Я знаю, кто меня убил - Ольга Геннадьевна Володарская

бы жили неплохо. Но он не мог смириться с потерей дееспособности и заливал горе. Хорошо, что дома. Просто напивался на кухне и засыпал. Если б дебоширил, его бы родительских прав лишили, а меня отправили в детдом.

– А что с мамой случилось?

– Она кондуктором работала. Автобус в аварию попал. Погибли двое: она и водитель. – Елена сполоснула руки и раздвинула стеклянные двери гармошкой, ведущие на террасу. – Я пойду мангал разожгу. Ты как овощи порежешь, маслом их полей, но не соли, чтобы воду не дали.

Аня даже таких тонкостей не знала. И решила для себя, что будет учиться готовить хотя бы элементарные блюда.

Они накрывали на стол, когда появился Эдуард Петрович. Он был заспан, вял.

– Кофейку сварю, – зевнув, сказал отец.

– Нельзя тебе! – прикрикнула на него Елена. – Завтра цикорий купим, будешь пить. Еще лекарства нужны, что доктор прописал. И БАДы.

– Если дадите список, я в городе куплю, – предложила Аня.

– Я решила тебя завтра отвезти. Зачем такси, если есть машина? Пока ты работаешь, я все приобрету.

– Но вставать рано придется. Часов в семь.

– Ничего, я тут, на природе, высыпаюсь за пять часов.

Когда они сели ужинать, уже стемнело. Шашлык у Елены получился фантастический, и это из замороженного мяса. Салат Ани тоже все хвалили. Она понимала, что трудно испортить свежие овощи, и все равно ей было приятно. Дамы пили под мясо красное вино. Эдуард Петрович травяной чай. Он ему нравился (Елена добавила к готовой заварке молодых листочков смородины, сушеных ягод), а паровая грудка с брокколи вызывала отвращение. В итоге отец отказался от горячего и ел салат с хлебом.

– Ты что морщишься? – обратилась к Ане Елена. – Кусок жирный попался?

– Нет, голова болеть начала.

– Это от свежего воздуха.

– И от вина, – отец стукнул пальцем по бутылке. – Вы уже прилично выпили. Хватит, девочки.

– Да, перейдем на чаек. Но ты, Анечка, боль не терпи. Нельзя. Плохо спать будешь, а нам вставать рано. – Хозяйка встала из-за стола. – Я тебе сейчас таблетку принесу хорошую. Ее выпьешь, и боли нет, и сон хороший.

Елена Владленовна вернулась с пузырьком. Достала две таблетки.

– Одна мне, другая тебе, – сказала она.

– А мне? – вытянул руку отец.

– У тебя свои, – шлепнула по ней Елена. – Анечка, если ты ее сейчас выпьешь, то тебя скоро в сон начнет клонить. Так, может, лучше пойти в кровать?

– Я бы хотела. Но тебе нужно помочь с уборкой.

– Мы еще посидим, поболтаем. А убрать посуду не проблема. Спокойной ночи, дорогая.

Аня расцеловала папу и Елену, после чего направилась в спальню. Прав папа, перебрали они. Для кого-то полбутылки вина – это ерунда, а у Ани сразу голова тяжелеет. Тем более от красного, еще выдержанного. В нем четырнадцать градусов.

Умывшись, она легла. Таблетку в рот положила, но тут же выплюнула. Горькой оказалась. И так усну, решила она. А голова сама пройдет.

И она быстро задремала. Не успела даже на звезды в окно посмотреть. Но и проснулась резко. Голова уже не болела, а вот желудок… К шашлыкам Аня не привыкла. Не было в их семье традиции жарить мясо на углях. В рестораны ходить – да. В том числе кавказские. Но там Аня себе заказывала всегда одно и то же: хачапури по-аджарски. По ее мнению, это было лучшее блюдо на свете. Оно и пахнет изумительно, и на вкус прекрасно, а выглядит как! Нет, это не лодочка, это ладошка, которая зачерпнула частичку неба с белыми облаками и солнышком. Еще Аня осетинские пироги любила. Но ни в одном ресторане их не пекли так, как это делала баба Мариам.

Аня встала с кровати и пошла в кухню. Она видела, из какого ящика Елены доставала таблетки. Может, там мезим есть? Или хотя бы уголь активированный.

Она думала, что все уже спят, поэтому шла на цыпочках и свет не включала. Но оказалось, отец и Елена все еще сидят на террасе и… Пьют вино. Оба! А еще папа шашлык наворачивает. Судя по красным углям, его погрели на костре. Эдуард Петрович окунает куски в аджику и отправляет себе в рот. Ест со смаком, причмокивает… И прихлебывает!

– Эдик, остановись, – строго проговорила Елена. – А то тебя на самом деле инсульт хватит.

– Сплюнь.

– Тьфу-тьфу-тьфу. – Она уже пила чай и курила электронную сигарету. – Ты постоянно выходил из образа, знаешь?

– Но ты меня контролировала, молодец. Одергивала постоянно. Я б без тебя не справился.

– Рот кривить мог бы и посильнее. И ходить медленнее, с одышкой.

– Но Аня поверила, и это главное. Спасибо за то, что придумала историю с инсультом.

– И все организовала.

– О да, ты просто умничка.

– Поэтому ты меня и любишь.

– Очень, Леночка. – Отец взял ее руку и расцеловал. – Не знаю, как бы без тебя справлялся.

Аня стояла, как вкопанная, у холодильника. В этой нише было темно, и ее не могли заметить. Даже если кто-то захочет встать, она не попадет в поле зрения.

– Дочь не проснется?

– Я дала ей очень хорошую таблеточку. Сама принимаю, когда лечу больше восьми часов.

– Ты ей снотворное подсунула?

– И да, и нет. Препарат изумительный, американский. У нас такой не купишь. Он и боль убирает, и успокаивает, и нормализует сон. Выпьешь его, и нирвана тебе обеспечена.

– Оно безопасное? – забеспокоился отец.

– Конечно, я им несколько лет пользуюсь, очень выручает. Завтра Аня огурцом встанет.

А мы пока поговорим. А то не получалось. – Елена подлила отцу вина, себе чаю. Стало прохладно, и они оба сидели в пледах. – Ты не рассказывал мне, как убил Субботиных. Почему?

Аня, услышав это, едва не закричала. Пришлось рукой рот зажать, чтобы не издать ни звука.

– Я тебя никогда не посвящал в детали своей работы. Ты знала только, как погибнет твой муж.

– Это был идеально подстроенный несчастный случай. Злобный гоблин погиб на глазах у десятка человек, слетев с водного мотоцикла.

– И сам разбил голову о скалы, – хмыкнул отец. – А ты в это время пила лимонад в пляжном кафе.

– Гурзуф 1996!

– Гурзуф 1996! – Они стукнулись кулачками. – Сколько я