Птицедева - Svetlana Gamayunova

Есению, как художника, увлекла живопись этого мира. Она тягала меня или Михела в музеи в любую свободную минуту. Мне тоже было невероятно интересно, я ведь вживую большинство произведений не видела. Но современное искусство во мне не всегда рождало волну удовольствия, скорее наоборот, отвращения. Не люблю грязь в любом виде.

Однако работа поглощала почти все время, небольшой отдых позволяли себе поздно вечером, когда Михел оттачивал свой оптимизм, угощая нас белым сухим вином или шампанским, при этом повторяя французскую поговорку: «Начинать день нужно с улыбкой, а заканчивать – с шампанским». Отношения у нас с ним складывались сложные и напряженные. У него тоже было полно работы – обрабатывать и монтировать отснятый материал – но он постоянно просил меня о фотосессиях, а я нервничала и боялась оставаться с ним наедине.

Вообще-то нервничали все, даже Кощей с Лилит, хотя она и успокаивала и поучала Лотту, которая переживала, понимая свою особую ответственность, страдала и металась в поисках единственно правильного решения или, вернее, в сомнениях, правилен ли будет ее отбор людей по ощущениям. Тут ей никто помочь не мог и тем более сказать, что это гарантированно верно ощущение.

– Запомни базовое правило мироздания: в развитии человеческого общества нет и не может быть никаких гарантий. И нельзя добиться стопроцентного счастья. Люди будут страдать от разных причин. Страдания существуют и по поводу, и без повода – страдают те, у кого ничего нет и нечего терять, и те, у которых, кажется, невозможно исчерпать запас денег, потому что их накоплено на несколько жизней себе и внукам. Страдают и радуются бездельники и деловые люди. Люди так устроены, ты не сможешь изменить полностью человеческую психику, возможно только снизить свой уровень фрустрации. Твоя задача – облегчить им существование на новом месте, хотя на первый, самый трудный период. Да и в принципе не каждый может быть счастливым и что это такое – счастливый человек?

– Увлеченный работой, которую любит и которая приносит удовлетворение, спокойный, уравновешенный, любимый и любящий, свободный, – ответила, колеблясь, Лотта. – Наверное, много еще что определяет счастье. Конечно, для каждого это свое.

– И кстати, многие люди боятся быть счастливым, как, например, Вероника. Я не права?

– Я, не боясь, я не умею, – быстро ответила я.

– Этому надо учиться, дорогая, как водить машину и чистить зубы, учиться. Сегодня ты имеешь то, что ты делала и думала вчера, а завтра – то, что ты делаешь и думаешь сегодня. Смени установку, позволь себе быть счастливой, позволь себя любить.

– Лилит, ты опять о Михеле. Он же моложе меня на целую жизнь. Он мальчишка.

– Но он тебе нравится, и он уже не ребенок, а необыкновенно талантливый молодой человек. Даже мне с ним интересно сейчас и никогда не будет скучно в будущем, а я много повидала людей. Он не такой, как те, которых ты знала раньше, и что? Это плохо? Новизна никогда не была помехой в отношениях. И обидно: такой няшка, как сейчас говорят, ну ладно, симпатяшка, и ладно, сексуальный парнишка, и не может быть счастлив. Самой, что ли, опять им заняться?

Тут меня как кипятком обдало, и я выдавила из себя:

– Не надо. Я подумаю. Ты что, сводней заделалась?

– Должна же у моей девочки быть хорошая мамашка, а ты ею будешь, так что интерес у меня и корыстный тоже. Михел дочку не бросит, так что воспитывать, судя по всему, придется тебе. А ты брось дурью маяться. Она старше, гляди ж ты? Учись у меня, мне не скучно. Столько лет прожила – и не скучаю, я умею находить себе развлечения, не ханжествую и люблю жизнь, хотя такое видела, что вам всем вместе, посмотрев все созданные фильмы, не увидеть. Но, отметая прошлое, живу и радуюсь, и вам того же желаю.

– Лилит…, – только и произнесла я.

– Ну, стерва я, продолжай, не новая информация, – хохотнула Лилит и добавила, – не перестарайся со своим одиночеством и самостоятельностью. Быть одиноким, впрочем, – это значит дожидаться того, чего ты действительно ждала. Ты дождалась, рекомендую – Михел.

– Сводница ты, Лилит, – буркнула я опять.

Лилит, смеясь, демонстративно удалилась, а мы с Лоттой остались одни.

– Она права, и я буду рада, если у вас с Михелом получится, – сказала Лота, – я знаю тебя, зря упрямишься. Вроде умнее меня, а ведешь себя как …

– Как кто?

– Да как капризная принцесса. А еще моя бабушка, называется.

