стрелков. Воздух наполнился криками, порохом и кровью, уже привычно обжигая ноздри едким запахом тухлых яиц и сгоревшей серы.

Шлюпка стукнулась о борт, и мы начали один за другим запрыгивать наверх, оглашая своё прибытие разъярёнными воплями и выстрелами. Лодка едва не опрокинулась, но вскоре мы все забрались на палубу, где уже кипело сражение. На меня в ту же секунду налетел высокий мулат с тесаком, и мне пришлось отскочить назад, чтобы не попасть под удар. Я выхватил палаш, клинки со звоном и скрежетом сомкнулись. Лицо мулата, искажённое от ярости, перекосилось, будто сведённое судорогой. Я с силой оттолкнул его назад и ткнул остриём палаша ему прямо в лицо, клинок вошёл в лицевые хрящи с неприятным звуком, и я почувствовал, как меня затошнило от этого зрелища.

Повсюду звенела сталь, кричали люди, что-то шумело, лязгало, стукало, плескало. Я даже не смотрел, как падает на палубу мёртвый мулат, я уже снова бросился в бой, на следующего пирата, который спешно перезаряжал мушкет и как раз забивал пулю шомполом. Он попытался защитится от моего палаша, вскидывая мушкет с торчащим из ствола шомполом, но я вспомнил уроки Робера и резко поменял направление удара в последний момент. Палаш скользнул по стволу мушкета тупой стороной и вонзился пирату в ямочку между ключицами, аккурат под небритый кадык.

Палуба стала скользкой от крови. Боковым зрением я успел заметить, как Шон добивает своего противника, уже лежащего и беспомощного, прикладом разбивая ему голову, а негры Адулы втроём наседают на одного француза, ловко отбивающегося тонкой рапирой. Эмильен сидел, укрывшись за какой-то бочкой, и неловко перезаряжал мушкет, стараясь не задействовать раненую руку. Робер снова выделывался, словно хвастаясь новой шпагой из Толедо, и издевался над бородатым матросом, раз за разом нанося ему кровоточащие раны, но не спеша с последним ударом. Муванга яростно резал какого-то пирата ножом, будто обезумел от вида крови.

— Бросайте оружие! — проревел я. — Сдавайтесь!

В ответ на меня бросился матрос, размахивающий какой-то металлической палкой, словно другого оружия для него не нашлось, и мне пришлось заткнуться, сосредоточившись на драке. Удар я принял на клинок, ближе к гарде, и он этим ударом чуть не вывернул палаш из моей руки. Я в тот же момент сблизился, не давая ему замахнуться снова, и саданул его кулаком в бороду. Матрос покачнулся, и я добил его взмахом палаша снизу вверх, выпуская ему кишки.

Кровь брызнула мне в лицо, я инстинктивно зажмурился на мгновение, а когда я открыл глаза — всё было кончено. Оставшиеся в живых матросы бросали оружие и поднимали руки вверх. Отступать было уже некуда, мы загнали их к самому бушприту, и несколько матросов уже выпрыгнули за борт, стараясь хотя бы так спасти свои жизни.

Мы выглядели так, словно только что спустились в ад и вернулись обратно. В какой-то степени так оно и было. Всё вокруг было залито кровью, в воздухе висел тошнотворный запах бойни.

Я осмотрелся по сторонам, и понял, что мы победили. Я во всю глотку заорал победный клич, который тут же подхватили со всех сторон, и вскинул палаш к небесам, чтобы звёзды тоже увидели нашу победу. Мои парни сделали то же самое, и я почувствовал, как в крови бушует адреналин, наполняя мою жизнь смыслом. Ощущение было похлеще, чем от любых наркотиков, не существовало такого наркотика, который смог бы хоть примерно повторить этот эффект, достижимый только здесь и сейчас. Эйфория, опьянение победой оказались слаще, чем всё, что я пробовал до этого. И я не сомневался, что парни сейчас чувствуют то же самое, что и я.

Пленные пираты хмуро стояли и глядели на нас с нескрываемым опасением. Их осталось всего трое, не считая раненых, и я решил пощадить их. Лишние руки здесь точно не помешают. Я предложил им простейший выбор — вступить в мою команду или умереть, и умирать никто из них не захотел. Мудрое решение.

Вместе с новыми членами команды нас стало ровно тринадцать, чёртова дюжина, и я счёл это счастливым знаком. Удивительно, но после кровавой бойни мы отделались практически лёгким испугом. Жоржу свернули нос прикладом мушкета, Мувангу слегка порезали рапирой, а синяки и царапины я не принимал во внимание. Это было у каждого. Жоржу пришлось вправить нос резким рывком, и он потерял больше крови, текущей из разбитого носа, чем мы все, вместе взятые.

Мертвецов бросили за борт, на поживу рыбам и крабам, после того, как у каждого из них обшарили карманы и пояса. Уже после этого можно было заняться осмотром захваченной посудины.

«Орион» оказался двухмачтовой шхуной голландской постройки, почти новой, но со следами использования, и что-то мне подсказывало, что де Валь завладел этим судном примерно таким же путём, и совсем недавно. Это и объясняло малочисленность команды, которую он попросту не успел набрать. Капитанская каюта находилась на корме, рядом с кают-компанией, никаких пассажирских кают здесь по плану не было, зато было четыре маленьких медных пушки, по две с каждого борта, так что «Орион» вполне мог огрызнуться в случае необходимости.

Шхуна была около пятидесяти шагов в длину от кормы до бушприта, и около десяти в самом широком месте, и по всему выходило, что это отличный корабль, юркий и маневренный, с довольно низкой осадкой, что позволяло ему свободно ходить по мелководью.

В общем, «Орион» мне сразу понравился. Если говорить в привычных для меня терминах, это не был спортивный или гоночный автомобиль, или элитный лимузин, это была надёжная рабочая лошадка, на которой можно было заниматься всем, чего душа пожелает. Но изначально, как я понял, шхуна создавалась как курьерское судно, быстроходное и неплохо защищённое.

Кровь с палубы замыли с помощью помпы, и порох в мешках наверняка промок, шлюпку с помощью хитроумного устройства, напоминающего подъёмный кран, втащили на борт. Я понял, что мне ещё очень многому придётся научиться, если я собрался быть капитаном. Теперь нам нужно было поставить паруса и уходить из бухты, пока и в самом деле не нагрянула испанская кавалерия, и я критически осмотрел мачты, реи и до сих пор висящего на тросе мертвеца.

— Так, а кто-нибудь управлять этим всем умеет? — спросил я.

Глава 52

К счастью, управляться с парусами умели многие, а кто не умел — тем приходилось исполнять довольно простые приказы. Тянуть, если надо тянуть, поднимать, если надо поднимать, и даже негры, видевшие корабли только из глубины душного трюма, с этой задачей вполне справлялись.

Я тоже сунулся было помочь, но Шон меня мягко отстранил.

— Кэп, займись ты лучше ранеными, мы тут сами, — сказал он, и был прав.

Правильное делегирование обязанностей — залог успеха.

Я прошёлся по кораблю, и среди тех, кто находился на палубе, медицинская помощь никому не требовалась. Жоржу нос я вправил, а Муванге хватило простой перевязки, и зашивать его порезы — только лишний раз шкуру дырявить. Зато в кают-компании обнаружились ещё четверо пиратов, раненых в стычке с испанцами, и им я сделал точно такое же предложение, от которого невозможно отказаться.