Поступь Слейпнира: Поступь Слейпнира. Варвар для особых поручений - Ерофей Трофимов

– А почему тогда я оказалась здесь, у дороги, почти одна? – сделала очередную попытку Налунга.

– В этом есть смысл, – задумчиво кивнул воин. – Но мне плевать. Я не воюю с этим колдуном и не имею к нему никакого отношения. Я нашёл тебя и сделаю то, что сделал бы на моём месте любой другой.

– Что именно? – еле слышно спросила девушка.

– Сначала я положу тебя на своё ложе, а когда ты надоешь мне, продам как обычную рабыню.

– Но нетронутой я буду стоить дороже, – сделала Налунга последнюю попытку.

– Ничего. С этой потерей я как-нибудь смирюсь, – расхохотался Аль-Руффи и, повернувшись к воинам, скомандовал: – В повозку их. Вечером мы должны быть в оазисе трёх камней.

Всё остальное Налунга воспринимала словно во сне. Ей связали руки и, небрежно швырнув на дно двуколки, рядом с попутчиками, куда-то её повезли. Схватившие их воины вынуждены были придерживать коней и недовольно оглядываться на серую кобылу, запряжённую в повозку. Сильные, выносливые кони пустынников отличались статью и были привычны к пескам, тогда как серая кобылка оказалась в королевской конюшне едва ли не случайно.

В королевстве города черепов не выращивали коней. Не умея правильно обращаться с лошадьми, они были вынуждены покупать тех животных, которых привозили купцы и барышники. Иногда это были откровенные клячи, но выбирать им было особо не из чего. И вот теперь двуколка беглецов заметно задерживала отряд. Внимательно осмотрев кобылу, Аль-Руффи мрачно скривился и, покачав головой, заявил:

– Тому, кто ухаживал за этой лошадью, нужно руки с ногами местами поменять.

– Почему? – не удержалась от вопроса Налунга.

– Хомут натёр ей холку, а подкова на передней правой ноге почти отвалилась. Ладно, доберёмся до оазиса, прикажу своим конюхам заняться ею как следует. Кобылка молодая, здоровая, может дать хороший приплод.

– Это всё ты понял, просто посмотрев на неё? – удивилась Налунга.

– Я развожу коней с самого детства. А до меня этим занимались мой отец и отец моего отца. Вот уже семь поколений моя семья выводит коней в этой пустыне. Конь для пустынника – первый друг. Он и от врагов увезёт, и на охоте поможет, и в бою спасти может.

– Тогда почему вы занимаетесь рабами?

– Растить коней – дело не быстрое, – пожал плечами воин. – А детей кормить нужно.

– А если я вам понравлюсь, вы оставите меня себе? – настороженно спросила девушка.

Ей очень хотелось узнать свою дальнейшую судьбу. Даже оказавшись рабыней, она не могла не использовать свои данные на полную катушку. Выросшая среди дворцовых хитростей и интриг, она просто не могла не попробовать. Но ей явно не везло. Чуть усмехнувшись, Аль-Руффи покачал головой и, расправив плечи, ответил:

– В шатрах кочевников нет места королевам, пусть даже бывшим. Наши рабыни трудятся изо всех сил, чтобы не навлечь на себя гнев хозяев. Неумехам там места нет.

– Значит, вы всё равно продадите меня? – растерялась девушка.

– Да. Но не сразу, – ответил воин и, пришпорив коня, умчался куда-то в голову колонны.

Опустив голову, Налунга вдруг почувствовала, как на глазах закипают слёзы злости и бессилия. Она, королева города черепов, места, о котором долгие годы ходили легенды, вдруг стала обычной рабыней, которую хозяин может накормить или оставить голодной, приласкать или ударить. И ему не нужно для этого иметь какую-то причину. Достаточно того, что он – хозяин.

Девушка не знала, как долго их везли. Отряд вышел в пустыню, где глазу было не за что зацепиться. Поглядывая на солнце, Налунга пыталась понять, сколько времени они в пути, но всё было бесполезно. К вечеру они въехали в оазис, и она поняла, почему он так называется. Три огромных валуна по какой-то прихоти природы располагались на границе оазиса, образуя равнобедренный треугольник.

У крошечного озерца росли несколько финиковых пальм, а под ними стояли походные шатры кочевников. Быстро осмотревшись, Налунга поняла, что это не домашний лагерь. Здесь не было женщин, воинов встречали полтора десятка кочевников и несколько рабов.

Первым, что бросилось ей в глаза, были ошейники и клеймо на левом плече у каждого раба. Воины небрежно сбросили пленников на землю и, оставив связанными, занялись лошадьми. Налунга открыла было рот, чтобы начать возмущаться, но, вспомнив, что конь для кочевника – первый друг, промолчала. Внимательно наблюдавший за ней Аль-Руффи одобрительно кивнул и, усмехнувшись, сказал:

– Ты быстро учишься, королева. Это хорошо. Значит, мне не придётся часто браться за плеть.

Плеть?! Этого Налунга вынести не могла. Её, королеву города черепов, будут наказывать плетью, как какую-то рабыню?! Гордо выпрямившись, она попыталась принять самую высокомерную позу, какую только могла, но связанные руки быстро вернули её к действительности. Теперь она рабыня, и её действительно могут наказать плетью.

Рабы, подгоняемые окриками воинов, принялись готовить ужин, и вскоре над оазисом разнеслись восхитительные запахи жаркого. У кочевников не было недостатка в хорошем мясе. Многочисленные стада джейранов постоянно бродили по пустыне. Один из кочевников, исполняя приказ Аль-Руффи, подошёл к пленникам и жестом приказал им перейти к костру.

Непривычная к подобному обращению Налунга замешкалась, пытаясь понять, что ему нужно, и тут же почувствовала обжигающий удар плетью из сыромятной кожи, которой кочевник владел виртуозно. Витой шнур ощутимо обжег ей плечи, не оставив даже царапины. Вскрикнув от неожиданности, девушка кинулась следом за своими служанками, но, наступив на край длинной юбки, которую надела убегая из дворца, рухнула на песок.

Презрительно усмехаясь, воин поднял руку, но резкий окрик остановил его. Ответив что-то окликнувшему его человеку, он опустил плеть и, повернувшись к рабыне, гортанно произнёс:

– Тебе лучше пошевелиться, рабыня. Иначе ты испробуешь настоящей плети.

Понимая, что это не пустая угроза, а шутки давно закончились, Налунга судорожно засучила ногами, пытаясь найти опору и побыстрее подняться, чтобы оказаться как можно дальше от этого человека. Внимательно наблюдая за ней, кочевник не удержался и, расхохотавшись, что-то громко крикнул своим соратникам. В ответ послышался дружный смех.

Понимая, что смеются над ней, Налунга кое-как встала и, доплетясь до своих служанок, тихо спросила, опустившись на песок:

– Чего они ржут, как их проклятые кони?

– Он сказал, что ты дрыгаешь ногами, словно курица, которой отрубили голову, – пряча улыбку, ответила одна из служанок.

– Ты знаешь их язык? – удивилась Налунга.

– Я уже третий раз попадаюсь этому племени, – грустно улыбнулась девушка.

– Как это? – не поняла Налунга.

– В первый раз они налетели на нашу деревню и продали нас вашим перекупщикам. Перекупщики продали меня купцу, торговавшему слоновой костью. Но купец так и не добрался до Египта. Эти воины напали на караван и,