Элегии и малые поэмы - Публий Назон

        Каждое слово твое пусть будет изящно без вычур —

480 Неизощренная речь больший имеет успех.

        Часто бывало, робевшая страсть от письма оживала, —

        Часто неловкий язык ловкой мешал красоте.

        Так как, кроме того, и у вас, незамужние жены,

        Часто бывает нужда строгий надзор обмануть, —

485 Пусть у вас будет для писем надежный слуга иль служанка —

        Неискушенным рабам не доверяйте любовь!

        Мне приходилось видать, как из страха, что выдадут слуги,

        Долго-предолго несли женщины рабский удел.

        Письма, залог любви, если их сохранит вероломный,

490 Могут грозить и разить, словно этнейский перун.[273]

        Так почему бы в ответ на обман не прибегнуть к обману,

        Если дано от меча нам защищаться мечом?

        Пусть навострится рука менять по желанию почерк

        (Сгинуть бы тем, кто довел нас до советов таких!),

495 Пусть для ответа сперва расчистится воск на табличках,

        Чтоб из-под вашей строки не было видно чужой;

        А о любовнике надо писать, как о женщине пишут,

        Чтобы казалось, что он — вовсе не он, а она.

        Если от малых забот перейти к делам поважнее,

500 Если продолжить наш путь, круче раздув паруса,

        То постарайтесь о том, чтоб смотрели приветливей лица —

        Кротость людям к лицу, гнев подобает зверям.

        В гневе вспухают уста, темной кровью вздуваются жилы,

        Яростней взоры блестят огненных взоров Горгон.

505 Видя Паллада в воде лицо свое, дувшее в дудку,

        «Прочь! — воскликнула. — Прочь! Слишком цена дорога!»[274]

        Точно так же и вы глядитесь-ка в зеркало в гневе,

        И убедитесь, что вам в гневе себя не узнать.

        Пагубно в женском лице и надменное высокомерье —

510 Скромно и нежно смотри, в этом — приманка любви.

        Верьте моим словам: горделивая спесь раздражает,

        Вечно молчащим лицом сея к себе неприязнь.

        Взглядом на взгляд отвечай, улыбайся в ответ на улыбку,

        Ежели кто-то кивнет — не поленись и кивнуть.

515 Это разминка Амура: на этом испробовав силы,

        Он наконец с тетивы острую спустит стрелу.

        Нехорошо и грустить. Оставим Текмессу Аянту[275] —

        Нас, веселых юнцов, светлые лица влекут.

        Ни, Андромаха, с тобой, ни с тобою, Текмесса, не мог бы

520 Я говорить о любви, выбрав в подруги тебя:

        Знаю, что вы рожали детей, — но трудно поверить,

        Будто с мужьями и вы ложе умели делить.

        Разве могла погруженная в скорбь Текмесса Аянту

        «Радость моя!» — лепетать и остальные слова?

525 Но почему бы не взять для сравненья дела поважнее?

        Женщин не должен страшить военачальственный долг.

        Долг этот в том, чтоб иным доверять отряды пехоты,

        Этим — конную рать, этим — охрану знамен;

        Точно так же и вы присмотритесь, к чему кто пригоден,

530 Каждому в нашей толпе место умейте найти.

        Дорог подарком богач, советом — сведущий в праве,

        Красноречивый — тебе будет полезен в суде;

        Мы же, песен творцы, не сулим ничего, кроме песен,

        Но и за песни свои все мы достойны любви.

535 Славу вашей красы мы разносим по целому свету:

        Кинфия нами славна и Немесида славна,

        И от восточных до западных стран гремит Ликорида,

        И о Коринне моей люди пытают людей.[276]

        Мало того: святые певцы не знают коварства, —

540 Песни творят певцов но своему образцу;

        Ни честолюбие нас не гнетет, ни жажда корысти —

        Тайное ложе для нас площади людной милей.

        Все мы рвемся к любви, всех жжет любовное пламя,

        Все мы в страсти верны, даже чрезмерно верны:

545 В каждом природный дар умягчается нежной наукой,

        И развивается нрав нашему рвению вслед.

