Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский

Предложения нейтралов полностью отвечали этим указаниям и соцстраны их с энтузиазмом поддержали. Поэтому со спокойной совестью я сообщил в Москву, что совместными усилиями социалистических и неприсоединившихся государств нам удалось склонить Запад пойти на равноправное рассмотрение политических и военных мер доверия. Если не поступит иных указаний, то на следующем пленарном заседании мы дадим согласие на создание такой рабочей структуры.

В тот же день я сказал Лидгардту, что у нас нет возражений против инициативы нейтралов, но мы ждем подтверждения из Москвы. Велико же было мое изумление, когда 29 июня мне положили на стол текст шифртелеграммы, подписанный самим Громыко.

«Судя по всему, страны НАТО еще не созрели для продуктивных переговоров. С учетом этого не следует предрешать вопрос о рабочей организации конференции до завершения ее нынешней сессии».

Это было как гром среди ясного неба. Нетрудно представить, какой скандал должен разразится теперь на конференции. Тем более, что 6 июля закончится второй раунд и на финальном заседании выступит Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр. Судя по всему, нейтралы явно приурочили создание рабочих групп к этому торжественному моменту с тем, чтобы объявить о первом, пусть небольшом, прорыве в Стокгольме.

Чтобы не затягивать тяжелое объяснение, я сообщил эту неприятную новость Курту Лидгардту на приеме в болгарском посольстве. Чувствовалось, что для него это был серьезный удар. Лицо его как бы окаменело. Он поджал и так тонкие губы, сказав:

— Но ведь мы обо всем договорились накануне. Все делегации согласились поддержать разработанную структуру конференции.

— Да, — ответил я, — мы действительно договорились, но в предварительном порядке. Свое согласие я обусловил подтверждением из Москвы. Сегодня мною получено указание, которое не позволяет мне сделать это.

— Что ж, — произнес Лидгардт, — я понимаю. Но вы подвели многие делегации, которые уже заангажировались перед своими столицами.

В общем, реакция шведского посла была сдержанной. Нигде — ни публично, ни в кулуарах — он не раздувал скандала. Но после этого злосчастного эпизода шведская делегация весьма осторожно относилась к тому, чтобы выступать в роли посредника.

Пленарное заседание 5 июля прошло спокойно. Зная позицию группы соцстран, нейтралы не настаивали на своем предложении. Зато натовцы решили отыграться сполна. Джим Гудби заявил, что предложение групп Н + Н подходит им «вплоть до последней запятой».

В прессе разыгрался скандал. Шведская «Дагенс Нюхетер» изобразила финальное заседание конференции в гротескных тонах. «Обстановка в Культурхюсете в пятницу, писал Андреш Меллбурн, чем— то напоминала выпускной вечер в школе». В роли приехавшего инспектора выступал Генсек ООН Перес де Куэльяр. На галерке собрался весь дипкорпус, представлявший родителей и друзей. Но ученики — т.е. делегаты вели себя плохо. Многие курили прямо в зале. Однако «самым шаловливым учеником оказался глава советской делегации Олег Гриневский, который сорвал все представление. Мировая пресса толпилась вокруг него, а он разъяснял, почему СССР и восточный блок сказали «нет» нейтральному предложению о дальнейшей повестке дня, взяв тем самым на себя ответственность за отсутствие результатов на прошедшей сессии».

Что ж, это было недалеко от истины.

ГЛАВА 6

ПРОИГРЫШ  ПО  КРУПНОМУ

Видимо, мы просчитались, не угадав настроений в Кремле. Всего на два месяца, оторвались от Москвы и вот на тебе: просмотрели очередной зигзаг в советской политике, понадеявшись на директивы, которые никто не отменял.

Как раз на весну пришлась очередная вспышка враждебности по отношению к Вашингтону. Советский Союз демонстративно отказался участвовать в Олимпийских играх в Лос—Анджелесе. В прессе усилилась антиамериканская риторика... Достаточно упомянуть интервью маршала Огаркова 9 мая в День победы, где он сказал, что «фашистские недобитки и реакционные империалистические силы открыто ведут дело к реальной подготовке новой мировой войны».[80] И как бы в унисон этим словам Советский Союз объявил 17 мая о дополнительном размещении оперативно — тактических ракет СС — 23 на территории ГДР и других стран Варшавского Договора. Потом — увеличил число подлодок с ядерным оружием у берегов США.

Пожалуй, это были последние судороги силовой политики времён Андропова и происходили они скорее всего от отчаяния. До кремлевской верхушки стало, наконец, доходить, что Советский Союз безнадежно проиграл размещение американских ракет в Европе, что уход из Женевы нанес больший ущерб Москве, чем Вашингтону, что антивоенные движение, лелеемое Старой площадью, пошло на убыль... А на горизонте маячила новая беда — программа «Звёздных войн» Рейгана. В Кремле боялись, что она перечеркнёт все советские усилия последних десятилетий выйти на стратегический паритет с США. Кроме того, по фасаду единства социалистического лагеря пошли глубокие трещины — Польша, Румыния, Венгрия.

А что делать? Признать поражение? Нет. Этого кремлевские старцы никогда и ни при каких условиях сделать не могли. Поэтому первой и скорее инстинктивной реакцией было «Мы им покажем!» Шла она в основном от Устинова и Громыко. Черненко не противился, хотя подзуживали его к этому беспокойные помощники Александров и Самотейкин.

А тут еще информация по «соседской линии» подоспела: твердость Москвы и отсутствие переговоров оказывают серьезное воздействие на союзников США — у них начинают сдавать нервы. В начале мая итальянский премьер Беттино Кракси даже разослал письмо всем членам НАТО с предложением остановить развертывание средних ракет, если Советский Союз вернется за стол переговоров в Женеве. И хотя реакция союзников была негативной, в Москве вновь затеплилась надежда: напряжение внутри НАТО нарастает.

Об этом вроде бы свидетельствовал и назревавший политический кризис в Голландии. Большинство парламента собиралось высказаться против размещения Першингов на голландской земле, если вопрос этот будет поставлен на голосование. Но кризис не состоялся. Госсекретарю Шульцу и министру иностранных дел ван дер Бруку удалось решить спор полюбовно: ракеты до 1988 года завозиться не будут.

Поэтому Москва надувала щеки. 20 мая 1984 года в советскую столицу прибыл министр иностранных дел ФРГ Геншер. Встречали его подчеркнуто холодно. Оба — Черненко и Громыко выговаривали ему: