В царстве тьмы - Вера Крыжановская

— О! Здесь громадные подземелья и существуют ходы на громадные пространства, но они доступны одним посвященным. Это новый подземный мир с удивительными тайнами, — сказал Ван-дер-Хольм, и после минутного раздумья прибавил — Пойдемте, я покажу вам место, где вы примете великое посвящение, и еще кое-что, весьма любопытное.

Мэри тотчас встала, а Ван-дер-Хольм отворил скрытую занавесью дверь. Они спустились на несколько ступеней и вошли в сводчатый коридор, освещенный висевшей на потолке лампой. По стенам стояли в ряд, точно солдаты, по крайней мере пятьдесят скелетов, с факелами в руках, а в конце коридора была вторая дверь, прикрытая занавесью черного, вышитого кабалистическими знаками бархата. Они очутились в круглой зале, слабо освещенной красным светом. Изумленная Мэри остановилась и со страхом рассматривала мрачное, но удивительное помещение.

Стены были покрыты точно черной эмалью, на которой фосфоресцировали кроваво-красные странные знаки и непонятные надписи. В стенной нише, на высоте нескольких ступеней, стоял под балдахином трон из черного базальта, а по обе стороны размещались черные каменные колонны с привешанными к ним металлическими, окрашенными в черное колокольчиками. У каждой колонны на кожаном сидении были посажены фигуры демонов вроде тех, что она видела в кабинете Ван-дер-Хольма в Петербурге. Дальше по стенам стояли высокие треножники с угольями и пучками сушеных трав, а в нишах стояли два скелета, державшие арфы. Против трона был воздвигнут жертвенник, а на нем стояли семирожковый шандал с черными свечами, чаша и лежала книга заклинаний.

—Это храм божеств преисподней, и тут завтра вы будете посвящены, а я передам вам свою власть, — объяснил Ван-дер-Хольм.

Увидев, что Мэри содрогнулась, он прибавил, желая дать другой оборот разговору:

— Пойдемте, я вам покажу еще нечто, чрезвычайно интересное.

Он зашел за жертвенник и поднял тяжелую завесу из стальных чешуек. Позади нее была маленькая полукруглая зала и в ее конце, в углублении, помещалась во всю вышину комнаты удивительная, рельефная картина из какого-то неизвестного вещества: трудно было определить камень это, мрамор, воск или оксидированный металл.

Картина изображала несколько ступеней, ведущих к вратам пирамиды, сама дверь, высокая и узкая, была наполовину черная, наполовину красная, с кабалистическими эмблемами, а над фронтоном было высечено изображение Тифона, адского божества у египтян. При входе в нишу стояли, точно на страже, две базальтовые статуи: одна с головой козла и длинными изогнутыми рогами, а другая с головой быка. В орбитах их глаз горел красный свет. Первая из них держала в руке красный ключ, а вторая — опрокинутый факел. Между статуями виднелся гигантский змей, стоявший на хвосте, а покрывавшая его тело чешуя отливала цветами радуги, изумрудные глаза чудовища жизненно глядели на подходивших к нему. Позади него тянулся фосфоресцировавший просвет и слышался не то треск, не то шипение, подобное падению воды на горячее железо.

Внизу ступеней, словно охраняя порог пирамид, приподнявшись на передних лапах стоял дракон, страшный на вид и точно сделанный из раскаленного добела железа. В белесоватом свете залы все это вместе представляло нечто невыразимо зловещее.

— Что означает эта, по-видимому, символическая картина? — спросила Мэри.

—Дракон, — ответил Оскар, — это страж входа, иначе говоря — ужасы, побежденные черной магией и ее арканами. Это первое препятствие, которое должны преодолеть адепты: ибо кто испытывает страх, тот не может переступить порога тайны. А теперь посмотрим статуи: козел — это владыка, а держит он ключ и книгу, потому что учит владеть силами зла; бык олицетворяет силу и энергию, которые необходимо приобрести, чтобы управлять адскими фалангами и внушать им страх. Что касается змея, это змий Бытия, который ползет к Скинии добра, чтобы обвить ее и замкнуть круг, укусив свой хвост, а потом задавить своим гибким телом. Но архангелы бодрствуют вокруг Скинии, чтобы тот не приблизился слишком, и своими огненными мечами иногда рассекают тело змия, который неустанно работает и все старается схватить свой хвост. Колдуны высшего разряда могут проникнуть в селения адовы…

Его прервало громкое мяуканье. Черный петербургский кот выскочил из темного угла с ощетинившейся шерстью и торчащим хвостом. Изогнув спину, противная тварь подползла к лестнице, встала на задние лапы и тронула когтями фосфоресцирующий луч позади змея. С громовым грохотом отворилась дверь пирамиды, обнаружив темное пространство, напоминавшее туманную долину.

