Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год - Федор Глинка

9 мая. Утро

Теперь сидим мы в сельском трактире, близ Дрездена, подле журчащего водопада, и ждем завтрака; а прошлого года? Прошлого года были мы в ужасном сражении на полях Будисинских!

Того же дня в полдень

Мы проехали чрез Носсен и Вильсдруф. Прошлого года там и там были жаркие схватки. В Носсене на превысокой скале виден древний, остробашенный замок.

9 мая. Вечер

Ночуем в доме одного сукноделателя. Пресчастливо живут здесь эти люди. В прекрасном доме всего довольно, даже после войны. Молодой человек, только что вставший из-за суконного стана, садился за фортепиано; и те руки, которые выткали несколько аршин в день сукна, прекрасно играли Тирольские вальсы и русские песни. Эти последние здесь в большом уважении. Все русское нравится добрым саксонцам. Малые дети называют себя казаками и собираются бить французов.

10 мая

Мы проехали город Рехлиц, где прошлого года в такой ужасной суматохе войск провел я рябиновую ночь. Проселочные и кратчайшие дороги здесь очень дурны; да нельзя иначе и быть, потому что они прорезаны сквозь цепи гор. Это военные дороги. Война везде пройдет и везде пророет себе путь. Она раздвигает горы, продирается сквозь леса, шагает чрез реки, и нет для нее непроходимых мест! Впрочем, большие дороги (шоссе) здесь прекрасны. Мы говорим: делать, а немцы говорят: строить дороги и подлинно они их строят! Кирпич, камни, известь и песок - все употребляется здесь для сооружения почтовых дорог.

Того же дня

Проезжая Альтенбург, подивились мы еще раз огромности известного в истории старинного здешнего замка на высокой скале. На минуту приостановились у коменданта. Подполковник Данилевский (Екатеринославского гренадерского полка) принял нас весьма дружелюбно. В сем городе лечит тяжкие раны свои почтенный полковник гвардии Штевен, бывший у нас в корпусе офицером.

11 мая, очень рано. Гера

"Вот здесь-то цветущие поля Германии!" - говорил я сам себе, проезжая вчера от Альтенбурга к Гере. Одни картины сменялись другими. Природа, кажется, омочила кисти свои в лучшие краски, чтоб обмалевать места эти. Весна здесь уже в полном владычестве: там дышит она на юную зелень лугов и нив, в другом месте одевает леса молодыми листьями; одних птиц садит на гнезда, других распускает по рощам, по садам и всех вместе учит петь счастие свободы и любви. Тут, даже на простых ручьях, по селам и деревням, каменные мосты на сводах и с железными решетками. Как ни поздно приехали мы в Геру, однако гостеприимство приняло и угостило нас очень хорошо.

Город Гера с округом своим причисляется к герцогству Гот-Сакскому, заключает в себе не более 100 000 душ и принадлежит трем князьям: Рейс-Грец, Шлейс-Лобен-Штейну и князю Еберждорфскому. В самой Гере живет теперь князь Рейс 52-й. Здесь князей сих называют по нумерам.

Того же дня

Колесо сломалось в повозке, и мы принуждены были приостановиться на час в большом и красивом селении Кестриц, принадлежащем князю Рейсу 42-му. У этого 42-го Рейса есть тут прекрасный английский, на несколько верст простирающийся, сад. Некогда гулять, но взглянуть можно. Прекрасная надпись, прочитанная мною в одной беседке, осталась невольно в памяти: нет истинного счастия без склонности к уединению. Так мыслила чувствительная Елеонора Рейс, благотворительница Кестрица в 1742 году. Поколение Рейсов происходит от Алберта и Эрнеста, родоначальников многих владельцев Германских.

От Геры до Иены 5 миль. Дорога прорезана между ужасных гор. Подымаясь вверх, думаешь, что едешь на небо; но все эти горы унизаны селениями, испещрены жатвами. Здесь нет диких лесов, непроходимых пущей; все стройные ели, все острые тополя. Иена в яме; утесы смыкаются около нее наподобие стен. Кажется, будто кто нарочно вынул несколько гор из общей цепи и заместил их городом. Всего примечательнее в Иене университет, основанный в 1558 году. Он известен в Германии, однако ж Геттингенский лучше. Некогда удивлял здесь путешественников чудесами механики Вейгелев дом, который называли седьмым чудом в Иене. Теперь он пуст. Здесь-то в окрестностях Иены, около дороги в Веймар, Наполеон одержал не столько оружием, сколько хитростью и деньгами, великую победу над Прусско-Саксонскими войсками 14 октября 1806 года. Пруссаки стояли на неприступных утесах; Наполеон прополз змеем по ущельям гор; измена провела его. Иенское сражение решило судьбу храброй, но несчастной Пруссии.

