Старец Ефрем Катунакский - Автор Неизвестен

class="p1">Что пользы нам, если узнаем, что голос был Отца или что Бог говорит через Ангела про то или другое? Какую в том пользу найдем на пути нашего спасения, если узнаем это? Ты выражаешься богословски? Что пользы нам? — Никакой. Может, я обижу тебя, но ты оставил путь смирения и входишь в высокие богословские сферы. Нельзя. Брось это и последуй монашескому пути. "Господи Иисусе Христе, помилуй мя", "Господи Иисусе Христе, помилуй мя". Оставь путь изысканий…

Пришел к нам один монах и говорит: "Отец, Тело, которому мы причащаемся, это — Тело Христа? А то мне сказал и… " — "Отец, — говорю, — мы не можем богословствовать, потому что мы не богословы. Причащаемся Телу и Крови Христа. Больше ничего не можем сказать, а то, может быть, впадем в какую-нибудь догматическую ошибку, и она нам будет препятствием после нашей смерти".

Эти вещи нам не полезны, отец. Оставь этот путь и иди путем смирения и путем послушания — оставь высокие сферы.

Скорби рождают смирение. От смирения сокрушается внутренний человек, сокрушается гордыня человека.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПИСЬМА И ТЕКСТЫ СТАРЦА[86]

12. 08. 1960 г.

Душа моя возлюбленная, Пресвятая Богородица да хранит тебя.

Когда читал письмо Елены, то очень смеялся.

Среди всего прочего она мне пишет и следующее: младшая ее дочка никуда не пойдет, ничего не сделает, прежде чем не возьмет благословения у деда и у бабушки, поцеловав им руку. Это потому, что я ей написал: "Получив благословение родителей, хоть по горам шагай". Малых детей как научишь, так они и поступают.

Смеялся, потому что и мы здесь имеем двух малых котят. Как-то ночью я пришел из Нового Скита и принес им несколько рыбешек. Позвал их, и они прибежали, а в руках я держал зажженный фонарь. С той поры, если видят зажженный фонарь, кидаются на него, думают, что внутри есть рыбки…

Только об одной стороне рассказал, о радостной, оптимистической. О скорбном же — когда время и нужда заставит.

Ах, брат мой! А есть ли душа в этом мире, которая не скорбит и не мучается? Елена как-то мне написала: "Вся моя жизнь черной была, пусть хоть дочки мои нарадуются".

И кто провел эту жизнь в радости? Однако никто не спасется, если не будет иметь скорбей. "Путь Бога, — говорят святые Отцы, — есть ежедневное крестоношение". Скорби, муки, расстройства, различные искушения: все это одним словом называется — крестом.

Никто не взошел на Небо с удобствами.

Но скорбями все проверяются и познаются: когда терпят, тогда и любят Бога.

Когда Господь хочет помочь измученной душе, Он не освобождает ее от скорбей, а что? Терпение ей дарует. Если углубишься в духовные откровения старца Иосифа, увидишь, что он их получал в великих скорбях. Когда задыхается душа и не может больше терпеть и готова впасть в отчаяние, тогда Бог посылает помощь.

Вспоминаю, что когда монастырь и Скит договорились прогнать Старца, тогда он увидел Пресвятую Деву, и Она сказала ему, чтобы он не печалился, но надеялся на Нее.

То скорби и страдания, то радость и тому подобное — попеременно. Все смешано, такова жизнь человеческая. Единственное, о чем будем просить Бога, чтобы всегда исполнялась Его святая воля.

Один святой просил Христа, чтобы ему простились его грехи и он удостоился бы последовать Ему, неся крест, чтобы стать учеником Его. И Христос его послушал[87].

Когда он молился, то пришел в молитвенный экстаз и увидел Самого Христа, который спросил его: "Хочешь Мне последовать?". — "Да, Господи". — "Я вот что даю тем, кто мне следует", — и дал съесть ему одно яблоко. Оно было очень сладким. Святой испытал блаженство и попросил еще.

"Хочешь и другое?" — спросил Христос и дал другое яблоко. Оно было страшно горькое, как яд, — сморщился святой.

А вот и третье яблоко, — оно было так горько, что чуть было его не стошнило. Еле-еле овладел собой, потому что начал терять сознание, и сказал Христу: "Господи, с тем, что Ты мне дал, я не смогу следовать за Тобой".

Улыбнулся Христос и говорит ему: "Съешь, Андрей, (так звали святого) и вот это яблоко, чтобы забыть горькие".

А было оно настолько сладким, что едва он отведал его, — сразу же вошел духом в Рай. Увидел там красоты неизреченные, увидел души праведные и место их пребывания, увидел Ангелов и Архангелов, услышал песнь их: "Аллилуйя". Одним словом, увидел будущее упокоение праведных.

Через некоторое время он пришел в себя. Упал в ноги Христу и просит Его, дабы Он снизошел Своей милостью и учинил бы его среди Своих, дабы благость Христова причислила и его к праведным своим, дабы и он, по бесконечной милости Господней, удостоился вкусить то, что видел.

Вот, брат, что мне дает Христос.

Когда сладко, когда горько.

Целую тебя, твой брат Ефрем.

Катунаки Святой Горы, 18. 03. 1963 г.

Зело возлюбленнейшая сестричка моя Елена, и ты, Харалампий, и ты, Нонд, и ты, Елевтерия, и ты, Василий!

Всех вас обнимаю и лобызаю бесчисленными поцелуями, с любовью и слезами.

Сестричка моя, Елена.

Со вчерашнего дня хотел написать это письмо и утешить тебя, потому что вижу, что ты сильно измучена от душевной боли и печали по поводу ухода нашей бесконечно драгоценной мамочки. Но и я не могу, задыхаюсь, и сейчас, когда пишу тебе, стараюсь сдерживать самого себя.

Сестричка моя, таков мир: исполнен скорбей и мучений. Кто хочет угодить Богу, будет печалиться в этом мире. Кто из святых смеялся?

Вспомни святого Евстафия, прежде называемого Плакида[88]. Сколько пережили и он, и супруга его, и дети их? Читай его житие и утешишься весьма.

А Иов как мучился?

А теперь скажу о нашей маме, монахине Марии.

Еще прежде, чем мне написал Харалампий письмо, где сообщает о ее болезни, я видел маму во сне. Как будто вышла из могилы прекраснейшая, 17–18 лет девица, с ярчайшими очами, и, взглянув на меня, улыбнулась. Ее лицо очень сильно сияло, она ничего мне не сказала, но лишь посмотрела и улыбнулась. Взглянул я на нее и сказал про себя: "Ах, мама!"

Когда проснулся, то все думал, что бы означал этот сон. Через несколько дней получаю письмо от Харалампия, где он пишет, что мама заболела и так далее.

Я погрузился в большую печаль, но в какой-то