ПереКРЕСТок одиночества 4 - Руслан Алексеевич Михайлов

Потом они тоже внесут правки — и вот тебе чудесная история о великой Пальмире.

— Дотянуться бы коготками до тех дневников пашиных…

— Так тебе и дали — рассмеялся я — Уверен, что на нашем пути встретится как минимум несколько надежно запертых стальных дверей и туда нам ходу не дадут. Мы здесь только по одной причине — у них безвыходная ситуация технического толка. И возможно проблемы с луковианцами…

— Так почему ты про них не расспросил?

— Расспрошу — кивнул я и перевел взгляд на вещающего седобородого и завороженно слушающих его стариков из моей команды — Сначала ему надо выговориться. Ведь не каждый день у них тут новые лица…

— Тут ты прав. Его прямо переполняет. Может он годами репетировал свою речь?

— Наверняка. И пока он не опустошит свои словесные запасы, разговаривать с ним бесполезно. Так что? Пройдемся по чужим грядкам?

— Да погоди ты с грядками, Охотник! А тебя не пугает это…

— Что «это»?

— Не притворяйся! — она придвинулась ко мне ближе и шипяще сердито зашептала — Я про чертовых тюремщиков! А что если они сейчас сюда явятся — а мы тут как тут! Стариков может и не тронут наших. А вот нас с тобой живо обратно на галеры рычажные определят! Мы ведь с тобой эти…

— Еще молодые, сильные и даже не тупые? — фыркнул я.

— Вот сейчас вообще не смешно! Я туда обратно не хочу… — помедлив, она крепко сжала мой локоть и призналась — Страшно…

— Никто не придет — проворчал я — Может они и помогали в самом начале. Может быть. Но сейчас уже не помогают. Иначе Пальмира не стала бы просить у нас запчасти и специалиста для ремонта. Ты их единственный шанс на спасение, Милена. Ты незаменима…

— Зябко мне здесь… надо все сделать и уезжать.

— Надо — кивнул я — Но без овощей я отсюда не уеду.

— У них столько еды. Я видела твое лицо, Охотник — ты был жутко сердит.

— Был — признал я.

— Но сейчас почему-то успокоился.

— Успокоился — согласился я.

— Почему больше не сердишься?

— Потому что те, с кем мы здесь встретились, все эти сытые белоснежные старички… они всего лишь последователи. Они слепо движутся по проложенной до них глубокой колее и вряд ли принимают хоть какие-то решения. Все решено задолго до них и подробно описано в пашиных мемуарах.

— И им этого хватает?

— Еще как. Дел тут много. Знай себе копай, сажай, окучивай… и сам себя оглушай хвалебными речами… Мы в жалком месте, Милена. И я никогда не променяю родной мне Холл на Пальмиру. Жить хочется среди людей… а не среди растений…

— Но блин… они ведь на самом деле как веселые добрые лешие. Нет, не лешие, а эти как их… во! Как пасечники из старых фильмов! Солнечные такие…

— Солнечные добрые пасечники — я невольно рассмеялся и почувствовал, как остатки напряжения уходят — А ведь ты права. Их там запрограммировали — и они стали добрыми солнечными пасечниками.

— И все одинаковые. Даже улыбаются одинаково.

— Верно. Такой унисон в действиях и поведении так просто не дается. Сюда не каждый подойдет. Уверен, что отбор в Пальмиру очень редок и весьма строг.

— Отбор?

— Ну они же смертны — машинально ответил я, идя вдоль засаженных какой-то красноватой зеленью грядок — Это что?

— Базилик?

— Он зеленый, а не красный. Но запах шикарный… А ведь ты прав насчет отбора, Охотник. У них есть связь с внешним миром. В общий эфир они выходить перестали, но что им мешало связываться точечно? Скажем с тем, кто раздобыл рацию и плачет в эфир на всех частотах. Если плач набожен и добр — с ним связываются. Как-то так?

— Запросто — кивнул я — Хотя проще через определенные доверенные лица такие рации передавать нужным людям.

— Ну ты загнул! Там все же тюрьма!

— А в обычных тюрьмах прямо ничего и никому не передают — рассмеялся я — Смеешься?

— У нас тюрьмы на земле стоят, а не летают! А еще у нас магазины есть и можно телефон через колючку зоновскую перекинуть!

— Ого какие познания…

— Да все это знают! Но это там… А тут? Ну… обманщики точно есть. Летают сейчас над нашими головами чертовы лгуны и хапуги. Как вспомню одну хитрую бабку, что пыталась у меня дуры наивной выменять хорошую сумку на сухие бутерброды с колбасой. Седая уже — а подлая! Но это так — мелочи.

— С возрастом благость и честность не всегда прирастают. Поверь, Милен — мы просто с тобой мало полетали — вздохнул я — Пусть я зацепил только самым краешком всю эту крестовую тюремную жизнь, но ты мне поверь — там множество явных и неявных прекрасно отлаженных систем по добыче и доставке всего нужного и куда нужно. Насчет связи — я уверен, что каким-то образом используются обычные сотовые телефоны. В наше время большего люди в карманах из электроники не носят. Смартфоны… думаю и ноутбуки не такая уж великая редкость. Сыщутся и солнечные панели пусть совсем у малого числа сидельцев, но найдутся. Есть ведь такие раскладные в виде сумки, а освещение креста необычное… В наши времена мобильные солнечные панели редкость невеликая. Многие такие на дачи возят, на пикники, в походы… Я об этом уже гораздо позднее задумался — когда получил в руки вполне обычный радиопередатчик. Инструменты тоже редкость, но…

— Там наверху есть многое — согласилась Милена и начала загибать пальцы — Я слышала про динамо-машины из фонариков с рычагами и даже про велосипед у какого-то очень предприимчивого умельца, с помощью которого сначала он сам заряжал устройства, а затем передал его с помощью записки по наследству своему преемнику.

— Педальная зарядка — это классика.

— О да… Погоди. Это морковка?

— Морковь — подтвердил я, сразу опознав столь привычный для деревенских огородов овощ — Здоровенная такая морковка… если судить по верхней части. Это какого же она размера?

— Большая — со светлой улыбкой ответил нам склонившийся над грядкой старичок в белой рубахе и коротких белых шортах — Вы еще репу нашу не видывали. Она там дальше.

— А рассада откуда? — спросила Милена — Семена? Хотя о чем это я… вспомнить даже все те электрически идущие из города и сумки с торчащими зелеными хвостами…

— От дачников до дач не доехавших — произнес я — Вышел за сигаретами — и не вернулся. Поехал на дачу огородничать — и пропал. Каждый попадает сюда с тем, что было