Джокер - Даниэль Дакар

— Майор, я могу задать вам несколько вопросов, пока лимузин князя еще не прибыл?

— Конечно, ваше высочество, — улыбнулась она. Краски постепенно возвращались на ее лицо, мимика стала менее напряженной.

— Как вы сообразили, что творится неладное? Вы метнулись к Кириллу чуть ли не раньше, чем кобыла понесла.

— Я… не знаю. Мне показалось, что… В Корпусе это называют «нюхом на жареное», хороший пилот должен чувствовать опасность до того, как она реализуется. Видеть невидимое, слышать неслышимое… Нас учат этому, не всех, конечно, только тех, кто имеет способности. Они же потом становятся командным составом и держат сцепку. Моя родина довольно странный мир, ваше высочество. Мир, разделенный на военных и гражданских генетическим отбором. Между линейными и нелинейными хватает границ, и одна из них проходит по восприятию окружающей действительности. Кельты — народ суеверный и чувствительный к тонким материям, но Линии признают только технику. И при этом в Корпусе старательно развивают интуицию у тех, кто, несмотря на предельно техногенное воспитание, сохранил способность чуять. Никогда не понимала, где здесь логика… — Мэри попробовала пожать плечами и поморщилась. — Кстати, о логике. Думаю, в данном случае не было покушения именно на убийство. Слишком ненадежный способ.

— А что же, по-вашему, это было? — Константин был явно заинтересован разговором и ходом рассуждений своей лежащей собеседницы.

— Думаю, мальчика хотели напугать. И даже, может быть, не его самого, а его отца. Дескать, и на Кремле до твоего наследника дотянемся… наверное, как-то так.

— Вы рассуждаете, как хороший полицейский, — улыбнулся Константин.

— А я и есть полицейский. В том числе. Хороший или плохой — не мне судить, но в полиции мне послужить довелось.

Лимузин Цинцадзе уже приземлился, но подошедший врач не рисковал прерывать разговор.

— Хороший, — великий князь утвердительно кивнул. — И офицер хороший. Я не сразу узнал вас в штатском, но выжимки репортажей с Бельтайна я видел. Ладно, не буду мешать доктору делать его работу. Вы позволите мне вас навестить?

Мэри кивнула, приподнялась на локтях, с двух сторон к ней бросились мужчины, помогли, поддержали, и она скрылась в лимузине. Запрыгнувший следом врач захлопнул дверцу.

— Да-а… — протянул Константин, — дела.

Подошедший Кирилл — мальчик выглядел уже гораздо лучше — обратился к князю Цинцадзе:

— Ваша светлость!

— Слушаю вас, юноша, — обернулся тот.

— Мы с сестрами хотели бы нанести визит майору Гамильтон, поблагодарить… Конечно, не сегодня, — торопливо уточнил паренек, увидев, как нахмурился князь, — как-нибудь на днях. Где она живет?

— Мисс Гамильтон живет в доме своего деда, адмирала флота графа Николая Сазонова. Думаю, у вас не возникнет проблем ни с адресом, ни с визитом. Только предупредите заранее. Насколько я успел узнать мисс Гамильтон, отдыхать после сегодняшних событий она будет раз в пять меньше, чем следовало бы.

— Благодарю вас, ваша светлость, — поклонился мальчик и отошел к одной из девушек в пышной юбке. Девушка всхлипывала, но при этом с напряженным вниманием следила глазами за великим князем. Цинцадзе мельком подумал, что интерес, проявленный его высочеством по отношению к Мэри Гамильтон, Ирине Сумской определенно не понравился.

— В доме деда? — негромко проговорил Константин. — По какой линии?

— По линии старшего сына, — пояснил Цинцадзе.

— А почему в таком случае она Гамильтон?

— Родители не успели пожениться. Это длинная история, Константин Георгиевич. Длинная история любви двух достойных людей, войны, разрушившей их счастье, и маленькой девочки. Девочки, которая родилась после смерти отца и не помнит мать, протаранившую вражеский корабль, когда дочке было полгода. Какие, однако, интересные вензеля порой сплетает судьба: ведь именно на Орлане погиб полковник Александр Сазонов… А сегодня его дочь сохранила наследника тамошнему наместнику.

— Понятно, — Константин на секунду задумался. — Вы сказали — в доме деда. Означает ли это…

— Означает, — кивнул Цинцадзе. — Сегодня в три часа пополудни я представлю на рассмотрение его величества прошение графа Сазонова об официальном признании его внучки. Семья приняла ее и граф намерен закрепить это внесением девушки в Книгу Родов.

