Череп грифона - Гарри Тертлдав

Менедем мало интересовался историей, однако ему было известно это название.

— Там афиняне преподнесли персам первый урок, показав, каково покушаться на свободу эллинов, — сказал он.

Соклей кивнул:

— Верно.

Да, так и было на самом деле, хотя все обстояло не так уж просто. Вплоть до Марафонской битвы персы с завидной регулярностью выигрывали сражения против эллинов, но сейчас никто не желал вспоминать про те дни.

— Ты знаешь историю Фейдиппида? — спросил Соклей.

— О да, — ответил его двоюродный брат. — Этот парень пробежал от Марафона до Афин, чтобы принести весть об исходе битвы, выдохнул: «Радуйтесь, мы победили!» — и упал мертвым.

— Верно. Когда я жил в Афинах, я один раз специально отправился в Марафон, чтобы увидеть собственными глазами, как выглядит поле битвы. Я потратил на путешествие большую часть дня — а я ехал на муле; столько же занимает длинный дневной переход гоплита. Неудивительно, что Фейдиппид рухнул мертвым, пробежав такое расстояние без передышки.

— Да тебе-то зачем понадобилось проделать весь этот путь? — изумился Менедем.

— Я уже сказал — мне хотелось увидеть все самому.

— Да на что там смотреть — место как место, — заявил Менедем. — Ведь битва произошла много лет назад.

Они уставились друг на друга, и лица их выражали одинаковую степень непонимания.

Пожав плечами, Менедем снисходительно заметил:

— Что ж, каждому — свое. Думаю, я зайду в порт Рамнунт, что за Марафоном на аттической стороне пролива. Там якорная стоянка лучше, чем на эвбейской стороне.

— Ты пытаешься свести меня с ума, так ведь, дорогой? Одно из двух: или пытаешься свести с ума, или искушаешь, побуждая меня прыгнуть за борт, — сказал Соклей.

Менедем засмеялся.

Соклей и впрямь шутил. Ясное дело, он не сунет череп грифона под мышку и не побежит, подобно Фейдиппиду, в Лицей.

«Разумеется, не побегу, — подумал Соклей, — как бы сильно мне этого ни хотелось».

— Недалеко от побережья у деревни Рамнунт есть храм Немезиды со статуей богини, высеченной из глыбы паросского мрамора, — продолжал Соклей, частично под впечатлением предыдущего разговора. — Этот мрамор персы принесли с собой, чтобы сделать в честь своей победы монумент и водрузить его в Афинах. Некоторые говорят, что статую изваял Фидий, другие — что Агоракрит.

— Ты видел ее? — поинтересовался его двоюродный брат.

— О да, по дороге в Марафон я останавливался там. Это прекрасная статуя Немезиды в короне с орнаментом из крошечных Побед и оленей. В одной руке богиня держит чашу с вырезанными на ней рельефными фигурками эфиопов, а в другой — яблоневую ветвь.

— Фигурки эфиопов? А почему именно их?

— Пусть меня склюют вороны, если знаю, — ответил Соклей. — Жрец сказал, якобы это потому, что отец Немезиды — Океан, а эфиопы живут на берегу океана, но мне объяснение показалось слишком натянутым. Похоже, Фидию просто захотелось вырезать эфиопов, вот он и вырезал их.

Рамнунт был сонной рыбацкой деревушкой; появление торговой галеры, очень похожей на пиратскую, вызвало там небольшой переполох. Чтобы объяснить, зачем «Афродита» пришла в эти воды, Менедем продемонстрировал самый прозрачный шелк, который получил от Пиксодара, и заявил:

— Мы везем его в Халкиду для любимой гетеры Полемея. Если я скажу, сколько он за это заплатит, вы все равно не поверите.

— Пусть себе тратит деньги, — ответил кто-то, и остальные ответили на реплику согласным гулом.

Соклей и не ожидал ничего другого. Полемей порвал с Кассандром, ставленник которого, Деметрий Фалерский, правил Афинами и всей Аттикой. Деметрий и сам был довольно популярен в народе; если бы Полемей не поладил и с ним тоже, у жителей Аттики не осталось бы особых причин терпеть племянника Антигона.

— Ловко придумано, — прошептал Соклей Менедему. — Никто не ринется в Афины, чтобы дать знать Деметрию, что мы на пути к Халкиде и собираемся повидаться там с Полемеем.

— Да, к тому же из-за такого пустяка, как шелк, — ответил Менедем. — Хотел бы я знать, насколько шикарные в Халкиде гетеры.

— У тебя одно на уме, — сказал Соклей.

Менедем схватился руками за грудь и пошатнулся, как будто Соклей ранил его стрелой, как того пирата на гемолии. Соклей засмеялся; он просто не смог удержаться.

— Ты невозможен.

— Спасибо, — сказал Менедем, и оба засмеялись снова.

Менедем вывел «Афродиту» из гавани Рамнунта вскоре после рассвета; акатос приблизился к Халкиде вскоре после полудня. Через Эврип, узкий пролив, отделяющий Эвбею от материковой Эллады, был перекинут деревянный мост; на материке мост защищала крепость Канетос, считавшаяся частью города.

Пристать в Халкиде оказалось куда трудней, чем добраться до самого города. В проливе Эврип было быстрое южное течение, и гребцам приходилось сильно налегать на весла только для того, чтобы галеру не снесло, а еще сильнее — чтобы она продвинулась вперед, навстречу стремительно мчащемуся потоку воды.

— Мы не смогли бы даже приблизиться к этому месту с юга на крутобоком парусном судне, — сказал Менедем.

— Будь терпелив, о почтеннейший, — ответил Соклей.

И вправду, меньше чем через час течение внезапно повернуло на север и почти пронесло «Афродиту» мимо Халкиды. Только благодаря искусству гребцов им удалось встать рядом с пирсом.

— Клянусь египетской собакой, если бы я об этом услышал, я вряд ли бы в такое поверил, — сказал Менедем и громко окликнул гребцов: — Убедитесь, что судно надежно пришвартовано! Мы же не хотим, чтобы нас унесло!

— Теперь ты видишь, что все это не пустые россказни, — сказал Соклей, пока люди проверяли узлы и канаты. — Течение в Эврипе и правда меняет направление шесть или семь раз на дню. А иногда и чаще — чуть ли не дюжину раз.

— Но почему оно выкидывает такие безумные штуки? — заинтересовался его двоюродный брат.

— Не имею ни малейшего понятия, и вряд ли кто-нибудь это знает, — ответил Соклей.

— Один из твоих друзей-философов обязательно должен в этом разобраться, — заявил Менедем. — Или это естественное природное явление, и тогда он догадается, в чем причина, или в дело вмешались боги, а в таких случаях от философов проку мало.

— Причина может быть естественной, но все же ее может быть трудно найти.

Вместо того чтобы вступить в спор, Менедем предложил:

— Бери письмо от Птолемея и пойдем. Мы должны найти Полемея.

На извилистых улицах Халкиды было полно воинов, последовавших за мятежным племянником Антигона. Все они были при мечах и копьях, и многие порядком навеселе. Почти все жители Халкиды оставались в своих домах, и при виде того, как вздорно ведут себя воины, Соклей понимал местных. Однако один из воинов показал братьям, как пройти к нужному дому, стоявшему недалеко от рыночной площади.