Рубин I - Даниэль Зеа Рэй

— Потому что вы — принцесса Турема. И единственное, что вы должны любить — это свое королевство.

Как так вышло, что Рубин все прозевала? Где потерялся момент, когда в ее сердце поселилась любовь? Он пропал в звуках голоса Ордериона, кричащего ей «не-е-ет»? В его алых глазах, наполненных слезами? Или возник где-то там, по пути из одной жизни в другую? А может быть, раньше, когда она увидела красивого мужчину вместо измененного маной лица?

Как коварно и ловко любовь пустила в ней корни, оплетая сердце и путая мысли? Как легко продиктовала решения, абсолютно лишенные логики?

И вот Рубин здесь, в этой комнате. На ней — шелка измятой рубашки, в ней — семя Ордериона. Ее репутация погублена. Ее будущее туманно. За спиной — камень в руке. В ее снах — правда об одном дне. И треск рвущихся корней будто слышен вокруг, заглушая все остальные звуки.

«Принцесса-утеха». «Принцесса-целитель». «Принцесса-седоул».

Рубин отвела взгляд от Ордериона, смотрящего на нее. Его клеймо вообще что-нибудь значит? «Мой-моя» — к чему все это? Способ заставить ее пойти с ним, искусно внушая, что она — не одна из трех вариантов принцесс?

— Иди ко мне… — Звук голоса Ордериона лезвием чиркнул по сердцу. — Тебе понравится. Обещаю.

Рубин едва сдержалась, чтобы не скривить лицо. Фраза показалась до ужаса отвратительной. Слащавой, бездушной, топчущей все, что она испытывала к нему.

— Тебе лучше вернуться к себе, — ответила Рубин и вылетела из спальни.

Ордерион

Он метнул подушку в стену и выругался. Хотелось броситься следом за Рубин, настичь в ванной и выжать из ее тела все стоны до последнего. Чтобы сказать все без слов. Чтобы не накликать беду этим поганым «люблю», которое в его мире ничего, кроме несчастий, не приносило.

А принцесса разве любит его? Она же его совсем не знает! Впрочем, как и он ее… Наверняка обидой в ней шепчет уязвленное самолюбие. Конечно, «заниматься любовью» звучит намного благороднее, чем «заниматься утехами». Выдай Рубин ему такой пассаж, это бы задело за живое. Точнее, дернуло бы, похлеще крюка. Но он-то знает, что испытывает к ней. Но без понятия, что чувствует она…

Предательство многому научило Ордериона. Дашь слабину — и тебе подставят подножку. Разбираться с чувствами можно, когда ничто не грозит благополучию. А у него пока такой привилегии нет. Поженятся — тогда он с ней на чистоту и поговорит. Или никогда не затеет этот разговор. Потом решит…

Ордерион встал и вернул штаны на место. Под звук колокольчика он пронесся из спальни к двери и постучал в нее.

Ему сразу же открыли. Принц вылетел из покоев Рубин, одарив охранников отборной руганью за то, что нарушили его приказ никого не пускать.

— Так это, — начал оправдываться один из них, — сама королева потребовала впустить служанку…

Ордерион остановился и гневно взглянул на него.

— Королева была здесь?

— Да, Ваше Высочество. Наказ дала девчонку пропустить и тут же ушла.

На щеках Ордериона заиграли желваки. Пальцы каменной руки заискрили. Охранники вжались в стену, готовясь к худшему.

Ордерион медленно выдохнул и унял гнев. «Зачем отец прислал Миру, если приказ «подсмотреть» мог передать через кого-нибудь из своих прихвостней?»

— Что же ты задумал? — вслух произнес он и направился к себе.

Рубин

Она не плакала. Еще чего! У нее и без этого проблем хватало. Предстояло день пережить…

Азагриэль вернулась в покои, когда Рубин заканчивала мыться. Молча подошла к ней и с виноватым видом оставила сухое полотенце на стуле у ванны.

— Всем в округе разнесла, что видела, или остались еще те, кто не знают? — Рубин начала вытираться.

— Простите меня, Ваше Высочество. Приказали мне без стука войти…

Рубин прищурилась.

— И кто приказ такой отдал?

— Королева, — едва слышно прошептала Азагриэль.

«Как интересно» — Рубин едва не хмыкнула при этой мысли.

— Ты принесла мне наряд? — спросила принцесса.

— Ой! — Азагриэль прижала пальцы к бледным щекам. — Я сейчас! Я мигом!

Девица неслась так быстро, что едва не распласталась у самой двери.

— Нос не расшиби! — прокомментировала Рубин.

— Простите, Ваше Высочество! — пропищала и тут же скрылась.

Рубин простояла в полотенце так долго, что успела замерзнуть. Азагриэль вернулась с чистым бельем и черным траурным платьем простолюдинки.

Принцесса опешила…

— Среди моих вещей должно быть три черных траурных наряда: для завтрака, визитов и похорон! Где они?!

— Мне было приказано принести вам это… — промямлила Азагриэль.

— И кто же так великодушен ко мне? — Рубин изогнула бровь.

— Ее Величество, — едва слышно ответила Азагриэль.

Неожиданная и весьма противная мысль посетила голову Рубин.

— А рубашка с пеньюаром, которые ты мне принесла накануне, они были новыми?

— Я не думаю, что королева их носила, — служанка отвела глаза. — Иначе Софья не стала бы их отдавать.

— Софья?

— Личная помощница Ее Величества, — пояснила Азагриэль.

Тошнота подступила к горлу Рубин. Что ж это получается, королева решила на Рубин свои шелка на ночь надеть? Они были чистыми, спору нет. Рубин вообще сочла их новыми! Мало ли в замке неношеных нарядов? Что же это такое? На доброту и милосердие никак не похоже! Наряды Рубин должны быть здесь, в замке! Тогда в чем дело?

«Послание, — подсказал внутренний голос. — Для Ордериона. «На, смотри, это не я!»»

— Она с ним спала… — вырвалось из Рубин.

— Простите? — озадаченное лицо Азагриэль маячило перед ней.

— Завтрак когда подадут? — Рубин начала одеваться.

— Я провожу вас в королевскую столовую. Его Величество пожелал, чтобы вы присутствовали за семейным столом.

— В этом?! — Рубин застыла в непонятной позе. Очнулась. — В этом я никуда не пойду!

Она тут же достала руку из узкого рукава и начала снимать платье.

— Но королева велела… — Азагриэль быстро прикусила язык, увидев предостерегающий взгляд Рубин.

«Хитрость… Бесполезно топать ногами и пытаться отстоять свои интересы истерикой. Нужен дипломатический прием.»

— Я не могу оскорбить Великого короля Инайи своим появлением за его столом в платье простолюдинки, — с достоинством и совершенно спокойным тоном ответила Рубин. — Передай Его Величеству мои глубочайшие извинения.

Азагриэль заморгала и покосилась на дверь.

— Не стой! — поторопила Рубин. — Иди, — она указала рукой на дверь.

— Да, Ваше Высочество, —