Антология мировой фантастики. Том 3. Волшебная страна - Елена Хаецкая

— Таков его обычай, — только и сказала Жирондерель.

Но Алверик все еще не верил, что Страна Эльфов каждый раз бежит от него.

— Он повелевает могущественными силами, — добавила колдунья.

Алверик был готов сразиться с этим ужасным владыкой и с любым его волшебством, но и маг, и колдунья — оба предупредили его, что с мечом он никогда не найдет зачарованной земли. Как же тогда он сможет пройти через седой лес, охраняющий чудесный дворец, если не будет вооружен? Выйти же против него с любым клинком, выкованным на наковальнях людей, было все равно, что идти без оружия вовсе.

— Мать-колдунья! — вскричал тогда Алверик. — Неужто может случиться, что я больше никогда не попаду в Страну Эльфов?

Тоска и печаль, прозвучавшие в его голосе, тронули сердце Жирондерели. В ней пробудилось сочувствие, которое тоже было волшебным.

— Ты должен отправиться туда, — сказала она твердо.

Пока бывший лорд Эрла стоял в траурной полутьме позднего вечера, наполовину погрузившись в отчаяние, наполовину — в мечты о Лиразели, колдунья достала откуда-то из-под плаща маленькую сверленую гирю, которую она как-то отобрала у одного торговца хлебом.

— Проведи этой гирей вдоль клинка, от рукояти до самого острия, и она расколдует твой меч. Тогда Король ни за что не узнает, что это за оружие.

— Но будет ли меч помогать мне как прежде? — спросил Алверик.

— Какое-то время — нет, — ответила ведьма. — Но как только ты перейдешь границу, потри те места, к которым прикасался фальшивой гирей, вот этим свитком…

С этими словами она снова порылась под плащом и достала кусок пергамента, на котором было записано какое-то стихотворение.

— Он снова вернет мечу его магическую силу, — пояснила она.

Алверик принял у нее из рук гирю и свиток.

— Не допускай, чтобы эти два предмета соприкасались, — предупредила Жирондерель.

На всякий случай Алверик убрал их в разные карманы.

— После того как ты перейдешь границу, — добавила колдунья, — король может передвинуть Страну Эльфов куда ему захочется, но и ты, и меч останетесь в ее пределах.

— Скажи, мать-колдунья, не рассердится ли на тебя король эльфов, если я поступлю, как ты сказала?

— Рассердится?! — воскликнула Жирондерель. — Рассердится!.. Да он будет просто взбешен, и ярость его будет такой, какой не увидишь у тигров!

— Я бы не хотел навлечь на тебя ничего подобного, мать-колдунья, — покачал головой Алверик.

— Ха! — воскликнула ведьма. — А мне-то что до его гнева?

Ночь надвигалась на них, и торфяники, и самый воздух над ними стали черными, как плащ ведьмы. И, все еще смеясь, Жирондерель исчезла в темноте, и скоро в ночи остались только мрак и ее смех, но, как ни старался Алверик, он не смог разглядеть старой колдуньи.

Он побрел обратно к своему лагерю, пробираясь среди камней на свет одинокого костра.

Как только над пустошью занялось утро и все бесполезные валуны и камни озарились его неярким светом, Алверик достал облегченную гирю и осторожно провел ею по обеим сторонам кринка, так что его магический меч оказался расколдован. Все это Алверик проделал, укрывшись в палатке, пока его спутники спали, так как ему не хотелось, чтобы они знали, что он последовал постороннему совету, не имевшему отношения ни к пламенным пророчествам Нива, ни к тем откровениям, которые нашептывала Зенду луна.

Но болезненный сон безумия не был настолько крепок, чтобы Нив не услышал негромкий скрежет гири по металлу и не приоткрыл хитрый глаз, желая подсмотреть за Алвериком.

После того как тайное дело было закончено, лорд разбудил двух своих спутников, и они, явившись на его зов, сложили палатку и нанизали на шест свои жалкие пожитки. В тот день Алверик сам повел отряд дальше вдоль края хорошо знакомых нам полей, так как ему не терпелось поскорее увидеть страну, которая так долго от него скрывалась. А Нив и Зенд шли за ним и несли шест, с которого свисали их тощие узелки и изорванный тент палатки.

Сначала они приблизились к границе нашего мира, чтобы пополнить запас продовольствия, которое после полудня они и приобрели у одного фермера, жившего на уединенном хуторе так близко от края известных нам полей, что его дом был, наверное, самым последним на всем обозримом пространстве. Путешественники приобрели у него и хлеб, и овсяные лепешки, и сыр, и копченую свинину, и многое другое, и, сложив провизию в мешки, повесили их на шест, а потом попрощались с фермером и повернули прочь от его владений и от всех обработанных человеком полей, которые мы хорошо знаем. И не успел пасть на землю вечер, как над живой изгородью они увидели странное голубоватое сияние, озарившее луг незнакомым мягким светом, который — они знали! — не мог быть земным. То был сумеречный барьер, граница Страны Эльфов.

— Лиразель! — вскричал Алверик и, вытащив меч из ножен, зашагал прямо к сумеречной стене. За ним поспешили Нив и Зенд, чьи подозрения тут же вспыхнули с новой силой, мигом превратившись в жгучую ревность к любой магии и откровениям, которые исходили не от них.

Только раз позвал Алверик свою Лиразель, а потом, зная, что в этом зачарованном мире нельзя полагаться на голос, взялся за свой охотничий рог, висевший у него на боку на тонком ремешке, поднес его к губам и затрубил, и голос рога был усталым, словно и его утомили долгие скитания. И вот Алверик уже почти вступил в толщу сумеречного барьера, и на его роге заиграли отблески магического света из Страны Эльфов…

И тут Нив и Зенд вдруг швырнули свой шест в эти синие неземные сумерки. Он упал на землю и остался лежать там, словно обломок бушприта неведомого корабля на берегу еще не открытого моря, а оба безумца неожиданно схватили своего господина.

— Страна снов и мечты! — сказал Нив. — Разве мало я видел снов?

— Там не бывает луны! — поддержал товарища Зенд.

Алверик ударил Зенда мечом по плечу, но расколдованный клинок оказался настолько тупым, что лишь несильно ушиб его, и тогда они выбили у него меч и поволокли Алверика назад. Их сила оказалась гораздо большей, чем можно было предположить, в конце концов они одолели и вытащили своего господина обратно в знакомые нам поля. Они вернулись в мир, в котором оба почитались безумцами и, будучи чрезвычайно этим горды, безмерно ревновали к безумию других. Они потащили его прочь, подальше от границы, над которой вставали бледно-голубые вершины Эльфийских гор.

Но хотя Алверик так и не попал в Страну Эльфов, голос его рога преодолел плотные сумерки барьера и потревожил воздух зачарованной страны долгим и печальным земным звуком, раздавшимся среди ее сонного спокойствия. И Лиразель услышала его.