У входа нет выхода - Дмитрий Емец

Стороннее движение царапнуло Сашке глаз. Со стороны луны на них падали две хорошо различимые точки. Еще две прилипли к небу чуть выше и казались вылетевшими пикселями. Эти, в отличие от первых, не приближались. Держали выгодную высоту между летящими пегами и оставшимся где-то далеко позади ШНыром.

«Вороны! Чего они тут делают, так высоко и ночью?» – весело подумал Сашка.

Рина оглянулась на него. Размахивая рукой, как мельница, он показывал вверх и скалился, довольный, как молодой лось. Рина задрала лицо. Секунду спустя Сашка увидел, как она заметалась, натягивая поводья.

Берсерки! До Рины запоздало дошло, какие они тупицы. В лунную ночь кружили по лугу, как два безумных мотылька. Разумеется, патрулирующие ведьмари заметили сверху крылья пегов.

Положение было скверное. К ШНыру не пробиться. Увлекшись, они отлетели слишком далеко. Единственный козырь пегов – скорость горизонтального полета – утрачен. Гиелы пикируют, используя естественный разгон. Повернуть? Но еще одна двойка – та самая прилипшая к небу рыбья чешуя – выжидает, готовая обрушиться, если они все-таки повернут пегов к ШНыру.

Через десять секунд их обстреляют из шнепперов. Потом гиелы пустят в ход ядовитые зубы и когти. Ну и завершит все удар легкого топорика на длинной рукояти.

Они безоружны. Нож Рины в счет явно не идет.

Рине захотелось громко заорать: «Это нечестно! Давайте переиграем!»

Черные точки уже не были точками. Рина различала зубцы поджатых крыльев и в разрыве зубцов – маленькие, точно сдвоенные с гиелой, головы берсерков. Пеги и сами чуяли врагов. Они ржали и, задирая морды, косились на черные силуэты.

Медлить было нельзя. Крикнув Сашке, чтобы он повторял все за ней, Рина бросила Миниха к земле. Мерин сложил крылья и пикировал почти отвесно. За ним авиабомбой падал откормленный потомок тяжеловоза. Сашка обеими руками отчаянно вцепился в седло. Не удержался и опрокинулся на шею пегу, запустив руки в гриву. Цепкий. Иначе, как с гривой, его теперь не оторвешь.

Ветер срывал Рину с седла. Она больше не управляла Минихом: какое там, только бы усидеть! Они врезались в тучу, потом еще в одну, после чего Рина внезапно увидела землю. Гораздо ближе, чем ожидала. Ни Москвы, ни ШНыра, ни огней – лишь что-то сероватое, однородное, с петляющей дорогой темной реки. Куда они залетели? Где Сашка? Где ШНыр? Где Москва?

Правее и выше Рина видела давящее черное пятно. Берсерк? Будь скорость чуть ниже – он обстрелял бы ее. Рина не оборачивалась – сорвет. Она и так держалась только потому, что падать с пега и падать вместе с пегом – примерно одно и то же.

Пятно продолжало увеличиваться. Одновременно с ним росла и земля. Рина скорее угадала, чем увидела, что гиелы стали замедляться и выходить из пике. Чего это они? Неужели решили оставить их в покое?

Рина по неопытности попыталась поставить Миниха на крыло, но умный пег не обратил на ее тырканья внимания. Опыт сотен поколений предков подсказывал, что из такого разгона выход только один – нырок. Крылья раскидывать нельзя: слишком поздно, вытер вывернет маховые перья.

Рине казалось, что и Миних и его крылья стали литыми, плотными, а земля, напротив, размылась как акварель.

– Я же не умею нырять! А-а-а-а!

Вытянув шею, Миних накрыл Рину куполом сложенных крыльев. Рина закрыла глаза и вжалась в конскую спину так, словно хотела спрятаться ему под кожу, забиться под ребра. Она ждала страшного удара и – больше смерти боялась боли.

В следующий миг что-то с силой толкнуло ее, будто она врезалась в воду. От неожиданности Рина открыла глаза. Мир, границы которого она только что пробила, отлетал от нее, вращаясь, как огромный мыльный пузырь.

Глава 16

ЗАПОЛНЕННЫЙ КОНТУР

Надо быть постоянно готовым к угасанию интереса: к идеалам, работе, занятию, к человеку – и не выть на луну, когда это случится. Между первым и вторым дыханием – всегда разочарование, усталость и тоска. Поздней осенью трудно поверить, что когда-нибудь наступит весна. Если же вообще не знать о смене времен года, то и предположить весну невозможно. Логически она никак не вытекает из осени. Логически из осени вытекает только зима.

Рина выпрямилась в седле и убедилась, что ее больше не срывает ветром. Миних летел мерно и спокойно. Только что он пронизал землю, как игла тюлевые шторы, но это его нисколько не удивляло. Вид у мерина был скучающий: куда с большим удовольствием он погремел бы кормушкой.

В вялом воздухе межмирья разливалась дряблость. Впереди проваливалась, вздувалась, бурлила накипь. В центре ее пробуравливал ураган. Именно туда Миних и направлялся. Даже вдали от накипи Рина ощущала вонь, которая с каждым взмахом крыльев становилась настойчивее. Задохнувшийся мертвый мир. А ведь когда-то, говорил Ул, он был прекрасен. Не так, как двушка, но точно лучше нашего.

О болоте Рина знала все, что может знать наслушавшийся чужих рассказов новичок. Снаружи накипь ее не особенно впечатлила. Она ожидала чего-то фотошоповского, зловещего, с малиновыми тенями, а тут – пена цвета и запаха вываренной рыбы.

Все было терпимо, но ее глодало беспокойство. Чего-то не хватало. Или кого-то.

САШКА!

Холодея, Рина оглянулась, но Сашку не увидела. Ее собственный мир казался горящей в темноте лампочкой – маленькой и далекой. Услужливое воображение мгновенно нарисовало ночное поле, разбившегося Сашку, стоящих полукругом ведьмарей и голодных гиел, грызущихся за тушу Аскольда.

Рина стала разворачивать пега. Понимая, что делать этого нельзя и замедляться тоже, Миних хитрил. Заносил крыло вперед, но после так его ставил, что воздух соскальзывал по маховым перьям. Неожиданно между лошадиными ушами Рина увидела точку.

Присмотревшись, она поняла, что у точки два крыла. Аскольд? Значит, в нырке трехлеток опередил Миниха, вот только удержался ли Сашка? Разглядеть было невозможно, и Рина пережила несколько неприятных минут. Стала поторапливать Миниха. Тот с обидой задрал морду. То подгоняют, то останавливают – поди разберись, чего от тебя хотят.

Сашку Рина нагнала перед самым болотом. Хотя «нагнала» – не то слово. Аскольд ни от кого и не убегал. Неопытный жеребец летал кругами и все никак не решался броситься в бурлящую «раковину». Совался, но в последний момент трусил и сворачивал, не ощущая уверенности всадника и не имея собственного опыта. Ураган отплевывал клочья пены, повисавшие на кожаной куртке Сашки и на морде коня. Сползая, пена застывала белой бородой.

Аскольд выглядел уставшим. В межмирье воздух разряженный. Опора для крыла плохая, и дышать трудно. Поэтому опытный Миних так берег набранную скорость. Снизишь – не пробьешься сквозь болото.