Завораш (СИ) - Галиновский Александр

Его обыскали. Пара ловких рук обшарила карманы, но единственное, что там обнаружилось — это бутылочка с образцом красной пыли. Бутулочку передали Бригадиру.

— Интересно.

Внезапно Бригадир отступил в сторону. Расступились и другие.

Тисонга увидел несколько десятков хижин разного размера, ютившихся в щелях между исполинскими механизмами, под ними, над ними. Некоторые домишки использовали выступы, выемки и стены механизмов в своей «архитектуре», давно став частью странного и неоднородного ландшафта. Когда в последний раз здесь появлялся кто-нибудь из ангелов — чиновников, техников, инженеров, представителей любой из городских служб?

Скорее всего, этот мир давно жил своей собственной жизнью. Наверняка, никто не знал, как расценивать его появление в здешних местах. Тисонга ужаснулся, подумав, что случилось бы с бескрылым, если бы его поймали, скажем, внутри Башни ремесленников сна. Какой-нибудь студент затащил бы его на самую вершину, а затем шутки ради сбросил бы вниз.

Позади ангел видел группу полуголых детей. Даже с такого расстояния на их спинах были хорошо заметны вертикальные шрамы: всё, что осталось от крыльев.

Глядя на это, Тисонга задался вопросом: знают ли они, что теряют? Никто из них не ощутит радость полёта. Стоят ли ошибки отцов того, чтобы за них расплачиваться в будущем?

— Идём, — Бригадир махнул рукой, приглашая следовать за ним, однако ангел не спешил двигаться с места.

Он буквально ощущал присутствие бездны. Что, если попытаться сорваться вниз, а затем, будучи подхваченным воздушным потоком, подняться на одном крыле?

Чья-то рука подтолкнула его сзади.

Словно уловив ход мыслей ангела, Бригадир прищурился. На его грубом лице любая мимика выглядела чем-то чужеродным.

— Вот что, — сказал он, — Меня предупреждали, что именно так и произойдёт.

С этими словами он сунул руку в карман и достал горсть чего-то тёмного.

— Твой брат предупреждал.

Бригадир разжал кулак и в воздухе закружилось облачко красноватой пыли.

ЛЕГКО ЧИТАЕМЫЕ ЗНАКИ

— Что все это значит? Что это за знак? Он значит что-то?

Анабас кивнул.

— И это всё?

— Да.

Они выбрались из тесного переулка и вновь направлялись по Улице Ремесленников. Сур постоянно ускорял шаг — так, он считал, вонь переулка выветриться из одежды быстрее.

— Это тот человек?

— Возможно.

— Кто он?

Анабас пожал плечами.

— Здесь просто адрес.

— Просто адрес? И всё?

— Кто знает, может он что-то видел или слышал. А, может, что-то просто показалось ему подозрительным. В любом случае у нас есть адрес, — Анабас помахал дощечкой у напарника перед лицом, — И идти недалеко. Сюда.

С Улицы Ремесленников они свернули на Улицу Нотариусов, а оттуда, пройдя по краю Весёлой улицы, где располагались питейные заведения, а также игорные дома и даже несколько борделей, спустились в самое начало Нижнего города.

В дневное время по улицам Нижнего города можно было ходить без опаски. Случайный прохожий даже не понял бы, когда он покидал Весёлую улицу и оказывался в Нижнем городе, но Анабас с Суром знали, что граница лежит где-то в районе тёмно-серых однотипных зданий, большинство из которых не имело даже вывески. Если кто-то и сомневался в том, что Завораш — многоликий и многогранный город, ему следовало бы посетить здешние улицы, где вполне респектабельные конторы нотариусов соседствовали с игорными домами и борделями (хотя сами заворашцы порой шутили, что те и другие недалеко ушли друг от друга).

Рядом располагались лавки торговцев, конторы ростовщиков, а также заведения не совсем понятной репутации. Например, в одной из крохотных клетушек, оборудованных лишь высоким столом и стулом без спинки, можно было нанять до десятка охранников, которые будут сопровождать вас в любой уголок города. Или вот ещё: за пару монет можно получить в личное сопровождение пару лилипутов. Скажите, ну кому могут понадобиться лилипуты в качестве свиты? Иногда Сур думал, что стоило бы организовать нечто подобное в качестве подарка напарнику. Возможно, тогда он перестал бы выглядеть и вести себя так, будто ему помочились в утренний кофе…

— Это здесь, — сказал Анабас, указывая на проход между домами. Затем бросил взгляд на табличку у себя в руке, — Идём.

