Дайте стройбату оружие - В Антонов

   Через пять дней, на группу младшего политрука Колобова напоролся боевой дозор группы генерала Стрельбицкого. На этот раз зенитчики и лётчики стреляли поверх голов дозорных, а в перерывах между стрельбой, долго и убедительно, объясняли, несмотря на внешний вид, они не фашисты и не фашистские пособники, а такие же окруженцы.

   Пока шли объяснения, к дозору подтянулось подкрепление и спасло группу политрука от неминуемой гибели только то, что оказался в рядах подкрепления его однокурсник и закадычный дружок - младший политрук 8 бригады противотанковых орудий Колька Ерохин. Дальше они пошли вместе.

   Через сорок пять дней, с боями, пройдя более семисот километров по тылам противника, от Белостока до Духовщины, 11 августа, группа военнослужащих Красной армии, в количестве 1654 человека, вместе с раненными, вышла из окружения северо-восточнее Смоленска.

   Теперь Колька Ерохин где-то готовится встречать немецкие танки, а Макар почти дома.

   - Товарищ политрук, подошёл Макару красноармеец Александр Герд, перекусите, и подал котелок с похлёбкой из ломтиков картошки, колечек лука и мелких грибных шляпок.

   Макар достал из сапога ложку, завернутую в тряпицу, и неторопливо начал есть суп, сожалея, что нет ни ломтя хлеба, ни кусочка ржаного сухаря.

   - Товарищ политрук, а почему вы решили в армии служить? Вот смотрю я на ваши места. Мирные места. Леса да поля. Середина России. Досюда и враги никогда, наверное, не доходили? Вам бы хлеб растить, да дома строить. А вы военным командиром стали.

   Знаешь, Герд, эти места только с виду мирные. А вот недалеко отсюда, в километре от моей деревни, древнее городище есть. Мерял я его в детстве шагами. Двести пятьдесят больших шагов в длину и сто в ширину. Вокруг городища вал насыпан и ров выкопан. А посередине городища - впадина. Старики говорили, что там, на месте впадины, церковь вместе с людьми под землю ушла, когда у жителей городища не осталось сил от татарской орды отбиваться, По этим местам татары шли от сожженных городов - Твери и Торжка на героический город Козельск, а далее - в свои степи, возвращаясь из первого набега на Русь. Возможно, что именно здесь и был легендарный Китеж-град. Только я думаю, что не церковный провал на городище, а старый заросший пруд, выкопанный на случай осады, чтобы вода имелась для людей и лошадей.

   Смоленская земля всегда являлась лакомным кусочком для завоевателей. Не счесть числа набегов и войн. Литва, Московия, Польша только и делали, что всю историю дрались меж собой за Смоленщину.

   Был такой собиратель народных пословиц по фамилии Даль. Так вот в его книге есть пословица про смолян: "Мясо польское - кости собачьи". Видимо, вдоволь шляхтичи над народом поизмывались, повластвовали и не единыжды брались за оружие смоляне, чтобы отстоять землю свою или сгинуть на бранном поле и валяться не погребенными, на прокорм одичавшим собака.

   Вот все знают, про Москву, спалённую пожаром. И мало кто вспомнит, что прежде Бородинской битвы были героические бои под Смоленском. И что Смоленск сгорел прежде Москвы, чтобы не достаться французам.

   Про партизан, которыми командовал гусар Денис Даавыдов все слышали. А вот жила ещё баба недалеко от этих мест. В полусотне вёрст. Василисой звали. Видная баба, красивая, кровь с молоком. Захотели французы её женским телом побаловаться, а Василиса взяла вилы да и повыпустила кишки европейским насильникам, а потом собрала окрестных мужиков в отряд и стала командовать во славу русского народа и на страх французам.

   Богата здешняя земля защитниками отечества. Екатерининский полководец - граф Потёмкин из этих мест. Адмиралы Ушаков и Нахимов тут, вдали от моря, родились. Да и маршал Тухачевский, расстрелянный, как враг народа, тоже здешний. Пацаном ещё застал я дедов, которые на Кавказе кровь проливали. Выпьют бывало водочки на праздник и запоют свою рекрутскую песню, что в молодости певали:

   "Во субботу день ненастный, нельзя в поле работАть.

   Нельзя в полюшке работать, ни борОнить, ни пахать.

   - Воскресенье день прекрасный. Пойдем в зелён сад гулять.

   Во зелёненьком садочке, пташка соловей поет.

   Это нас с тобой милая он к разлуке предаёт.