Кот бросился в эту бездну, и дверь снова захлопнулась.

— Вы также перешагнете за этот порог и там найдете неведомые вам до сей поры наслаждения. Но Вы достаточно видели на сегодня, а потому вернемся и поужинаем.

Они пришли в описанную раньше комнату и прислуживавшая им женщина подала ужин.

Снова Мэри была поражена удивительной прожорливостью спутника, который понукал и ее.

— Подкрепитесь же. Пейте, кушайте, а потом усните. Завтра вам потребуется много сил, — прибавил он.

Поговорив еще немного, он встал и протянул ей руку.

—Прощайте, Мэри. Увидимся мы уже только в час моей смерти. Не поминайте же меня лихом впоследствии.

Он направился к двери, но на пороге оглянулся и, сделав прощальный жест, исчез.

Невыразимо тягостное чувство сжало душу Мэри. Она легла, но не могла спать: точно гора давила ей грудь, словно острые когти разрывали ее сердце и в голову приходили причудливые мысли. То ей хотелось бежать, то убить себя; но лишь только она собиралась привести в исполнение то или другое из своих намерений, как вся жизненная сила точно покидала ее, и она падала на подушки разбитая и бессильная. Наконец, она уснула полумертвая от усталости.

Было уже поздно, когда она проснулась, и маленькие часы около ее постели показывали два часа пополудни, но в этом подземелье была вечная ночь.

Мэри встала, оделась, поела и попробовала читать книгу, найденную на столе, но ничего не помогало. Часы тянулись невыразимо медленно, и ее терзала отчаянная тоска.

Наконец, ей вспомнился ликер, который Ван-дер-Хольм советовал пить для возбуждения бодрости; она налила полный стаканчик и действительно несколько успокоилась.

Было около одиннадцати часов, когда неожиданно отворилась дверь комнаты и показался незнакомец, на минуту остановившийся на пороге.

Он был высокого роста, с худым угловатым лицом и небольшими, черными проницательными глазами. На нем был современный изящный костюм.

Строгим испытующим взглядом посмотрел он на Мэри, а потом на его губах появилась наглая, презрительная усмешка.

— Здравствуйте, сестра Ральда, — произнес он, пожимая ей руку. — Я пришел поддержать вас во время посвящения, чтобы вы не были одна.

Заметив удивление молодой девушки, он добавил:

— Вас удивило имя, которым я назвал вас? А разве вы не знали, что каждый из нас получает новое имя, вступая в братство? Мое имя Уриель, а ваше с этого дня будет среди нас — Ральда. Не могу не высказать, что нахожу вас немного бледной и слишком взволнованной для предстоящей церемонии. Мужайтесь, будьте смелее, милая сестра, и не поддавайтесь слабости. Отступить вы уже не можете, а потому — вперед! И главное — не бояться! А теперь я пришлю к вам сестру Флагу: вам пора одеться для церемонии. Следуйте всем ее указаниям и когда будете готовы, я приду за вами.

Через несколько минут пришла женщина и повела Мэри в уборную с мраморной ванной.

 — Скорее выкупайтесь, нам некогда терять время, — сказала Флага, помогая Мэри раздеться.

Но едва только очутилась она в воде, как вскрикнула и хотела выскочить: ей показалось, что она обожглась в жидком огне. Но сестра удержала ее за плечи и насильно окунула. Однако, жгучая боль, поразившая ее в первую минуту, быстро прошла и глубоко изумленная Мэри увидела, что вода исчезла: испарилась ли она или незаметно вытекла, но только ванна была пуста, а ее тело совершенно сухо.

Флага помогла ей надеть черное трико — тонкое, мягкое и эластичное, которое облекло ее, точно второй кожей, обула ей золоченые с черными помпонами туфли, а бедра обмотала в виде широкого передника, красной, вышитой золотом материей. После этого сестра прикрепила за плечами Мэри маленькие крылья летучей мыши, обнаженные руки и шею украсила широкими стальными браслетами и ожерельем, а под конец распустила густые, ниже колен, черные волосы Мэри, покрывшие ее словно волнистой шелковой мантией. В заключение туалета Флага надела ей на голову красный плат с двумя черными рожками.