Все или ничего - Маргарет Малькольм

Розамунда молчала, опустив глаза, у нее кружилась голова, и сердце билось в груди, как пойманная птичка.

— Знаешь, Розамунда, ты меня убедила: между нами все кончено. Притворяться ведь не стоит, правда?

— Притворяться, конечно, не стоит, — задумчиво ответила она.

— Тогда прощай, Розамунда, — проговорил он каким-то странным, неестественным тоном, как будто повторял вслух заученный наизусть урок. — Чтобы совсем от меня освободиться, тебе потребуется некоторое время. Не волнуйся, я отдам все необходимые распоряжения. Тебе не надо бояться, что я буду чинить препятствия или как-то еще досаждать тебе. Что ж, я получил по заслугам. Я люблю тебя и понимаю, что единственное, что я еще могу для тебя сделать — а я так хочу, чтобы ты обрела свободу и счастье, — это исчезнуть из твоей жизни.

— Понимаю, — вяло пробормотала Розамунда.

— Вряд ли ты понимаешь меня до конца. Я не смею просить у тебя прощения, — сказал он прерывающимся от волнения голосом. — Но я бы так хотел, чтобы ты поверила, что я действительно раскаиваюсь в своем поведении. Прости меня, Розамунда, мне очень жаль…

— Да, — чуть слышно прозвучал ее ответ.

— Ну, вот и все. Прощай, и да благословит тебя Господь! — Он резко отвернулся.

— Джон!

— Да? — Он замер, стоя к ней спиной.

— Сегодня прекрасный вечер: так тихо, ясно, на небе полная луна, — промурлыкала она как ни в чем не бывало. — Жаль не воспользоваться такой красотой. Знаешь, я, пожалуй, не поеду сегодня в Лондон…

Джон подскочил к девушке и угрожающе навис над ней, яростно сжимая кулаки.

— Ты немедленно отсюда уедешь, — сурово приказал он Розамунде. — Иначе я за себя не ручаюсь…

— Но, Джон, ты же сам сказал, что мне пора остановиться и не бежать от жизни, — напомнила она ему. — Я пришла к выводу, что ты абсолютно прав. Мне надо посмотреть на жизнь трезвыми глазами и перестать прятаться от проблем.

Молодой человек недоверчиво взирал на Розамунду, по его лицу пробежала тень.

— Не испытывай мое терпение, Розамунда, — проговорил он. — Я простой смертный, и есть пределы…

— Да, я думаю, есть, — серьезно заявила она. — Например, есть пределы моей глупости, Джон.

— Что?! — воскликнул он и схватил Розамунду за плечи. Но она как будто ждала этого и не стала сопротивляться. — Ты понимаешь, что говоришь?

— Все я прекрасно понимаю. — Ее голос дрожал от волнения и нежности. — Я пытаюсь объяснить тебе, что теперь знаю точно: не будет мне счастья, если я буду убегать… убегать от тебя, Джон! — Она обвила руками его за шею.

Задыхаясь от избытка чувств, Джон обнял Розамунду и крепко прижал к себе. Он прикоснулся к ней страстным и бесконечно нежным поцелуем. От его жадных, требовательных губ не было спасения, но девушка не хотела бежать из этого сладостного плена. Джон буквально обезумел от радости, поняв, что она отвечает ему. Он думал, что никогда уже не испытает такого всепоглощающего счастья.

Внезапно Джон отстранил Розамунду от себя, но лишь на секунду, чтобы заглянуть в ее огромные прекрасные глаза и удостовериться в том, что перед ним не сладостное видение, а реальная, любящая молодая жена. Картина была столь пленительна и убедительна, что он удовлетворенно вздохнул и вновь прижал ее к себе.

— Моя… навсегда! — прошептал он нежно и почувствовал ее дыхание на своих губах.

— Навсегда! — поклялась она.

— Но почему? — спросил Джон спустя некоторое время. — Что заставило тебя передумать?

— О… — Розамунда смущенно крутила пуговицу на пиджаке Джона. — Ну, разное… Вообще-то мистер Разерфорд очень способствовал этому.

— Разерфорд? — поразился Джон. — А он тут при чем?

— Он приезжал сюда на прошлой неделе, в тот день, когда тебя здесь не было, — объяснила Розамунда. — Он буквально кипел от негодования из-за того, что ты перестал писать. Он во всем обвинял меня, говорил, что именно я виновата, что ты бросил писать книгу, которая наверняка стала бы шедевром.

— Так, Розамунда, выслушай меня внимательно, — четко и строго произнес он. — Мне плевать, будет эта книга бестселлером или нет. Я не желаю, чтобы ты жертвовала собой ради меня. Пойми же, дорогая, единственное, что меня интересует в этой жизни, — это ты, твое счастье. Все остальное не имеет для меня никакого значения, и книга тоже!

Розамунда вздохнула:

— Не спеши с выводами, дорогой! Ты все не так понял. Разерфорд дал мне твою рукопись. Он сказал, что если ему не удалось меня ни в чем убедить, то твои слова точно смогут.

— Ну и?..

— Думаю, он был прав, Джон. Это будет великолепная книга. Я так рада. И не только потому, что она обречена на успех, а потому, что я обрела тебя… тебя, настоящего! Я думала, что потеряла тебя, но ошиблась. Ты никуда не исчез, ты здесь, Джон! — Она с нежностью смотрела на своего возлюбленного. — Настоящий Джон, которого я люблю. Неискренний, бесчувственный человек не может писать так страстно, убедительно. Как и предполагал мистер Разерфорд, твоя книга мне все сказала за тебя. Тебе ясно?

— Кажется, начинаю понимать, — медленно проговорил Джон. — Даже не знаю, что я сейчас ощущаю, слушая тебя: безумный восторг или тихое смирение. Ты меня понимаешь?

— Думаю, да, — ответила Розамунда и тихо засмеялась.

На лице Джона появилась растерянная улыбка.

— О, как ты чудесно смеешься, — заметил он. — Для меня твой смех — словно музыка, которую я так давно не слышал. Но что рассмешило тебя?

— Я вспомнила, мистер Разерфорд сказал еще кое-что, — объяснила Розамунда. — О, это был такой выстрел на прощание. Он спросил, представляю ли я, насколько невыносима жизнь с идеальным человеком. В таких условиях, сказал он, ваши собственные недостатки становятся вызывающе отвратительными. Вот я и подумала: поскольку я не умею быстро принимать решения, пожалуй, это хорошо, что у тебя такой же недостаток!

— Наш мистер Разерфорд был, очевидно, не сдержан на язык, — отметил Джон, усмехаясь. — Но в данных обстоятельствах, так и быть, я его прощаю!

— Какой же ты милый. — Она состроила озорную гримасу. — Лично мне Разерфорд безумно понравился!

— Тише, дорогая, не дразни меня! — предупредил Джон полушутя-полусерьезно. — Я не потерплю никаких соперников! Розамунда, ты моя! Моя! Понятно?

— Да, именно об этом я и мечтаю, — призналась Розамунда. — Быть твоей! Больше мне ничего не надо!

Позже, гораздо позже они сообразили, что необходимо оповестить доктора Роба и мисс Элис об изменении планов.

— Может, съездишь в деревню и позвонишь им? — предложила Розамунда. — А я приготовлю нам ужин.

— Так я и сделаю, — отозвался Джон без энтузиазма. — А ты будешь здесь, когда я вернусь? Никуда не денешься?