Призраки солнечного ветра (СИ) - Александрова Дилара

После того, как проявленный пришелец замер и, кажется, начал втягивать в себя воздух с окружающими запахами, звуки перестали существовать. Никто не решался двинуться, и даже дыхание не создавало предательского трения. Где-то вдалеке, за пределами Арены кипела жизнь, слышались отзвуки города и, казалось, даже, голоса людей. Но не здесь. Пространство сгустилось и застыло.

— Аргх, — вдруг разорвал создавшуюся тишину смачный рык.

Сначала Морган решил, что тварь снова выказывает недовольство, но тут же до него дошло, что это не так.

— Блин, — с виноватым видом обронил Хамфрид.

Громкая, неподдающаяся контролю отрыжка плотного завтрака покинула его нутро, нарушив столь хрупкое равновесие. Оглушительный вой тут же сотряс стены, практически сразу стойко принявшие на себя сильнейший, совершенно незапланированный удар гигантской клешни. Морган успел отскочить, чтобы не попасть под тяжелые конечности. Кувыркнувшись через плечо, он прокатился по песку, изрядно наглотавшись последнего. Нервно сплюнув, Жнец вскочил на ноги, застыв в полусогнутом движении и выставив вперед руки.

— Гони его на меня, — поспешно бросил Морган. — У него мозг близко к поверхности.

— Понял, — сосредоточенно отозвался Хамфрид.

Белое Пламя, ненадолго потухшее в его глазах, снова вспыхнуло. Жнец двинулся вперед в осторожной попытке оттеснить чудовище обратно к центру загона. И оно начало пятиться, ощущая обжигающую силу своего гонителя. Морган прикрыл глаза и сосредоточился: не так-то легко нанести точечный удар. Гораздо проще было бросить волну и просто сжечь на хрен эту тварь. Двести тысяч монеро, которые явно не валялись на дороге, заставляли искать более тонкий подход. Пришлось показать чудеса изворотливости и гибкости, уходя от оживших, выползших из-под панциря щупалец. Оказавшихся, к слову, гораздо длиннее и подвижнее, чем предполагалось. Прежде, чем удалось занять идеальную позицию для атаки, парочка клешней успела щелкнуть над головой, грозя раскроить череп. В тот момент, когда во всем этом хаосе переплетенных змеевидных колец открылось нужное место, Морган выбросил вперед руку. Из ладони вырвалась тонкая, еле заметная волна, ударившая точно в маленький вырост промеж выпученных глаз.

Что-то, похожее на затухающий скулеж, поглотилось безразличными стенами Арены. Они приготовились принять очередного пленника. Резкий шаг навстречу, и обезумевший краб отпрыгнул назад, всеми силами пытаясь спастись от источника нестерпимой боли. Словно пьяный, он потерял и без того не блестящее равновесие, врезавшись в ближайшую стену. Раскрошил жестким панцирем камни, заставляя те разлетаться мелкими осколками в разные стороны. Оставив глубокую борозду в твердой поверхности, он на мгновение замер. Моргнул всеми своими многочисленными глазенками. Перед тем как вырубиться, монстр чуть не упал прямо на ошалевшего Хамфрида, за какую-то долю секунды успевшего отскочить в сторону.

После нескольких дерганых движений все затихло. Осторожно переступая через кожистые конечности, Хамфрид подошел к твари. Он постарался не касаться ее и особо не брызгать своей силой. Пламя еще не утихло, слабо отражаясь в глазницах.

Панцирь новоиспеченной сенсации вздымался и опускался, издавая слабое шипение. Улыбка озарила сосредоточенную физиономию. Морган увидел большой палец, довольно поднятый вверх.

Медицинский кабинет пах лекарствами и потом.

— А, черт, аккуратней! — жаловался нерадивый пациент, когда на левую руку накладывали заживляющий пластырь.

Когда Хамфрид уворачивался от падающей зверюги, одно из щупалец успело зацепить его когтем. Кожа на бицепсе разошлась, словно разрезанная бумага.

— Сам виноват, — смеялся Морган, отметив про себя хороший повод подкалывать старого друга по поводу забавного случая с отрыжкой.

Плюс одна байка, которую можно мусолить из года в год.

— Теперь это не имеет значения… Оплата будет через пару дней. Я перешлю на твой счет, — не переставал радоваться событию старый друг, и от широкой улыбки, казалось, его лопоухость стала еще заметнее.

