В безумии - Клиффорд Саймак

— Мы делаем все так хорошо, так тщательно готовимся, — усмехнулась Ева. — Мы заставили Моргана совершить непродуманные действия и вынудили Бертона бросить вызов Саттону. От Ашера можно было бы легко отделаться и тогда, когда Адамс оказался неспособным участвовать в его уничтожении. А этот случай с Бентоном заставил Ашера проявить осторожность без нашего предупреждения. А теперь? Что же теперь?

— Книга была написана, — ответил Херкимер.

— Но она не обязательно должна быть написана, — возразила Ева. — Вы и я можем оказаться не более чем марионетками в каком-то вероятном, могущем возникнуть мире, который мы увидим завтра.

— Мы исследуем все основные моменты будущего, — предложил Херкимер. — Мы увеличим усилия нашей разведки, дабы выяснить планы ревизионистов. Мы проверим все их тактические силы, которые были использованы в прошлом. Может, мы что-нибудь и узнаем.

— Все это случайные факторы. Тут в любое время все может случиться. Мы не знаем, где искать, в каком направлении. Должны ли мы пробиваться вперед через все возможные векторы, события, для того чтобы найти то, что мы ищем?

— Вы забыли один фактор, — спокойно сказал Херкимер.

— Один фактор?

— Да. Самого Саттона. Он где-то существует, и я очень верю в него. В него и в Судьбу. Поскольку вы понимаете, он прислушивается к голосу своей Судьбы, и, в конечном счете, это сослужит ему хорошую службу.

39

— Вы странный человек, Вильям Джонс, — сказал ему Джон К. Саттон. — И к тому же хороший парень. У меня никогда не было лучшего наемного рабочего. Никто раньше не оставался у меня больше чем на год или два. Они все куда-то уходили.

— Мне некуда идти, — ответил Ашер Саттон. — Нет такого места, куда мне хотелось бы направиться. Это место ничуть не хуже любого другого.

«Это место было даже лучше, — подумал Саттон, — лучше даже, чем я предполагал, поскольку здесь спокойно, умиротворенно, хозяева ведут образ жизни, близкий к природе. Настолько близкий, что человек его возраста и его времени не живет такой жизнью».

Они облокотились на ограду пастбища и наблюдали за мерцающими огоньками домов за рекой и мчащимися по дороге автомобилями. В темноте, внизу по склону холма, белело стадо, возвращающееся с пастбища, на ходу пережевывая последние порции травы перед вечерним доением. Ветерок, несущий прохладу, пролетел вдоль склона холма и приятно обласкал лицо.

— У нас всегда по вечерам дует прохладный ветерок, — сказал старый Джон К. Саттон, — независимо от того, каким бы жарким не был день. У нас всегда хорошо спится.

Он вздохнул.

— Я много думал, можно ли позволить себе быть таким довольным. Может, это грех? Поскольку человек по своей природе постоянно чем-то неудовлетворен, обеспокоен и несчастлив. И именно это качество подталкивает его к действиям, как удар бича, и заставляет совершать великие поступки.

— Чувство довольства, — ответил Саттон, — показатель того, что человек полностью приспособлен к какому-то определенному образу жизни, к окружающей среде. Это то, что не так уж часто встречается. Точнее — встречается очень редко. Наступит такое время, когда человек и другие живые существа узнают, как достичь этого. И наступит спокойствие и счастье по всей Галактике. Джон К. Саттон засмеялся:

— Вы говорите об очень большой территории, Вильям.

— Я говорю об очень далекой перспективе, — объяснил Саттон. — Наступит день, когда человек отправится к звездам.

Джон К. Саттон кивнул головой.

— Да, я полагаю, что так и будет. Но он сделает это слишком рано. Прежде чем отправиться к звездам, человек должен научиться жить на Земле.

Он зевнул и продолжил:

— Пожалуй, пора идти спать. Я становлюсь старым, видите ли, мне нужен отдых.

— А я пойду еще немного погуляю, — проговорил Саттон.

— Вы очень много ходите пешком, Вильям.

— После наступления темноты, — объяснил Саттон, — земля выглядит совсем по-иному, не так, как при дневном свете. Она даже пахнет по-другому: чем-то сладким, свежим, чистым, словно ее только что умыли. В тишине можно услышать такие вещи, которых не услышишь днем. Когда гуляешь вот так, то чувствуешь себя наедине с землей, и она принадлежит тебе.

Джон К. Саттон покачал головой.

— Дело не в том, что земля становится другой. Дело в вас. Иногда я думаю, что вы видите и слышите такие вещи, которых остальные люди просто не замечают. Можно подумать, Вильям, что вы…

Он замялся, потом продолжал:

— … что вы не являетесь одним из нас.

— Иногда мне это тоже кажется, — усмехнулся Саттон.

— Запомните, — возразил Джон К. Саттон, — вы один из нас… может быть, даже член нашей семьи. Позвольте вспомнить, сколько лет вы уже с нами?

— Десять, — ответил Саттон.

— Правильно, — согласился Джон К. Саттон. — Я хорошо помню тот день, когда вы пришли к нам. Но иногда я об этом забываю, и мне кажется, что вы всегда жили здесь. Иногда даже ловлю себя на мысли, что вы тоже являетесь членом семьи Саттонов.

Он откашлялся и сплюнул.

— Я на днях взял у вас пишущую машинку, Вильям, — вновь обратился он к Саттону. — Мне нужно было написать письмо. Это было очень важное письмо. И я хотел, чтобы оно выглядело соответственно.

— Все в порядке. Пожалуйста, — ответил Саттон. — Я уверен, что она пригодилась вам.

— Вы что-нибудь пишете сейчас, Вильям?

— Нет, нет, — ответил Саттон. — Я бросил это, так как не могу дальше это делать. Я даже потерял свои записки. Я все продумал и записал на бумагу. И считал, что, может быть, запомнил все это. Но я не сумел запомнить. Теперь нет смысла даже и пытаться.

В темноте голос Джона К. Саттона прозвучал мягко, низким рокочущим тембром:

— Вы попали в какую-то неприятность, Вильям?

— Нет, — ответил Саттон, — это нельзя назвать неприятностью.

— Может, я могу помочь? — поинтересовался Джон К. Саттон.

— Нет, вы ничего не сможете сделать.

— Но если я все-таки сумею помочь, дайте мне знать, — предложил Джон К. Саттон. — Мы сделаем для вас все.

— Возможно, наступит день, когда мне придется уйти, — проговорил Саттон, — может быть, неожиданно. Если это случится, мне бы хотелось, чтобы вы забыли обо мне.

— Это ваше желание? — Да.

— Мы не сумеем забыть вас, Вильям, — объяснил старый Джон К. Саттон. — У нас никогда это не получится. Но мы не будем ни с кем разговаривать о вас. Если кто-нибудь придет и будет спрашивать, мы станем вести себя так, как будто вас здесь никогда не было.

Он сделал паузу.