Борьба за жизнь - Поль Крайф

В течение двух лет до этого Лонг и Элинор Блисс пытались лечить мышей специфической стрептококковой сывороткой. Ни разу они не видели, чтобы мышонок выздоровел после введения смертельной дозы любого из этих микробов, если они медлили с впрыскиванием сыворотки более четырех часов.

Итак, четыре кучки мышей лежат в своих стеклянных кувшинах в чертовски плохом состоянии. Они были заражены восемь часов тому назад. Их кровь уже кишит стрептококками. Ясно, что все они обречены. Некоторой части из них Лонг впрыскивает под кожу красную краску - пронтозил "S"; другой части вводит в рот более простой сульфаниламид. Половину всех больных мышей он оставляет на произвол их мышиной судьбы.

Нет, это не чепуха! Из десяти леченых мышей восемь остались живы. Все нелеченые погибли. Лонг продолжает действовать.

Было еще только 8 сентября, и он успел сделать всего один эксперимент, когда ему пришлось уже перескочить с мышей на человека. К нему пришел детский врач и рассказал о своей пациентке, восьмилетней девочке. Она очень плоха, сказал он. У нее рожистое воспаление - температура 106° *. Он уже делал ей переливание крови, давал антитоксин. Никаких результатов. Она безнадежна. Нет, у Лонга нет ни личного опыта, ни каких-либо знаний относительно возможной ядовитости этого нового средства, но он очень охотно испробует его! Склонность к врачебному делу у Лонга в крови. Его отец и сейчас практикующий врач в Брайэне, штат Огайо, а дед и прадед были докторами еще в те времена, когда и медицинской науки-то не существовало. Не прошло и восьми часов, как краснота на коже обреченной девочки стала бледнеть, а спустя тридцать шесть часов ее температура упала до нормы после впрыскивания пронтозила через каждые четыре часа.

* 41,1°С

Это событие послужило толчком к оригинальной комбинации высокой науки с лечебной практикой в клинике Джонса Гопкинса. Перрин Лонг и Элинор Блисс дни и ночи возились с сонмами белых мышей, а каждый мышиный эксперимент подкреплялся опытом над человеком, хотя Лонг не успел еще уяснить себе, почему и как это новое снадобье лечит людей или хотя бы мышей.

Лонг сосредоточил все свое внимание на более дешевом, простом и легче вводимом сульфаниламиде. Действительно ли он спасает жизнь? Может быть, эта девочка поправилась бы и без него? В ноябре 1936 года на большом научном собрании Лонг и Блисс доложили о результатах лечения сульфаниламидом семидесяти тяжелобольных. У некоторых было заражение крови; они положительно были насыщены микробами, а картина их быстрого выздоровления - всех, за исключением четверых, - была поразительной.

Из четырех погибших все, кроме одного, были уже одной ногой в могиле, когда их начали лечить.

Делалось это удивительно просто. Если больной был еще в состоянии глотать, надо было только класть ему в рот пилюльки из нового снадобья, как аспирин. И все-таки... Не было ли их выздоровление простой случайностью? Ведь самые скверные стрептококковые ангины не всегда дают заражение крови, а заражение крови разве не проходит иногда без всякого лечения? И разве не общеизвестно, как часто и с какими трагическими последствиями доктора дают себя одурачить каким-нибудь новым, нашумевшим средством? Можно ли так слепо доверяться Перрину Лонгу - известному фантазеру?

Дело было в декабре. Прошло всего три месяца с начала опытов. Вот шестилетняя девочка со стрептококковым заражением. Состояние ее настолько тяжелое, что самый легкомысленный оптимист затруднился бы рекомендовать какое-нибудь лечение. Девочка больна почти заведомо смертельной болезнью стрептококковым менингитом. Это болезнь, о которой не существует двух мнений. Она убивает девяносто девять с лишним процентов своих жертв, что бы ни пытались предпринять лучшие доктора и хирурги. Это такой дьявольский наскок стрептококков, который за пятнадцать лет в клинике Джонса Гопкинса не дал ни одного благополучного исхода.

Если у ребенка, страдающего гнойным воспалением уха или сосцевидного отростка, начинаются жар, бредовое состояние, рвота, сильные головные боли и судороги, от которых голова спазматически закидывается назад, - у такого ребенка почти нет шансов на спасение.

7 декабря доктор Фрэнсис Швенктер, поощряемый и подстрекаемый Лонгом, начал давать приговоренной девочке сульфаниламид.

25-го того же месяца эта девочка - в качестве рождественского подарка вернулась здоровая к своим родителям.