— Спасибо.

— Слушай, не хочешь тоже на Арену перебраться? Работка не пыльная. Такого, как сегодня, почти не бывает, а платят весьма неплохо. Я помогу тебе устроиться. Связи-то есть. Сколько ты будешь по жатвам скитаться? Так все проспишь, — ударил по больному приятель.

— Предложение заманчивое… Я подумаю, — озадаченно протянул Морган, прикинув в уме, что при таком раскладе времени для того, чтобы накопить на Олимп, уйдет значительно больше. С другой стороны, не придется терять всех, кого знал. Заводить новых друзей у него получалось не особо.

— Поразмысли хорошенько. Из-за того, что сейчас много Жнецов на Аренах, жатвы получаются очень опасными. Ты не представляешь, сколько сейчас должников и нелегалов. Слишком рискованно даже для нас, — с досадой в голосе сказал Хамфрид. — Пусть ими занимается полиция да Церковь. В конце концов, храмовники обязаны отрабатывать хлеб налогоплательщиков.

— Видимо, именно такие жатвы висят щас на мне, — Морган догадался, почему его разбудили именно сейчас.

Предстояла довольно крупная и грязная работенка, раз пошел такой перекос в силах. Если должников так много, возможно, будут будить кого-то еще. Впрочем, кого волнует безопасность Жнецов? Следовало пораскинуть мозгами взвесив все «за» и «против». Нарушение равновесия сулило серьезные риски. Которых, конечно, хотелось бы избежать.

— Если нужна будет помощь в жатвах, я всегда готов, — пожал плечами Хамфрид.

— А сколько сейчас храмовников?

— Хрен его знает, статистику не веду. Но эта сволота все еще принципиально не ходит на дело с нами. Приходится работать с наемниками, а у тех только оружие, и никакой силы. Приходится жопу самим прикрывать, — с еще большей досадой пожаловался бывший ученик.

— Все еще упираются насчет потерянных душ?

— Вся та же байда. Трясутся над людьми, как мамка над кутенком.

— Сколько не проспишь, а ничего так и не меняется, — вздохнул Морган, потягивая мышцы, понемногу приходившие в норму. — А если и меняется, то точно не к лучшему.

Хамфрид поморщился. Рана чуточку болела, но медик сказал, что яда в крови нет, как нет и заражения. Мужчина задумался, пару раз мельком взглянув на бывшего наставника.

— Что? — не выдержал Морган.

— У меня есть для тебя сюрприз.

— Правда?

Тревожное предчувствие на мгновение скользнуло в груди, оставив склизкий, неприятный след. Выжатая насильно радостная улыбка скривила лицо. Морган не любил сюрпризов.

Все встало на свои места, когда в помещение вошел Хамфрид Диффар. Точно такой же, что сидел сейчас перед Морганом. С той лишь разницей, что выглядел лет на двадцать старше, с обильной сединой, покрывавшей сильно отросшую шевелюру. Гладко выбритое лицо, обтянутое тусклой, почти увядшей кожей, смотрело печальными бесцветными глазами. Несмотря на то, что Морган сразу узнал бывшего ученика, внутренне в нем совсем не ощущал того радужного человека, которого знал.

— Здравствуй, старый друг, — одновременно и с грустью, и с радостью поздоровался Хамфрид номер два.

— Здравствуй…

— Вот. Ухожу на Олимп. Сам себя провожаю, — легкая улыбка коснулась уголков губ.

— Удалось-таки, — выдохнул Морган, стараясь изобразить радость.

Получилось плохо, несмотря на то, что чувство было искренним. Стать свидетелем временного скачка в прошлое, хоть и в разрешенных рамках законодательства, оказалось слишком неожиданным. Стремление правительства стимулировать Жнецов на самоотверженную службу государству зачастую обескураживало. ДИМ всегда считало, что Жнец будет вкладывать силы усердней, если точно будет знать, что ему удалось попасть на Олимп. Именно поэтому не препятствовало желанию многих из них вернуться в прошлое и встретиться с собой же. А затем провести остаток жизни в том отрезке времени, которые они предпочтут, хоть и на весьма ограниченном пространстве островов.

— Да. Удалось. Извини, не могу ничего рассказать. Директива, — будто извиняясь, в ответ улыбнулся теперь и вправду «старый друг».