СЕГОДНЯ Я ГРЯЗЕН…

Сегодня я грязен, а завтра сам стану грязью.

Карл Панцрам,

насильник, грабитель, поджигатель, убийца 22 человек.

«Это здесь. Уже близко. Идём.»

Рашка слышал разговор тех двоих ещё до того, как они подошли к его двери. Паучий слух позволял многое, как и паучье зрение, жаль, что с помощью своих искусственно выращенных глаз он не мог видеть сквозь стены.

Рашка переместился вдоль балки, на которой висел, зацепившись своими паучьими конечностями и пуская нитку слюны до самого пола.

Балка была прочной, хоть и исцарапанной острыми когтями, которыми заканчивались шесть его ног. Паучья часть его тела была темной, жилистой, покрытой крохотными жёсткими волосками. Там, где она соединялась с человеческой частью, виднелись оставшиеся после операции рубцы — десяток неровных шрамов, обозначенных пунктиром швов. Кожа здесь постепенно приобретала более светлый оттенок. Наверняка там, где начиналось человеческое тело, она была гораздо светлее, но сейчас эта часть была скрыта под одеждой.

Поджав ноги, Рашка подтянулся на балке, затем нескольким быстрыми движениями переместился на другую. На пол внизу посыпались хлопья побелки и комки пыли.

Не забыть убрать, подумал он, иначе кому-то из посетителей могла прийти мысль поднять голову и посмотреть, что же там наверху. Хотя посетителей у него в последнее время становилось все меньше. Эти двое, что топтались за дверью, были первыми за три дня.

«Несколько лет назад здесь жила женщина, которая убила двух соседских детей».

«Что? Здесь, на этой улице?»

«Прямо в этом доме. Говорят, её надоумил некий куратор. Женщина принесла ему собранную кровь детей, после чего он уплыл на одном из кораблей».

«Кровь? Это же байка, которую рассказывают в кабаках».

В дверь постучали.

Рашка оседлал балку, затем несколькими стремительными движениями достиг одного из темных углов у края крыши. Здесь он ткал паутину, вплетая один сложнейший узор в другой. Обычно в его сети редко попадался кто-то крупнее насекомых и пары живших под крышей голубей, поэтому он сам приносил добычу, клал её на одну из балок, а затем слой за слоем обматывал тончайшей будто самая лёгкая в мире ткань, паутиной.

Как и любой паук, он поглощал свою жертву, предварительно вводя ей ферменты желудочного сока. Эти ферменты постепенно растворяли внутренние органы и ткани жертвы, превращая содержимое тела в питательный бульон, который Рашка высасывал на протяжении дней и даже недель. Всё это время жертва оставалась жива.

Стук в дверь повторился.

На этот раз Рашка не обратил на него внимания. Его взгляд блуждал по теням в глубине крыши, по пыльным балкам, пока не остановился на чем-то, напоминающем тугой свёрток. Свёрток был небольшим, и на первый взгляд казалось, что взрослый человек не может уместиться в нём целиком, однако Рашка знал, что это неправда. Мог, и ещё как.

Из щели в коконе на него смотрели глаза.

Рашка не мог обмотать голову полностью, потому что жертве требовалось дышать, чтобы не умереть сразу же. Поэтому нужно было оставлять небольшую щель для носа и, возможно, рта. В какой-то момент он стал оставлять ещё и пространство для глаз. Ему нравилось наблюдать за мечущимся взглядом жертвы, за выпученными глазными яблоками, бешено вращающимися в орбитах, пока смерть не останавливала их движение навсегда.

Подобравшись в завёрнутой в кокон жертве вплотную, Рашка выпростал одну из лап, а затем аккуратно проткнул когтем слой паутины. Однако Рашка на этом не остановился, и его коготь продолжил движение, пронзая кожу, а затем — и плоть.