Власть над водами пресными и солеными. Книга 2 - Инесса Ципоркина

— Хоть воды ей дай, вояка!

Вояка кивнул — и по его сигналу все те же двое солдат принялись поливать запрокинутое лицо женщины из фляги. Через минуту она закашлялась и села, утираясь.

— Что ж вы творите, люди… — прогудел Дубина, осуждающе попыхивая огнем из ноздрей. Человеколюбие дракона заставило некоторых солдат смущенно потупиться. Ничего, пусть подумают над своим поведением.

— Нам сообщили… — стараясь говорить внятно, произнес офицер, — что эта женщина навела порчу на селение… ввиду чего жители данного селения…

— В полном составе раскраснелись и вспотели, дристая с утра до ночи! — рявкнула я. — Послушайте, капитан, вы же образованный человек! Вы же участвовали в походах! Неужели сразу не поняли, от чего понос случается?

— Ну-у-у… — заторопился капитан, польщенный моим уважительным отношением к его боевому опыту. — Еда плохая, хлеб гнилой, мясо с червями…

— А еще? — экзамен продолжался. — Еще что, если не еда?

— В-вода?! — выкрикнул хилый с виду, но бойкий солдатик, выныривая откуда-то из-под офицерского локтя. За что и получил тычок от вышестоящих чинов, отправивший чрезмерно бойкого рядового в безопасное пространство за капитанской спиной.

— А ну поди сюда, голубок! — кашлянула я дымом в сторону крепкого мужика, единственного, кто не сбежал сразу после нашего явления, а остался стоять на крыльце своего дома, намертво вцепившись в резной столбик, подпиравший навес.

Мужчина подошел, шагая, как неисправный автомат.

— К колодцу! — скомандовала я. — Вот она, единственная причина вашей хвори — колодец этот сраный!

Сунув голову в облицованную камнем трубу, я дохнула огнем. Невеликое количество застоявшейся колодезной водицы вскипело, будто содержимое чайника. Вытащив морду в каплях конденсата, я кашлянула и объявила:

— Всё. Пейте и не болейте. А лучше… — я грозно обвела безлюдную площадь драконьим оком, — поищите место подальше от скотного двора, поняли, засранцы? Вон у вас — и скотный двор, и общественный выгон выше по дороге, кто ж так колодцы копает?! Навоз после дождей куда, по-вашему, стекает, а? Прямо сюда!

— Говорил же я дуракам, — сквозь зубы прошипел мужик, заглядывая в колодец, — говорил, и не раз… Ах, чтоб тебя…

— И не вздумайте мстить знахарке, — рыкнул Дубина. — Она ваши шкуры спасла. Кабы не она, болеть бы вам до скончания века. Вашего. А тебе, капитан, никаких нашивок не видать.

— Да что уж… — махнул рукой офицер. — Спасибо, конечно.

— Что, казни и гулянья отменяются? — иронически осведомилась я. — Вот и правильно. Женщину мы обратно отнесем. Можете наводить порядок, капитан. Вы знаете, что делать.

— Знаю! — со злостью сплюнул офицер. — Староста! Приведите-ка сюда всех, кто распускал смущающие слухи. Прутьев, я вижу, заготовлено достаточно, так что…

— Это мы мигом, — зычно ответствовал староста — тот самый героический мужчина, не удравший при виде аж целых двух драконов. После чего сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул. — Трепача ко мне! С женой! И священника!

— Ну, сейчас пойдет потеха… — прошептал Геркулес, оскалясь.

Улетали мы, сопровождаемые истошными воплями Трепача, его супруги и жидкобородого служителя культа. Дубленые задницы троицы деревенских всезнаек сотрясались под ударами неумолимой Немезиды. Ничего. Авось после публичной порки их длинные языки, болтавшие дурное про ведьму, живущую за лесом, сами собой укоротятся, а мозги найдут себе лучшее применение, чем сплетни.

