Мой грешный пират - Рона Шерон

Прежде чем войти в дом, Назрин остановила Аланис:

– Не давай надежды этому парню, к добру это не приведет. Эль-Амар хоть и миланский принц, но замашки у него магрибского корсара. Кто-то может пострадать из-за его ревности. И скорее всего твой друг-моряк.

Без десяти семь в дверь, соединяющую герцогские апартаменты, забарабанили.

– Войдите! – крикнула Аланис, сидя перед зеркалом. Горничная делала ей прическу.

В комнату вошел Эрос, неотразимый в вечернем костюме. Поймав в зеркале ее взгляд, поздоровался:

– Буонасэра.

И хмуро улыбнулся. На его шее пенился белоснежный галстук. В мочке уха горел новый бриллиант взамен утерянного в Остии. С головы до ног – принц Северной Италии, с короткими черными волосами и синими глазами Ломбардии.

– Поскорее заканчивай, – сказал он горничной.

– Si, Monsignore. Subito,[17] – кивнула она с улыбкой. Эрос прошел к окну и отдернул шикарные шторы из камчатного полотна. Внутрь хлынул золотисто-красный свет заходящего солнца.

– Хочу показать тебе нечто особенное, – сказал он. – Если не поторопимся, то ничего не увидим.

Поблагодарив горничную, Аланис поднялась. Они остались одни.

Эрос пересек комнату и, обняв Аланис, поцеловал ее в шею.

– Как мог я прожить шесть недель, не видя тебя? – пробормотал он.

– Эрос…

Она закрыла глаза в ожидании поцелуя.

– Санто-Микеле, – простонал он. – Как нам пережить трехчасовой ужин? Может, останемся здесь?

– Ты хотел мне что-то показать, – напомнила Аланис, покусывая его за мочку уха.

Эрос расстроился.

– Ладно. Идем.

Эрос взял ее за руку и повел за собой в коридор и оттуда на лестницу, поднимавшуюся спиралью на башню. Обняв Аланис за плечи, он прошептал:

– Посмотри вокруг.

Она не сдержала восторга. На далекие деревни и полоски виноградников тихо опускался вечер. Окутанные пурпурным туманом, густые заросли дуба и каштанов перемежались с кипарисами. Под лучами заходящего солнца терракотовые крыши горели бронзой. С древних колоколен, разбросанных на склонах холмов, доносился звон, оповещая о времени. Далеко на горизонте змеилась река Арно, в ее водах купались купола Флоренции.

– Видишь белые пики на севере? Это Миланские Альпы и вечнозеленые горные пастбища под ними.

– Твой дом, – прошептала Аланис.

– Мой дом.

Они смотрели вдаль, пока не погас последний луч солнца.

– Саллах мне все рассказал, – промолвил Эрос. – Сиди Мусса, римские тюрьмы, визит к папе Клименту. Как ты узнала, что я в Риме? Саллах не смог этого объяснить.

– Сиди Мусса сказал Назрин, что тебя отвезли в Вечный город, куда ведут все дороги. Я вспомнила свои уроки латыни: «Все дороги ведут в Рим».

Он нежно поцеловал ее в губы.

– Красивая, умная Аланис. Ты спасла меня второй раз. Я благодарю тебя всем сердцем.

– Пожалуйста, – улыбнулась она. – Хотя я не заслуживаю благодарности.

Его глаза заблестели.

– Ты готова сделать то же самое для всех своих друзей?

Настал момент истины, которого она боялась. Повернувшись к Эросу, Аланис обняла его за талию, посмотрела ему в глаза, и вздохнула.

– Я люблю тебя, – призналась она. – Это любовь с первого взгляда. А ты любишь меня?

Эрос молчал. Казалось, прошла целая вечность. Аланис отстранилась от него и, едва сдерживая слезы, направилась к ступенькам.

Саллаха и Назрин Аланис нашла в большой столовой.

– Где Прекрасный Принц? – спросил Саллах.

– Что случилось? – встревожилась Назрин.

По щеке Аланис покатилась слеза.

– Ничего. Он на башне. Простите, я не голодна. А сейчас я вас оставлю. Спокойной ночи.

Саллах и Назрин обменялись встревоженными взглядами.

– Пойду посмотрю, что случилось, – сказал Саллах и вышел. Эроса он встретил в галерее, где герцоги Сфорца выставили свои сияющие доспехи и портреты предков.

– Вот ты где! – произнес Саллах с деланной веселостью. Эрос не удостоил его взглядом, накинул на плечи плащ и устремился к лестнице. Саллах бросился за ним.

– Эрос, постой! В чем дело?

Но Эрос уже направился к выходу и, не проронив ни слова, хлопнул дверью и растворился в ночи.

Порыв ветра всколыхнул спертый воздух в таверне «Судьба-злодейка». За одним из столиков, где Джованни вместе с другими играл в азартные игры, время от времени вспыхивали ссоры и брань. Игроки горячо спорили из-за каждого пенни, оглашая помещение криками. Джованни оторвал взгляд от карт, которые держал в руке, и помрачнел, увидев Эроса. Джованни махнул ему рукой.

– Вот уж никак не ожидал увидеть тебя здесь сегодня, – хмыкнул он, когда Эрос сел рядом. – От кого ты прячешься? От своего белокурого ангела или от себя?

– Есть вещи, которые я не обсуждаю ни с кем. – Эрос подал знак трактирщику, чтобы принес кружку вина, и бросил на стол мешочек с монетами.

– Открой мне один маленький секрет, Эрос, – наклонился к нему Джованни. – Если бы у меня была такая женщина, как у тебя, я не сидел бы сейчас здесь. – Он опустил взгляд на нижнюю часть тела Эроса и озабоченно нахмурился. – Надеюсь, твой похититель не причинил тебе… невосполнимый ущерб.

– Нет, но я причиню его тебе, если не заткнешься.

Джованни покачал головой.

– Я тебя не понимаю. Здесь есть человек, – он указал подбородком на соседний столик, – который отдал бы руку на отсечение, чтобы быть сегодня на твоем месте. Похоже, ты не в своем уме.

Эрос посмотрел в дальний угол таверны, где сидел Никколо. Эрос почернел от ярости, от которой у Джованни волосы встали дыбом. Нико, должно быть, тоже ее почувствовал, поднял глаза и уставился на Эроса.

– Только ничего не делай, о чем будешь потом жалеть, – посоветовал Джованни. – Бедняга и так несчастен.

– Я ничего не сделаю, только держи его подальше от нее и от меня.

Нико бросил на стол несколько монет и ушел. Эрос расслабился.

– Знаешь, он никогда не предпримет ничего такого, что тебя уязвит. Проблема в том, что последние дни он сам не свой. Но кто его упрекнет? Ты воскрес из мертвых и спишь с женщиной, в которую он влюблен. Он разрывается между преданностью тебе и своими чувствами к ней. При этом зная, что у него нет ни единого шанса. Мало того, что она с самого начала принадлежала тебе, так ты к тому же оказался принцем, особой королевской крови.

Подошел трактирщик с вином.

– Монсеньор, – поклонился он, сияя. – Вино – за счет заведения в память об отце вашего высочества, великого герцога Джанлуччо, которого я имел честь обслуживать в «Ланце спеццате» много-много лет назад.

Эрос сначала опешил, но потом его черты разгладились и потеплели. Он встал, и его лицо озарила сердечная улыбка.

– Земляк? Миланец?