За декабрь из четырех больных той же смертельной болезнью трое были совершенно излечены новым лекарством. А за срок менее года из сорока трех больных с установленным стрептококковым менингитом, о чем у Лонга имеются протоколы, тридцать шесть теперь живы и здоровы. Этого удалось добиться применением простых пилюль сульфаниламида и впрыскиванием его в спинномозговой канал этих больных.

IV

Но каким образом это незатейливое химическое вещество спасает жизнь мышам и людям? Коммерческое открытие, окруженное лженаучной таинственностью, не давало Лонгу и Блисс никаких намеков на то, каким образом Герлейну и его приспешникам удалось на него напасть. Отрываясь от своих лечебных опытов, Лонг стал помогать Элинор Блисс, которая не покладая рук работала над сотнями мышиных экспериментов. Да, оказывается, в стеклянном сосуде, в пробирке сульфаниламид не убивает стрептококков. Однако стойте, - есть тут одно обстоятельство, которого, по-видимому, раньше не заметили: это химическое вещество все-таки задерживает рост стрептококков на восемнадцать-двадцать часов; затем они берут над ним верх и начинают безудержно размножаться, так что через несколько дней пробирки уже снова кишат миллионами злостных стрептококков.

Так в чем же дело? Блисс и Лонг, не задумываясь, перенесли опыт приостановки роста микробов из пробирок на брюшную полость живых мышей. Это было нечто в высшей степени загадочное и совершенно новое в науке о микробах. Вы заражаете мышонка, впрыснув ему в брюшную полость стрептококков, и через три-четыре часа эти канальи уже свирепствуют там вовсю. Через восемь часов вы даете зверьку первую порцию сульфаниламида. Час за часом вы втыкаете мышонку в живот иглу своего шприца, извлекаете каплю опасной, насыщенной микробами жидкости и наблюдаете под микроскопом, как протекает разрушительная деятельность стрептококка. И вдруг совершенно неожиданно вы обнаруживаете, что через шесть часов после первой дозы магического лекарства... куда девались микробы? На поле битвы внутри мышонка внезапно появляется атакующая волна фагоцитов - белых кровяных шариков, питающихся микробами, - которые до поры до времени предпочитали держаться в стороне, но теперь, набравшись храбрости, начинают хватать зловредных стрептококков направо-налево. Получается такое впечатление, что этот забавный сульфаниламид, сам по себе неспособный истреблять крошечных убийц, за несколько часов настолько их расслабляет, что белые кровяные клетки собираются, наконец, с духом и стремительно нападают на них. Но это чудо получается не с одного раза. Если вы не даете мышонку порцию за порцией это магическое лекарство, если вы прекращаете лечение до того, как последний стрептококк уничтожен, то бедной мышке приходится плохо.

Оказалось, что это далеко не стопроцентное выздоровление, как об этом кричал Герман Домагк. Много мышей, которых они считали уже вылеченными, которые оставались здоровыми тридцать, шестьдесят и даже сто дней, внезапно опять заболевали, получали заражение крови - лапки кверху и конец. И Перрин Лонг создал теорию - оригинальную, но вполне правдоподобную, - объясняющую действие этого спасительного средства. Сульфаниламид задерживает рост стрептококка. Прекращая свой рост, микроб перестает выделять яды. (Это не теория, а твердо установленный факт.) Перестав выделять яды, микроб становится беззащитным против белых кровяных шариков.

В эти волнующие дни осени 1936 года все казалось чудесным и окрыляющим. У Блисс и Лонга было такое чувство, как будто судьба милостиво решила снять с человека частицу его вековечных страданий и смерти. Кроме своего подавляющего действия на микробов, сульфаниламид имел еще другие достоинства. Фармаколог Е. К. Маршалл установил, с какой поразительной быстротой это вещество при употреблении его даже в пилюлях, через рот, распространяется по всем щелям и закоулкам организма, где бы мог притаиться коварный стрептококк. Маршалл изобрел пробу, с помощью которой можно в любой момент определить, сколько сульфаниламида содержится в крови мышонка, собаки или человека. Это придает новому лечебному методу такую тонкую контролируемость, такую научную тонкость, каких еще не было ни при каком лечении. Человек опасно заболел заражением крови. Вы быстро даете ему лекарство большими дозами, но вам не приходится действовать в потемках, потому что всегда можно точно измерить, сколько в этом человеке остается и сколько из него выходит или впитывается засевшими в нем микробами. Вы можете смело накачивать больного сульфаниламидом, поддерживая в его крови определенную степень насыщенности до тех пор, пока он не начнет поправляться.