Дубина, прихватив окаменевшую от ужаса женщину лапами за талию, старался лететь плавно и не очень высоко. А я то поднималась вверх, то опускалась к самой земле, пытаясь отыскать хотя бы след мыслей Кордейры. Ничего. Словно и не было на столе в избушке серебряного гребня, такого знакомого и такого неуместного в жилище деревенской знахарки…

Тетку мы высадили у нее во дворе и посоветовали пройти в дом. А сами, перекинувшись в человеческие тела, спешно оделись и вошли следом. Ведьма сидела прямо на полу, привалившись к ножке стола, будто тряпичная кукла.

— Не надо так нервничать, — обратилась я к ней, в душе понимая: не поможет. Все произошедшее будет сниться ей в кошмарах еще долго, очень долго. — Мы не хотели вас пугать. Мы ищем одну девушку, нашу знакомую.

— Откуда это у вас? — мягко спросил Дубина, беря в руки тот самый гребень.

— Духи подарили… — прошептала знахарка. — Горные духи.

— Святители-угодники! — охнула я. — Горные духи?! Какие горные духи?

— Ну, такие… — беспомощно развела руками ведьма. — Из-под горы. Они ко мне иногда приходят, рассказывают разное… Я их слушаю. А недавно эту вещь подарили. Сказали, однажды она мне жизнь спасет. Я не поверила — да, видать, зря.

— А как их найти, никогда не говорили? — безнадежно спросил Геркулес.

— Ну как… — замялась женщина. — Выше по склону пещера есть. Оттуда дорога вглубь горы идет. Только я по ней никогда не хожу. Боюсь.

— Значит, мы пройдем. Собирайся, Дубина, пора. В гору.

Глава 15. Битва дракона с тигром на берегу подземных вод

Я начинаю мерзнуть. Хаська, наверное, тоже. Мореход приглашающим жестом указывает на сугроб. И откуда в нашем дворе взялся такой огромный сугробище? Ах, да, внутри него — ушедший в землю жигуленок. Зимой он служит основой для горки, с которой детвора катается на санках. А летом — предметом бурной общественной деятельности благоустроителей дворового пространства. Все время, что я живу здесь, благоустроители пытаются избавиться от жигуленка, превращенного детскими санками в кабриолет и вязкостью местной почвы — в деталь ландшафта. Старая рухлядь упорно держится за землю челюстями бамперов. Чтобы отвезти ее к месту вечного покоя, аборигенам придется вооружиться лопатами и мотыгами. Иначе жигуленок не выкорчевать. Он пустил корни и по весне снова прорастет уродливым техногенным пнем, не дающим побегов. Но сейчас он бел, пушист и идилличен. Каждому двору — по горке, каждому ребенку — по отбитой попе.

Мореход снова машет рукой и в сугробе отворяется круглая хоббитская дверь. По ту сторону двери — неведомая реальность, сотканная не мной, поэтому я ее немного опасаюсь. Но иду вперед, придерживая на пузе замершую от предвкушений кошку. Если там — мокрая палуба, очередной шторм, дикий пляж, мертвая зыбь, Хаська будет очень, очень разочарована. Ей подавай сухость, тепло и людей побольше. Чтоб было кого понюхать.

Кажется, это не я — избранная, это моя кошка — избранная. Все делается по слову (или по мяуканью?) ее: портовый кабачок, рыбацкий городишко, камин с открытым огнем и много посетителей, пахнущих вкусными рыбьими кишками. Хаська рвется из рук. Вокруг мир ее мечты. Одни пыльные декоративные сети, свисающие вдоль стен до самого пола, чего стоят. Я бы на ее месте не была так уверена. Полы мира мечты уставлены преогромными сапогами, в которых, к сожалению, находятся чьи-то ноги. Хвост и лапы демиургической кошки в явной опасности. Притом, что бедное животное, не избалованное обществом людей, твердо намерено познакомиться с каждым, от кого тянет замечательным душком «Житана» и просроченных морепродуктов. Это ее программа-минимум. Мне остается лишь надеяться на местное гуманное отношение к кошачьему племени.