Диана была такой! - Збигнев Войцеховский

И вот уже каким-то непостижимым образом на Багамских островах оказывается тот самый Уитакер со своим напарником. Они знают место и время. Откуда? Догадайтесь сами. Они вооружены самым сильным телеобъективом.

Проходит день и ночь, наступает утро.

И вот оно — на первой странице крупнейшей газеты «Deily Star» появилась сенсационная фотография: принцесса Диана в розовом, очень смело открытом купальнике с животом пятимесячной беременности.

Ну как было прессе не любить Диану, если на фото она выходила просто великолепно, а одна — вот эта одна фотография — значила многократно увеличенную прибыль для газеты и баснословные гонорары для репортеров?

Честно говоря, я сам люблю беременных женщин. К ним у меня одно чувство: глубочайшего почтения. Я любуюсь беременными женщинами — каждая из них становится краше во время вынашивания ребенка. Ее лицо освещает неуловимый свет материнства, такой теплый, такой всепроникающий. Беременная женщина — это свято. А молодая красивая беременная женщина — это мадонна.

Англичане увидели живую мадонну, любимую ими принцессу. Их мадонна носила будущего короля Англии. Это не просто красивая фотография — это историческая фотография. Были факты, когда над этим снимком сентиментальные обыватели смахивали слезу умиления.

Да уж что говорить? Ради той волны бешеного обожания, которая всколыхнулась от одной фотографии репортера, Диане можно было и пожертвовать своим глубоко интимным и частным. Результат-то был ошеломляющим.

Но для королевы такая фотография стала фактом далеко не приятным. Она понимала, что происходит разрушение чего-то незыблемого в монархии. Что королевская семья превращается чуть ли не в публичный двор. И королева выступила с резким официальным заявлением, где прямо указала на бестактность, поругание общепринятых стандартов для газетчиков, наглое вторжение в частную жизнь.

Газетчики поутихли. Немного. Мне кажется, многие понимали, что так, как они делают, нормы человеческого общежития делать не велят. Но велик был соблазн. На Диане делались тиражи и гонорары, на Диане зарабатывались деньги и строились карьеры. И, как я уже писал, репортеры любили Диану как объект съемок. Она получалась всегда.

Они не могли оставить в покое Диану сейчас — когда вся страна жаждала больше фотографий, больше подробностей из жизни беременной принцессы. И королева поняла, что нужно уступить волне.

Беременная Диана и сведения о ее самочувствии стали в газетах Англии чем-то сродни прогнозу погоды — Англия уже не могла без этих новостей, обыватели требовали самых точных подробностей. И это продолжалось до самого рождения первенца, из которого пресса сделала поистине национальный праздник. Страну накрыло очередной волной — волной ликования.

Потом… Потом произошел тот самый инцидент на играх, о котором вы читали: когда Диана вначале заявила, что не поедет, а потом поехала, и ее прибытие произошло после того, как было объявлено о прибытии королевы. Когда она на людях стала ссориться с Чарльзом.

Этот факт был мгновенно замечен прессой. И он был не просто оценен. Некоторые умные редакторы изданий усмотрели в этом конфликте Чарльза и Дианы всю возможную правду об их отношениях, которая до этого тщательно скрывалась. И поняли, что пора сменить акценты.

Если до этого пресса рисовала Диану и Чарльза как одну из самых счастливых пар, если жизнь Дианы преподносилась как идиллическая, то теперь репортеры вначале отдельных, а потом и всех изданий начали создавать образ новой принцессы Дианы: Дианы-страдалицы, Дианы-мученицы.

И Диана охотно помогала им в этой работе. Она в многочисленных интервью позволяла себе вставить два-три предложения о своей будто бы несчастной доле. Она делилась с друзьями своими переживаниями, а те — с прессой.

Первая статья о том, что принцесса не так счастлива в замужестве, как это казалось раньше, была равна по эффекту взорвавшейся в Букингемском дворце бомбе. Англия всколыхнулась, замерла. А потом утерла слезы сострадания.

Диана рассчитала все верно. Она понимала, что рано или поздно она, счастливая, красивая и успешная, может всем надоесть. Ведь к таким счастливым и успешным можно испытывать только два сильных чувства: радость и зависть. Но радоваться человек устает. А зависть может родить и ненависть. Вместе с тем несчастный человек вызывает сострадание, жалость. Английский обыватель смог увидеть в принцессе такого же человека, как и он сам: где-то счастливого, где-то несчастного. Произошло то, что в фильмах про супергероев называют очеловечиванием образа. Все вдруг увидели, что Диана — такая же, как миллионы английских женщин: она порой ссорится с мужем, муж ее часто не понимает, у нее есть проблемы в отношениях со свекровью. Она стала всем понятнее — и от того еще более близка.

Но только то, что просачивалось в газеты в виде небольших интервью, воспоминаний, коротких откровений, не могло удовлетворить Диану.

Идет 1990 год. Обратите внимание на эту дату — Диана еще жена Чарльза, еще ни о каком разводе не говорят вслух ни муж, ни жена, еще есть надежда на то, что Диана, насытившись очередным любовником, перебесится, одумается.

Никто и в дурных мыслях не мог допустить того, что сотворит Диана с помощью прессы.

Небольшая английская больница Святого Фомы вошла в историю Англии как место, с которого началась книга. Эта книга изменит в корне судьбу Дианы и судьбу всей королевской семьи.

В этой больнице работал близкий друг Дианы, врач Джеймс Колтхерст. Их знакомство уходит в историю еще девичества Дианы, когда они сблизились на горнолыжном курорте. Диана была весьма откровенна с Джеймсом, рассказывала ему о своих планах выйти замуж за принца, делилась сомнениями, спрашивала совета. Знакомство продолжилось, переросло в дружбу. После благотворительной передачи уже принцессой Дианой больнице Святого Фомы нового оборудования она стала часто наведываться к Джеймсу. С ним она была очень откровенна. Этому способствовал тот факт, что и сам врач Джеймс отличался независимым характером, имел собственный взгляд на многие вещи и не очень-то восторгался английской монархией. Он видел в Диане жертву. То, что и нужно было Диане для поддержания отношений с ним.

Эта дружба не осталась незамеченной журналистом Эндрю Мортоном. Две-три беседы с доктором убедили его в том, что Джеймс не только весьма осведомлен о жизни Дианы, но и имеет свое совсем не совпадающее с официальной точкой зрения суждение о самой Диане, ее семейной жизни.

Эндрю прикладывает максимум усилий для того, чтобы подружиться с Джеймсом. И это получилось: двух мужчин все чаще стали видеть вместе то на спортивной площадке, то в кафе. Они нашли общие интересные темы для обсуждений.