— Хорошо. Вы сказали, в три пополудни? Я буду там и добавлю свои пять копеек. Людей, могущих принести пользу Империи, следует привлекать и удерживать всеми возможными способами, а майор Гамильтон, несомненно, будет полезна Империи.

Выбравшийся из лимузина врач привлек к себе внимание деликатным покашливанием:

— Я сделал несколько инъекций, ваша светлость, и мышцы спины удалось расслабить. Также я ввел обезболивающее. Но я бы рекомендовал майору Гамильтон визит к хорошему массажисту, а еще лучше — полный курс массажа. Если, конечно, удастся ее убедить придерживаться моих рекомендаций.

— Убедим, — кивнул Цинцадзе, а Константин добавил:

— Массажиста я пришлю.

Из лимузина Мэри вывели под руки. Она пыталась протестовать, но тщетно: судя по всему, ее сопровождающие получили совершенно недвусмысленный приказ и не собирались его нарушать. Заметивший, должно быть, посадку машины Степан уже бежал по дорожке, проявляя прыть, которая казалась невозможной для человека его возраста.

— Мария Александровна! Да как же это… Да что ж такое… А вы-то, вы-то куда смотрели! — напустился он на Олега и Валентина, его напарника. Парни молчали, даже не пытаясь оправдываться.

Мэри попробовала урезонить дворецкого, но тут на крыльце показалась бабушка. Как ни странно, она не стала ни заламывать руки, ни причитать. Только тяжело вздохнула, покачала головой, осведомилась, смотрел ли внучку доктор, и велела немедленно вести ее наверх. Робкая попытка девушки возразить под предлогом того, что она проголодалась, была пресечена в зародыше:

— В постели пообедаешь. Что? Массажист? Тогда после массажа. Маша, не спорь. — И Мэри почла за лучшее послушаться.

Массажист явился через полчаса. Невысокий щуплый мужичок неопределенного возраста бодро командовал двумя громилами лет по двадцать пять, один из которых нес складной массажный стол, а другой — необъятных размеров чемодан. Стол разложили прямо в ее комнате, после чего мужичок, говоривший глубоким оперным басом, вежливо, но непреклонно выставил Ольгу Дмитриевну за дверь. Вслед за ней вышли и подручные личного массажиста его высочества.

— Раздевайтесь, сударыня. Совсем. Не надо меня стесняться, я такой же врач, как любой из докторов, с которыми вам доводилось общаться. Погодите, не ложитесь. Так, понятно. Когда это произошло? Вот это да! Прекрасная скорость регенерации, с чем я вас совершенно искренне и поздравляю. Но все-таки таскать мальчишек из седла на полном скаку вам не стоило, да-с. Пожалуйте на стол. Сначала на спину. Не беспокойтесь, больно не будет.

Руки врача оказались неожиданно сильными и почти горячими. Больно действительно не было, от его ладоней по телу разливалось мягкое тепло. Все, что было в этом теле напряженного, как будто таяло, растекалось от умелых манипуляций, как мороженое в теплой комнате. Приятный аромат используемых массажистом притираний кружил голову. Хотя Мэри, если бы ее спросили, затруднилась бы сказать, пахнет парфюмерией или все-таки фармацевтикой. Она не заметила, как заснула.

Проснувшись, Мэри обнаружила, что по-прежнему лежит на массажном столе, по бокам которого предусмотрительно подняты невысокие бортики. Сам стол был опущен на высоту обычной кровати, и никаких проблем с тем, чтобы встать, не возникло. Точнее, не возникло бы, если бы от окна не донеслось тихое аханье. Она обернулась, подхватывая сползшее одеяло, которым ее заботливо укрыли по окончании процедуры, но было уже поздно. На чем свет стоит ругающая себя за расслабленность и невнимательность Мэри увидела встающую с кресла бабушку.

— Машенька… — как можно говорить так твердо таким дрожащим голосом, осталось для бельтайнки загадкой. Да, дорогуша, учиться тебе еще и учиться. — Машенька, подойди ко мне.

Внучка повиновалась, на ходу поддергивая одеяло и надеясь, что Ольга Дмитриевна посмотрит на спину и на том успокоится. Но обмануть внучку, дочь, жену, мать и бабушку офицеров ей, конечно, не удалось.

— Ну-ка, покажи, — непререкаемо потребовала графиня. — Ясно… а я-то все голову ломала, что случилось на банальной верховой прогулке с совершенно здоровой девицей и зачем Трофим Иванович меня из комнаты выставил. Николай Петрович знает? Ну конечно, знает. И как долго вы меня собирались за нос водить?

— Бабушка, ты только не волнуйся! — заторопилась Мэри. — Все уже зажило, а со временем и рубцов не останется. Правда-правда, у меня организм такой, на мне все, как на собаке…