– Вот, сама считаешь меня старой, а туда же – советы давать. Сама-то вон как переживаешь.

– Будешь тут спокойной. Все новое и непонятное, вы умные и серьезные, а последнее слово за мной. Не хочу быть истиной в последней инстанции.

И мы снова попытались вернуться к серьезному разговору.

– Могу только сказать, что слышала раньше. Ты зря все время себя накручиваешь. Состояния полной внутренней готовности к переменам не существует. Никто до конца не готов к поворотам и изменениям. Бесполезно ждать однозначно правильного внутреннего решения, тебе нужно действовать, опираясь скорее на чувства, чем на эфемерную готовность. «Мы уходим в путь, мы теряем нить, ты теряем суть». Лотта, мы справимся с переселением, а вот как пойдет дальнейшее развитие, одному Богу известно.

– Да, только дальнейшее развитие напрямую зависит от того, кого мы переселим, а именно от того, кого я выберу.

– Не только. Еще и от того, как они будут подготовлены к переселению, что будут с собой иметь, как настроены. Мы все к этому прилагаем и руки, и головы. Но ты прочувствуешь правильно, я уверена. Зная тебя, уверена.

Договорить нам не дали. Может, и хорошо, разговоры, бесконечные разговоры, все устали от них. Как ни странно, легче всего было Славе и его команде. У них все было конкретно. Они шаг за шагом комплектовали оборудование, провиант, медикаменты. Еще у него в команде появился хороший сельскохозяйственник. Он занимался подбором семян для посевов, думал о сортах растений, которые нужно выращивать в первую очередь, как, например, сахарный тростник во Флориде, и даже выбирал породы племенных животных. Решил брать по несколько экземпляров производителей свиней, коз, овец, коров, лошадей и мелкой птицы для развода. Некоторое количество животных должны были привезти два корабля со Второй Земли, которые отправляли Карен и Чеслав. Им помогали Стефания с Бориславом. Планировалось, что они приедут немного раньше и будут руководить первыми работами по обустройству до прибытия первых колонистов. Непросто им будет, это их можно назвать первыми поселенцами, а не людей с Первой Земли, хотя партию оборудования, в том числе заграждение и защиту от крупных животных, им отправят.

Тут перед нами возник Михел с просьбой хоть ненадолго ему попозировать.

– Если вдвоем, тоже будет замечательно, две таких модели, закачаешься!

– Нет, Михел, уволь меня, я не в образе, – пошутила Лотта, – мне надо отдохнуть.

– А мне что, не надо? – возмутилась я.

– Ну немного, – попросил Михел.

Он был усталый, но все равно просил, чтобы я попозировала. «Просто мания какая-то у него», – подумала я.

– Ладно, только недолго.

Мы пошли в студию и, пока он готовил аппаратуру, я уселась на стол. Привычка у меня была такая, любила сидеть на столе. Раньше на лабораторном, в свое время привыкла.. У нас были страшно неудобные стулья, мы их пыточными называли: посидишь на таком целый день – и спина, и то, что ниже, затекает. Вот я и сидела сейчас на столе рядом со стопками фотографий, болтая ножками, как девчонка.

Михел возник передо мной неожиданно, уперся руками с двух сторон от меня, словно беря в плен.

– Попалась, – так и сказал.

– Ты это о чем? – изобразила из себя ничего не понимающую.

– Хочу тебя обнять, можно? – спросил Михел со странной полуулыбкой – и робкой, и нахальной одновременно.

Но, спрашивая это, он уже притянул меня еще ближе к себе, коснулся губами шеи.

– Много хочешь, мало получишь, – попыталась отшутиться я.

– Да, я много чего хочу. Хочу каждый вечер, засыпая, обнимать тебя, видеть тебя перед собой, просыпаясь каждое утро. Мне не интересны и не нужны другие женщины, Вероника.

Я напряглась и выжидающе на него посмотрела. Михел был страшно напряжен и, видимо, еле сдерживался от чего-то, а потом сказал:

– Пожалуй, фотографирование на сегодня откладывается, давай проедемся на машине, мне сейчас нужна встряска, скорость, драйв. Может, это отвлечет, от того насколько ты мне нужна. Зайдем потом куда-нибудь перекусим, не могу сегодня видеть тебя рядом и не дотрагиваться, плохо контролирую себя. Он сдернул меня со стола, я попала прямо в его объятья, и он поцеловал меня жадно, обжигающим коротким поцелуем.

– Поехали на пляж в Санта Монику?

– Так это не близко, может, попросить Лотту нас переместить?

– Ничего, мы проедемся с ветерком. Просто побудем вдвоем у моря.

Солнце спряталось за горизонтом, тысячи огней покрыли улицы. Мы мчались к океану.