«Русская земля» и образование территории древнерусского государства - Арсений Насонов

Можно полагать, что на рубеже X–XI вв. южнорусская земля играла некоторую, стимулирующую роль в распространении дани, в расширении ростовской территории. Во-первых, в конце X или в начале XI в… в Ростове был посажен Ярослав. Впоследствии он приезжал из Новгорода в Ростовскую «область», усмирил восстание волхвов и «устави землю ту». Возможно, что, подобно тому как Ольга уставляла погосты и дани в Новгородской земле, Ярослав уставлял «погосты и дани» на Северо-востоке. Затем, само название г. Ярославля заставляет думать, в согласии с местным преданием, о деятельности Ярослава. Но значение «Русской земли» на Северо-востоке приходится в данном случае ограничить, хотя русское имя и перешло на Северо-восточный край. Во-первых, территория древней «Русской земли» не знала термина «погост». Он бытовал в Новгородской земле, в Смоленской и на северо-востоке. Очевидно, он существовал там (во всяком случае — на севере) до установления «русской» власти. Во-вторых, пребывание Ярослава в Ростово-Суздальской земле было непродолжительным. Потом он уехал и из Новгорода. С начала XI в. и до конца его (до 1095 г.) никто из «русских» князей в Ростовской земле не сидел. Не сидели там сыновья Ярослава, биографические сведения о которых мы имеем. Не княжил там Святослав Ярославич Черниговский, присылавший туда сборщика дани из «Русской земли». Так же, видимо, поступал и Всеволод. Только раз, судя, по «Поучению» Мономаха, он посылал в Ростов сына Владимира. Епископ из Руси встретил к своей деятельности резко враждебное отношение, как мы говорили выше.

К 70-м годам XI в. территория Ростовской «области» была уже значительной. В ее состав входило Белоозеро, а по Волге от Ярославля и по Шексне лежал ряд погостов. Сам древний город Белоозеро, как показывает летописный текст XI в., был расположен при истоках р. Шексны, что подтверждается летописными известиями более позднего времени{611}. По известиям 90-х годов XI в. ростовская областная территория охватывала «Поволжье» не только от Ярославля до Шексны, но и далее, до р. Медведицы.

К устью Мологи ростовская дань распространилась, повидимому, от Ярославля по Волге; заметим, что впоследствии моложское княжество выделилось из ярославского. Река Сить, по мнению А. А. Спицына, составляла западную окраину Ростово-Суздальской области{612}. К району Углича ростовская дань могла проникнуть от Ярославля, но, вернее, она проникла непосредственно из Ростова р. Устьем и малыми притоками Волги. Впоследствии, с размежеванием епархиальной (между двумя епархиями) и княжеской (с выделением ростовского княжества) территорий, ростовское Поволжье в узком смысле слова (т. е. связанное с ростовским столом и ростовской епархией) обнимало течение Волги от Ярославля до Углича включительно, но не более. Выше по Волге, в район устья Нерли, впадающей в Волгу (другая Нерль впадала в Клязьму), ростово-суздальская дань могла распространиться не непосредственно из Ростова, а с Клещина по р. Нерли. К концу XI в. территория ростово-суздальского Поволжья захватывала уже течение р. Медведицы. По летописному рассказу 1096 г., где-то в районе р. Медведицы были ростовские «данници» (сборщики дани). Их «изъимал» двигавшийся из Новгорода Мстислав или, точнее, посланный им «в сторожѣ» Добрыня Рагуилович. Ярослав, брат Олега, захватившего перед тем Ростовскую «область», стоял на Медведице «в сторожихѣ», когда к нему пришла весть о том, что «данници» задержаны. Олег и Ярослав отступили «к Ростову»{613}. Последующие события подтверждают, что территория ростово-суздальского Поволжья простиралась на запад до р. Медведицы. В 1134 г. Всеволод, наступавший из Новгорода, вернулся с Дубна. В 1148–1149 гг. Изяслав, пришедший из Новгорода, чтобы обрушиться на ростовское Поволжье, соединился с Ростиславом Смоленским «на усть Медвѣдици», как было решено заранее, причем Ростислав со смоленскими и «русскими» полками подошел к месту встречи «по Волзѣ» {614}.

Мы не знаем, когда Белоозеро вошло в состав Ростовской «области». Оно могло войти в первой половине XI в. Но направление (далеко на север), в котором распространялась ростовская дань, нас не удивляет. Белоозеро — страна веси, куда ездили для меновой торговли восточные купцы, — была хорошо известна как богатейшая страна даже в волжской Болгарии X в. Более 100 лет назад академик Френ пришел в обстоятельном специальном исследовании к выводу, что «страна вису» — это белоозерская весь{615}. Вопрос, конечно, нуждается в пересмотре специалистов. Но следует напомнить, что со времен Френа наука обогатилась новыми данными, подтверждающими те сведения, на которые опирался в своем исследовании Френ{616}.

Итак, к концу XI в. территория Ростово-Суздальской земли тянулась от устья Нерли клязьменской к устью Которосли, впадающей в Волгу, охватывала Поволжье, от устья Которосли до устья Медведицы, и тянулась по Шексне до Белоозера.

Славянское население, обитавшее на ростово-суздальской территории в XI в., было в племенном отношении более или менее однородным. Рубежей между Ростово-Суздальской «областью» и Смоленской, а также между Ростово-Суздальской «областью» и Черниговской еще не существовало. Так как г. Владимир-Залесский был основан только в начале XII в., верхнее течение Клязьмы оставалось и позднее мало населенным, названия поселений и урочищ в междуречье Клязьмы и Волги становятся известными по летописям только в начале XIII в., а сама Москва в середине и в третьей четверти XII в. имела еще несколько названий, — то можно полагать, что в конце XI в. ростово-суздальская дань не проникла еще вверх по течению Клязьмы (выше области устья Нерли). Можно полагать только, что она распространялась по Опольщине, судя по известиям последующего времени и археологическим данным. С северо-запада складывалась новгородская волость Волок-Ламская, известная уже в первой половине XII в. Здесь рубежей с Ростово-Суздальской землей в конце XI в. по всем признакам еще не существовало. С запада, от верхней Протвы к Пахре и по верхнему течению р. Москвы, продвигалась во второй половине XI в. смоленская дань. С юга наступала дань черниговская, двигавшаяся в направлении на северо-восток от территории Сновской тысячи, и в конце XI в. распространялась от р. Жиздры и Воротынска вниз по Оке. Территория по бассейну верхней Клязьмы и р. Москвы была населена в первой половине XII в. почти исключительно вятичами. Начиная с верховьев Клязьмы и далее к северу тянулись поселения кривичей. В первой половине XII в. ростово-суздальская дань распространялась по территории, населенной вятичами.

Вятичи, заселявшие бассейн верхней Оки и Москвы, были известны Мономаху, владевшему Черниговом еще при жизни отца. «Сквозѣ вятичѣ» он при жизни отца ходил на Северо-восток. Мы знаем также, что «по двѣ зимы» ходил он на вятичей, на Ходоту и к Кордьну ходил «первую зиму»{617}. Часть вятичей в то время уже была черниговской, и естественно было ожидать, что и остальные вятичи будут притянуты Черниговской областью. Но сильным конкурентом Чернигова была Ростово-Суздальская «область». В 1093–1097 гг. произошли события, ускорившие наступление на землю вятичей со стороны Суздаля.

В 1093 г. умер Всеволод, отец Мономаха, и киевский стол занял Святополк Изяславич. Чернигов был уступлен Мономахом Олегу Святославичу, занявшим стол своего отца, а в 1097 г. окончательно утвержден за Святославичами. В руках Мономаха остались Переяславль Русский и Ростово-Суздальская «область». С этого времени Мономах начинает развивать усиленную деятельность на Северо-востоке.

Надо сказать, что Ростов при Мономахе был уже не на р. Саре, а на берегу Ростовского озера, где он стоит и поныне; может быть, Мономах перенес его туда. Там он выстроил церковь св. Богородицы наподобие церкви Печерской. Первую из указанных в «Поучении» поездок Мономаха на Северо-восток приурочивают к 1068–1072 гг. К этим же годам следует относить построение Мономахом в Ростове церкви св. Богородицы{618}.

О последующих десятилетиях в жизни Ростова мы мало что знаем. Мономах, повидимому, вплоть до конца XI в. в Ростове не показывался. Но в 1093–1094 гг. он сажает в Ростове своего сына Мстислава, что как раз совпадает по времени с уходом Мономаха из Чернигова{619}. Через два года Мономах переводит Мстислава в Новгород, а княжеской резиденцией делает Суздаль, где сажает своего юного сына Юрия. С этого времени Ростово-Суздальская земля становится предметом усиленного внимания со стороны Мономаха.

Нет сомнения, что Ростов оставался главою «области». Это первенствующее значение Ростова признавал сам Мономах, что явствует из его «Поучения», в котором он под «Ростовом» разумеет всю волость. Так было и ранее: из письма Мономаха к Олегу и из летописного рассказа об Олеге видно, что они «Ростовом» называли всю «волость». В первой, половине XII в. Ростов назывался «Ростовом великим»{620}. А из событий 70-х годов XII в. следует, что во Владимире всю «область» считали «Ростовской», а князя, княжившего во Владимире, называли «великим князем всея Ростовьскиа земли».