        Девы! Будьте к певцам аонийским всегда благосклонны:

        Сила высокая в нас, с нами любовь Пиэрид,

        Бог обитает в душе, нам открыты небесные тропы,

550 И от эфирных высот к нам вдохновенье летит.

        Грех от ученых певцов ожидать приносимых подарков, —

        Только из женщин никто в этом не видит греха.

        Что ж! Хоть умейте тогда притвориться для первого раза,

        Чтобы от хищных силков не отшатнулся ваш друг.

555 Но как наездник коню-новичку и коню-ветерану

        Разным движеньем руки будет давать повода, —

        Так и тебе для зеленых юнцов и для опытных взрослых,

        Чтоб удержать их любовь, разные средства нужны.

        Юноша, в первый раз представший на службу Амура,

560 Свежей добычей попав в опочивальню твою,

        Должен знать тебя лишь одну, при тебе неотлучно, —

        Этим любовным плодам нужен высокий забор.

        Ты победишь, если будешь одна, избежавши соперниц:

        Знать не хотят дележей царская власть и любовь!

565 Старый боец не таков — любить он умеет разумно,

        Многое может снести, что не снесет новичок;

        В двери ломиться не будет, пожаром грозиться не будет.

        Ногти в лицо не вонзит нежной своей госпоже,

        Ни на себе, ни на ней не станет терзать он рубашку,

570 В кудри не вцепится ей так, чтобы слезы из глаз, —

        Это мальчишкам под стать да юнцам, воспаленным любовью:

        Опытный воин привык молча удары терпеть.

        Медленно жжет его страсть — так горит увлажненное сено

        Или в нагорном лесу только что срубленный ствол.

575 В этом прочнее любовь, а в том сильней и щедрее, —

        Падают быстро плоды, рви их проворной рукой!

        Крепость открыта врагу, ворота распахнуты настежь —

        Я в вероломстве моем верен себе до конца!

        Помните: все, что дается легко, то мило недолго, —

580 Изредка между забав нужен и ловкий отказ.

        Пусть он лежит у порога, кляня жестокие двери,

        Пусть расточает мольбы, пусть не жалеет угроз —

        Может корабль утонуть и в порыве попутного ветра,

        Многая сладость претит — горечью вкус оживи!

585 Вот потому-то мужьям законные жены постылы:

        Слишком легко обладать теми, кто рядом всегда.

        Пусть перед мужем закроется дверь, и объявит привратник:

        «Нет тебе входу!» — и вновь он покорится любви.

        Стало быть, прочь тупые мечи, и острыми бейтесь,

590 Хоть я и первый приму раны от собственных стрел!

        Первое время любовник пускай наслаждается мыслью,

        Что для него одного спальня открыта твоя;

        Но, подождав, ты дай ему знать, что есть и соперник:

        Если не сделаешь так — быстро увянет любовь.

595 Мчится быстрее скакун, едва отворится решетка,

        Видя, скольких других нужно, догнав, обогнать.

        Даже угасшая страсть оживает, почуяв обиду:

        Знаю я по себе, нет без обиды любви.

        Впрочем, повод для мук не должен быть слишком заметным:

600 Меньше узнав, человек больше питает тревог.

        Можно придумать, что друг ревниво тебя опекает,

        Или что сумрачный раб строго тебя сторожит;

        Там, где опасности нет, всегда наслажденье ленивей:

        Будь ты Лаисы вольней, а притворись, что в плену.

605 Дверь запри на замок, а любовник пусть лезет в окошко;

        Встреть его, трепетный страх изобразив на лице;

        Умной служанке вели вбежать и вскричать: «Мы погибли!»,

        Чтобы любовник, дрожа, прятался где ни пришлось.

        Все же совсем его не лишай безопасной отрады,

610 Чтоб не казалось ему: слишком цена дорога.

        Как обмануть недоброго мужа и зоркого стража, —

        Надо ли мне отвечать вам и на этот вопрос?

        Пусть охраны такой боятся законные жены:

        Это обычай велит, Цезарь, законы и стыд.

615 Ну, а тебя, что только на днях получила свободу,

        Кто же запрет под замок? С богом, обману учись!