Иена принадлежит герцогству Веймарскому. Здесь все единодушно благословляют герцогиню свою Марию Павловну. Ее называют матерью-благотворительницею, ангелом кротости и добродетели. Такие ж благословения слышал я и в Венгрии доброй государыне Александре Павловне. Жители Макленбург-Шверинские и до сих пор не могут вспомнить без слез о добродетелях Елены Павловны. "Здесь ангел погребен!" - говорят они, указывая на могилу ее. Так покоряют сердца народов прелестные дочери Павла и Марии! Все русские офицеры не нахвалятся милостивым вниманием к их нуждам и ранам высочайшей покровительницы русских в Веймаре. Из многих расскажу только один пример ее беспримерного великодушия. Ее высочество Мария Павловна, учредя на собственное иждивение больницы для раненых офицеров и солдат, почти каждый день удостаивала их посещением своим. Всякий раз обходила сама страждущих, одних расспрашивала о состоянии их болезни, других приветствовала, и всех вместе утешала ласковыми русскими словами. Однажды, заметя, что один гренадер неохотно ел поставленный подле него с белым хлебом суп, тотчас подошла к нему ближе. "Видно, кушанье не нравится тебе, - говорила высокая посетительница. Скажи мне, друг мой! Не хочешь ли какого-нибудь другого?" Гренадер сперва отнекивался, но, ободренный ласками государыни, наконец сказал: "Поел бы, матушка, вареников и, кажется, здоров бы стал от них!" Этот солдат был малороссиянин, недавно поступивший в службу. Но что такое вареники? Этого кушанья никто не знал в Веймаре. Тотчас собрали всех поваров, долго толковали, расспрашивали и наконец кое-как, по объяснению бывших в больнице малороссиян, состряпали вареники. На другой день благодетельная государыня сама потчевала ими больного.

Веймар

Веймар, как столица небольшого герцогства, не заслуживал бы особенного внимания, если б не был столицею вкуса, муз и наук. Отчего ж, оставя обширные столицы, роскошью и великолепием блистающие, избрали они себе небольшой городок, запрятанный в лесистых горах? Оттого, что правители его, государи просвещенные, пригласили, приласкали и ободрили их.

Мой друг, когда присутствие муз украшает и бедную хижину в глухой пустыне, то посуди, какую прелесть должно придавать оно чертогам царским! За то и называют Веймар Афинами Германии. Здесь жили Шиллер и Виланд, и здесь живет еще Гете. Кажется, довольно означить только имена сии, чтоб показать, что все лучшее здесь. Но мы пробыли тут не более часа и не могли никого и ничего видеть. Взглянул только мимоездом на замок, заглянул мимоходом в прекрасный сад - и должно было пуститься далее.

После Лейпцигского сражения Наполеон, пробираясь окольными дорогами к Эрфурту, хотел было завернуть в Веймар; но генерал Иловайский не пустил его. Раздраженный неудачею, он послал 10 октября отважнейшего из наездников своих Лефевра де Нуета с 5000 конницы, чтоб предать Веймар огню; однако граф Платов, приспев с войском, заслонил город полками своими и отбил дерзкого неприятеля, который, пользуясь густым туманом, едва не ворвался в улицы. Штыки и дротики загородили путь злодеям. Русские отстояли грудью столицу сестры государя своего.

Эрфурт, 12 мая. Ввечеру

Сегодня выехали мы из Иены, проехали Веймар и приехали в Эрфурт. Здесь переезжаешь из княжества в княжество, как у нас из уезда в уезд. Свободный путешественник в каждом из сих городов прожил бы, конечно, по нескольку дней. От него можно требовать описаний; от нас же нет. На пространстве около Иены природа, как будто ненарочно, бросила кучу огромных гор, которые со всех почти сторон окружены полями. Пространство от Веймара к Эрфурту только немного холмисто.

Эрфурт, занятый ныне пруссаками, известен будет в истории по свиданию императора Александра с Наполеоном в 1809 году. Теперь война истребила здесь все достопамятности. Город был в тесной осаде. Французы в самое короткое время успели укрепить, защищать и опустошить его. Они выжгли у подножия замка, стоящего на превысокой горе Петерсберг, 250 домов. На вершине сей горы в старинной церкви погребен муж двух жен, граф Глейхен, с обеими ими в одном гробе.

Граф Глейхен, богатый властелин старинного замка близ Эрфурта, имел прекрасную молодую жену, с которою жил душа в душу. Звук военной трубы, сзывая христиан в крестовый поход, предпринятый Людовиком Великим против неверных, извлек молодого графа из объятий нежной супруги и мирного уединения. В общем строю Германских рыцарей полетел он в Палестину. Многие жаркие бои происходят между христианами и сарацинами. Граф приобретает славу и лавры, но в одном из кровошролитнейших сражений теряет свободу. Тяжкие оковы и мрачные темницы становятся уделом его. Забытый светом и людьми, долго вздыхал он о прежнем счастии и грустил по милой супруге. Ничто не предвещало несчастному о перемене судьбы его. Наконец послышал он усладительный голос надежды: она явилась к нему в прелестном образе юной девицы. Это была дочь того, кому по жребию войны принадлежала жизнь и свобода заключенного. Наслышась от тюремного стража о красоте пленника, она захотела видеть его; увидела и пленилась им сама. С тех пор почти каждый день, навещая чужеземца, утешалась она его красотою, его умом и призналась наконец в любви своей к нему. "Милый пленник! говорила красавица, - как несчастна судьба твоя! Ты не видишь нашего прелестного отечества; не для тебя восходит солнце, позлащающее вечно цветущие долины наши; не для тебя алеют тихие зори. Ты не видишь, как ясно наше небо, как светлы звезды его! Один, с своими оковами, томишься ты в сырых и мрачных стенах! Я, напротив, наслаждаюсь всеми прелестями природы, и притом любовию отца и великим богатством; но, любезный несчастливец! с тех пор как я узнала тебя, все радости жизни стали мне чужды.