   Прощайте девки, прощайте бабы, уезжаем мы от вас,

   На ту дальнюю сторонку, на тот дальний на Кавказ.

   На далёком, на Кавказе, там мы будем воевать,

   А Вы, наши дорогие, горько плакать - горевать".

   Помню дедов, которые болгарскую Плевну брали и Шипку от турецкой армии защитили.

   А уж с германцами, в четырнадцатом году, почти каждый наш деревенский мужик повоевал. Больше половины наших батек немецкими пулями пробиты, снарядами покалечены или газами ядовитыми потравлены.

   Про гражданскую войну сам знаешь. Кто за красных воевал, всё сейчас красные герои, а кто за белых, так те не вернулись домой. Кто убит, кого в Черном море утопили, кто сейчас Гитлеру служит.

   Так что русский мужик только с виду мужик-лапотник, а кого ни копни, так увидишь воина в сотом, если не в тысячном поколении. Вот и Вы Герд, фамилию странную носите, а сами с Алтая. Из тех мест Чингис-хан вышел. Может и в вас, по матери, кровь сотрясателя вселенной течёт или по отцу Великого императора Карла. Тогда точно, кирдык немцам в этой войне. Куда австрийскому ефрейтору Гитлеру до потомка Чингис-хана и Карла.

   А если серьёзно, то тебе, Герд, сейчас безопаснее быть потомком хана, а не внуком немецкого инженера.

   КРЫСИНАЯ ВОЗНЯ

   Агент Крыса подошел к висящей на стене генштабовской карте. С севера на юг, словно кровавая резанная ножевая рана на теле страны, краснела извилистая линия фронта. Каплями крови, брызнувшими из разреза, вдоль фронта, были отмечены, сражающиеся в окружении, части Красной армии и свежие дивизии, находящиеся в резерве, но готовые по приказу Крысы, двинуться к фронту, или поглотиться линией надвигающегося фронта.

   "Идет война народная, священная война..." - промурлыкал Крыса.

   Уж он-то знал, что идет не война, а игра, в которой он один из ведущих игроков, и главной ставкой являются не миллионы солдатских жизней, а жизнь ненавистного вождя Сталина.

   С каждым днём, игра становилась всё напряженнее и интереснее.

   Благодаря информации о роте Советского стройбата, непонятным образом, попавшей в прошлое, Крыса знал, что первоначальный вариант оказался проигрышным. Красная армия победила фашистскую Германию, следовательно, нужно организовать такое поражение, после которого Москва, вместе с головой Сталина, упадут к ногам Гитлера, словно гнилые перезрелые яблоки.

   Нет, эта война не война Германии и Советского Союза.

   Не война большевизма и фашизма.

   Не война Европы против ненавистной евро-азиатской России.

   Не война Советского народа за родную землю. Никуда земля от народа не денется. При любой власти, народ будет пахать землю, проливать за неё кровь и покоиться в ней после своего смертного часа.

   Это война Крысы, жизнь свою поставившего на кон, за свободу многочисленнных "Крыс" от непрерывного, осточертевшего служения государству трудящихся и от постоянных страхов за карьеру и жизнь.

   Таких как он, много в высших эшелонах власти, но Крыса представляет не всех оппозиционеров, а наиболее дееспособное - армейское крыло.

   Армейское крыло было изрядно выщипано и прорежено Сталинской охранкой четыре года назад, когда английская разведка, стараясь воспрепятствовать образованию Советско - Германского альянса, раскрыла информацию о назревающем заговоре военных, возглавляемом строителем Красной армии - маршалом Тухачевским.

   Согласно планам заговорщиков, армия должна была бы могучим пинком вышвырнуть Сталина и сталинское правительство из Кремля, дать широкий простор свободному предпринимательству и построить капитализм с "человеческим лицом", но хищным звериным оскалом, а во внешней политике ориентироваться на сотрудничество с Германией, которое позволит диктовать свои условия всей Европе, Америке и колониальным странам.

   Размышляя о таких глобальных категориях, Крыса отлично понимал, что большинству его соратников, глубоко наплевать и на Америку и на колониальные страны.

   Кто его соратники, выбранные им из многочисленных рядов красных офицеров? ?

   - Бывшие штабс-капитаны царской армии, дослужившиеся до генеральских званий, но тоскующие о разграбленных отцовских имениях с цветущими вишнёвыми садами, о своей юности и о юных, томных, благородных барышнях, состарившихся в трущобах Стамбула и Парижа. Эти дворянские хамелеоны, окрасившиеся в красный цвет, не могут простить пролитой голубой крови, утраченных золотых погон и своей радужной, загубленной юности.