Стервами не рождаются - Валентина Седлова

«Была беременна». Эта безжалостная мысль первой оформилась в мозгу Марины, едва она попыталась открыть глаза и хоть как-то сориентироваться во времени и пространстве. Судя по вечному белому казенному потолку с желтыми потеками, она в больнице. Скосив глаза вбок, она увидела еще несколько пустых коек. Кроме нее в палате не было никого. Странно, обычно в больницах всегда есть, кого лечить. Или она в послеоперационной лежит? Тогда все объяснимо.

Попытка хотя бы сесть на кровати закончилась отзвуком боли где-то в животе. Марина нащупала на себе повязку. И еще она лежала в крови. И была слаба, как муха. Боже мой, как же ее мутит! Нет, сейчас ее точно стошнит. Ну где же врачи? Почему рядом никого нет, когда ей так плохо?

На шум прибежала медсестра, сухая и противная до невозможности, как пересушенная вобла. От одного ее вида у Марины свело судорогой челюсти. «Что со мной?» — спросила она, уже предчувствуя ответ. «Внематочная беременность. Хорошо вовремя привезли, повезло, хоть жива осталась. Лежи и не двигайся, нельзя тебе еще», — ответила та без малейшей тени сочувствия и ушла обратно. Хоть бы попить дала, паскуда!

Марина откинулась обратно на жесткую подушку. Внематочная беременность. Господи, за что ты меня? Я ведь уже хотела этого ребенка, я же не сделала аборт! Ну почему такая несправедливость! Кровавая лужа между ног и бунтующий желудок, — вот и все, чем закончилось ее недолгое счастье.

Вторая пришедшая мысль была еще горше первой. Теперь она женщина только наполовину. Из ста процентов, ста шансов забеременеть ей оставили только пятьдесят. Про внематочную беременность за эту неделю она начиталась достаточно, чтобы в деталях представлять, какую операцию ей сегодня сделали. Теперь если не дай Бог что-то случится со второй половиной… Нет, об этом даже думать не хочется. Марина тихонько, беззвучно заплакала, изредка тихонько поскуливая, как раненый щенок. После того, что с ней произошло, жить не хотелось совершенно. Лучше бы она умерла по дороге сюда, чем узнать такое!

На следующий день ее перевели из реанимации в общую палату. И она сразу же получила по мозгам от Юльки, пробравшейся к ней с самого утра. На все Маринины всхлипы по поводу собственной неполноценности Юлька ответила неожиданно жестоко: «Зато не подохла». Марину этим, конечно, утешить было трудно. Приведя подругу в порядок, умыв ее и сотворив на голове подобие прически, Юлька с благословения лечащего врача накормила ее каким-то овощным пюре, и наконец-то оставила в покое. Сказать по правде, видеть Марине сейчас никого не хотелось, даже самых близких друзей. Она хотела побыть наедине со своим горем.

А этого ей как раз и не давали. К ней приходили Костя, Васька, пару раз забежала даже Тамара, принесла фруктов и минералки. Про Юльку вообще можно молчать, она просто поселилась в больнице, по крайней мере, ее Марина могла лицезреть каждый день. Как они все не понимают, что ей сейчас никто из них не нужен. Нет, она конечно признательна им за их заботу и внимание, только… катились бы они ко всем чертям, и не доставали бы ее своим состраданием.

Выздоравливала Марина медленно, словно неохотно. У нее то поднималась температура, то воспалялся шов. Судя по срокам уже должно было прекратиться кровотечение, но оно все продолжалось. Один лечащий врач ушел в отпуск, другой откровенно игнорировал свои должностные обязанности, как выяснилось позже — переходил в другую, ведомственную больницу. Марину передавали из рук в руки, как эстафетную палочку, вернее сказать, перебрасывали как мячик от пинг-понга, пока не потерявшая терпение Юлька не приволокла с собой какого-то крупного спеца по данному вопросу. Он быстро сориентировался в происходящем, сказал, какие лекарства нужно достать и какое лечение надо провести, попутно устроил разнос своим коллегам по цеху, пригрозив им какими-то немыслимыми карами. После этого они забегали вокруг Марины на задних лапках, пытаясь побыстрее поставить на ноги и выписать от греха подальше эту неудобную пациентку (потом выяснилось, что мужик был не откуда-нибудь, а из самого Минздрава, поэтому и в самом деле мог доставить местному персоналу кучу неприятностей).

После выписки из больницы у Марины с Юлькой состоялся весьма неприятный разговор. Начала его все та же настырная Юлька, припершаяся без приглашения в гости к подруге, все никак не желающей собраться с духом и наконец-то появиться на работе:

— Ну, и долго ты будешь заниматься самоедством?

— Юль, а тебе не все ли равно? Это моя жизнь, и я живу ее, как могу. Я тебе уже неоднократно говорила, что хочу побыть одна, особенно сейчас. Только никто ко мне почему-то не прислушивается. Все считают себе сильно умными, все лучше меня знают, что мне надо. С советами лезут, развеселить пытаются. А я скоро взвою от всех от вас.

— Вот так значит. Что ж, радость моя, позволь мне тебя в таком случае огорчить: в покое я тебя не оставлю, даже не надейся.

— Что тебе надо от меня? Ну чего ты привязалась!

— Мне от тебя? Да ничего особенного. Чтобы ты перестала забивать себе голову всякой ерундой и начала жить, как все нормальные люди.

— И это ты называешь ерундой! У меня ребенок погиб, я теперь калека, а это значит ерунда!

— И с какой такой стати ты себя в калеки записала? У тебя руки нет, ноги трамвай переехал, что еще? Или ты у нас инвалид умственного труда? А что, очень даже похоже. Совершенно лишилась способности мыслить логически, одна лапша вместо мозгов, и та из мыльного сериала.

— Я не понимаю, почему ты надо мной издеваешься. Сама же прекрасно знаешь, что я теперь смогу беременеть не каждый месяц, а через раз. И то, если у меня со вторым яичником все в порядке будет.

— А ты что, собиралась как крольчиха за год восьмерых поднять? Нет уж, радость меня, если ты думала меня этим разжалобить, то не выйдет. Просто смотри на все случившееся, как на своеобразную отсрочку. Вот найдешь себе вторую половину, сыграем мы тебе красивую свадьбу, и рожай детишек, сколько влезет. У тебя еще хреново море шансов родить ребенка, и не одного, заметь себе. Так что все твои вопли гроша ломаного не стоят, это я тебе авторитетно заявляю.

— Да что ты знаешь об этом! Когда ждешь, представляешь себе, каким будет твой ребенок, думаешь, как его назвать, а потом раз, и в одночасье все теряешь. Думаешь, это легко!

— Марина, я-то как раз это проходила, и поверь мне, неоднократно. Если бы я каждый раз после того, как теряла ребенка, пыталась бы свести счеты с жизнью, меня бы уже раз десять на свете не было. Когда раз за разом теряешь ребенка, когда каждый год выкидыш, выкидыш, выкидыш, когда носишь под сердцем дитя и уже знаешь, что потеряешь и этого… Думаешь, я в этой жизни только пряники получала? Ох, ошибаешься, подруга. Помнишь, я в прошлом году неделю на работу не выходила, сказала, что к тетке в Сызрань уезжала?