Соблазн Мечтаний - Gromdar
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Богомол, возьми на мушку брата Уильяма, — жестко приказал капитан и сжал рукоять своего меча на случай, если кто-то возразит. — Остальные готовьтесь открыть огонь по Предателям как только я дам сигнал.
Снайпер отделения без размышлений поднял винтовку из-за спин братьев, но порывавшийся к Уильяму штурмовик, брат Аристон, резко повернулся к капитану.
— Ты сам трижды предатель, раз хочешь убить моего друга, — громко прорычал он через динамики шлема, разрушив все надежды капитана на неожиданную атаку.
Все присутствовавшие на арене десантники начали поворачивать головы к Ангелам Ночи, и Ноа понял, что через мгновение станет поздно.
— Огонь! — скомандовал он, вместе с тем парируя стремительный выпад клинка Аристона.
Едва слышно свистнул сталкерский снаряд, а затем загрохотали болтеры, загудела плазменная пушка, зашипел яростно тяжелый огнемёт, начиная кровопролитие с расстояния менее десяти метров. Но четверо боевых братьев, включая Аристона и, что неожиданно, Экзилуса, отказались выполнять приказ и Ноа, оттолкнув молодого мечника от себя, краем глаза посмотрел в сторону, где должен был уже лежать мёртвым брат Уильям. Он однако стоял. С мечом, который заточил демона, в руке, и смотрел черными глазами на Ноа, а дредноут с маслянистой тварью внутри вздрагивал, словно от разрядов тока, рядом с ним пока Предатели между Ангелами Ночи и демоном ревели и падали от выстрелов, а Никар, ухмыляясь, стоял там же, где и раньше, видимо, отказавшись от собственной идеи расправы над Мрачной Резней и обитателем варпа, которому они поклонялись.
А затем демонопоклонники из дальней части зала с воем понеслись на Ангелов Ночи и открыли стрельбу из всего имевшегося у них оружия.
LXIV
Было больно осознавать, что его так легко победили, напав из засады тогда, когда он сам подбирался к выбранной жертве, чтобы убить и получить из её плоти нужную информацию. Охотник стал добычей и даже то, что одного облаченного в грязно-алые доспехи Предателя он успел одолеть, было слабым утешением. От себя Уильям ожидал большего, как ожидал большего и от братьев, которые оказались внутри амфитеатра вместе с хаоситами, которых должны были бы убить.
Когда его тянули к громадине дредноута, он ощущал лишь стыд и гнев на себя и на них за то, что все Ангелы Ночи оказались слабы. Почему так вышло? Недостаток тренировок? Плохая подготовка? Это было уже неважно. Слова дредноута приоткрыли перед ним полог истины, о которой он, как и многие другие, догадывался сам. Для имплантации всех органов Астартес требовались годы, которые стереть или заменить гипнообучением было невозможно. Но все хотели верить магистру и капитанам, что они экспериментальная программа, лучшие из инициатов. Ложь.
— Возьми клинок, освободи меня, познай истину, — произнёс дредноут, и Уильям потянулся к пригвоздившему маслянистую массу к полу мечу, когда в него выстрелил собственный брат.
Дредноут остановил предназначавшийся десантнику снаряд тогда, когда рука сержанта сомкнулась на рукояти клинка, и перед ним раскрылся мир. Настоящий мир без прикрас и ложных истин. Он увидел всё, начиная с того момента, когда его разбудили в ночи перепуганные слуги, пытаясь увести и спрятать в криптах под домом пока остальное имение горело. Увидел облаченных в ночь мясников с кричащими белыми черепами и алыми крыльями летучей мыши на груди. Увидел, как они забрали его, убив всех остальных с невиданной жестокостью и наслаждением, перемалывая плоть и кости своими цепными клинками, которые в ордене сейчас запретили использовать. Увидел свой кровавый путь от инициата до заместителя сержанта восемнадцатого когтя, а затем погружение в стазис под присмотром главаря их осколка Легиона, принца Викара. Вот кем он был на самом деле. Мясником, убийцей, наслаждающимся резнёй. А те, кто потом захватил его вместе с другими такими же, были лжецами, пытающимися построить своё величие на их костях и крови.
Когда Уильям открыл глаза, всё вокруг него будто бы замерло. Сражающиеся ангелы смерти застыли, как на картине, в центре которой был Ноа, приказавший брату убить его и собирающийся сам убить брата Аристона. Уильям мог видеть летящие встречными курсами болты, следить за тем, как переливается сгусток плазмы, выпущенный в толпу, как едва заметно меняется жадное пламя прометия, поглощающее облаченных в багровое десантников. Рядом с ним стояла прекрасная эльдарка, облаченная в лёгкое белое платье, а её голову украшала серебристая тиара прекрасной работы. Женщина повернула голову к нему и посмотрела, казалось, в самую душу, своими тёмными миндалевидными глазами.
— Это твой выбор, — сказала она мягким спокойным тоном, а её безмятежное выражение лица, ярко контрастирующее с окружавшим их безумием замершего сражения, показалось немного грустным.
Уильям ощутил жжение в области груди и сначала подумал, что ему задали вопрос, но, когда опустил взгляд вниз, увидел раскаляющийся талисман, который пошел трещинами, как его собственные мечты и желания секундой ранее. Это было напоминание. Констатация. Но что за выбор она имела ввиду?
Талисман с треском разлетелся на мельчайшие осколки, один из которых глубоко вошел в подбородок сержанта, а затем время понеслось вперёд вновь, наполнив тишину мгновения криками, грохотом и рёвом пламени. Сознание заполонили образы будущего, где он командовал легионом облаченных в ночь. Тысячи Астартес и смертных готовы были выполнить любой его приказ, любую прихоть, ублажить любым доступным и недоступным способом его неуёмную жажду новых ощущений. Все любили его и ценили так, как он того требовал. По телу прокатились волны болезненных спазмов, одновременно вызвавших непередаваемое наслаждение, а спина едва не сломалась от того, как его изогнуло от этих ощущений.
"Я дам тебе это будущее, сын мой, и вскоре оно станет реальным", — пообещал голос в его мыслях.
Нет. Голос был частью его мыслей. Частью него самого. Но что-то пока мешало полному единению, вызывая зуд в подбородке. Осколок проклятого кристалла, слезы прощания. Прощания с чем? Неважно. Нужно убрать его. Что это такое? Преграда, помеха на нашем пути, которую нужно устранить.
Уильям согнулся вперёд и упал на одно колено, одной рукой удерживая самый драгоценный в мире меч, а второй раздирая собственный подбородок, чтобы выковырять осколок, мешающий его манящему великолепному будущему.
LXV
Никар смотрел на происходящее с непониманием и лёгким
