Адмиралы Бутаковы — флотская слава России - Врубель Владимир Абович

Вот, оказывается, откуда идёт начальственное «тыканье». А я-то думал, что от генсеков, вспомнив, как «тыкал» Михаил Сергеевич Горбачёв академику Сахарову. Конечно, замечательно, что самодержец понимал трудности морской службы и ценил людей, которые её несли. Чего не скажешь о более поздних временах, когда флот едва не оказался уничтоженным без всяких морских сражений во время царствования в президентском кресле кривляющегося пьяницы, дирижёра чужими оркестрами. Без сомнения, Григорий Иванович много работал, воспитывая достойных командиров кораблей, и все награды его были заслуженными. Надеюсь, и вы, уважаемый читатель, поняли, что эпизод, о котором я рассказал, был просто демонстрационным, а огромная работа по перевооружению судов минным оружием осталась за кадром. Наверно, царь это тоже понимал. В жизни радостное и печальное часто шествуют под руку.

В том году скончался в Швальбахе старший из братьев Бутаковых, Алексей. Григорий Иванович узнал о печальном известии от жены, которая снимала дачу в Териоки. В короткие зимние дни Григорий Иванович руководил проведением в залах морского музея военно-морских игр. Только не считайте, что это «морской бой», в который мы играли на уроках, вместо того чтобы слушать в школе учителей. В данном случае под игрой понимались занятия с офицерским составом, направленные на тактическое и оперативное совершенствование. Вникать глубже мы не станем, поскольку пишу не научную работу, а просто рассказываю о жизни хорошего человека. И ещё одну очень полезную инициативу проявил Бутаков. Он решил подготовить офицеров, способных осуществлять минные атаки, а для этого организовал минную школу. В своём приказе он объявил: «В будущую кампанию с каждого корабля, имеющего паровую шлюпку, будет избран один офицер к изучению управления минами. Желающим попасть в число их, рекомендую записаться в минную школу на предстоящую зиму».

В 1870 году, после разгрома Франции под Седаном, русское правительство сочло, что настал очень удобный момент отказаться от выполнения Парижского договора, запрещавшего России иметь флот на Чёрном море. Тот год начался для Бутакова с двухмесячной зарубежной командировки для ознакомления с состоянием судостроения. Когда Григорий Иванович был за границей, Амалия Арсеньевна написала ему, что приехал на несколько дней из Николаева Николай Дмитриевич Скарятин, бывший адъютант Бутакова во время их совместной службы в Николаеве. Неизвестно, чем уж он так насолил жене Бутакова, но она сообщила мужу: «Тяжело мне видеть этого человека, и не будь он муж Nadine, я бы, конечно, руки ему не подала, обещал быть ещё, тогда рассчитаемся». Злопамятной дамой была Амалия Арсеньевна, обид не прощала.

Бедная Варя Рудакова по-прежнему выпрашивала у состоятельных родственников деньги, но ей уже больше тридцати рублей не давали, зная, что долги она не возвращает.

После возвращения из командировки Григорий Иванович собрался во дворец, чтобы доложить великому князю о результатах, но управляющий Морским министерством Краббе запретил ему посещать дворец, пока не закончится шестинедельный карантин, «чтобы оградить высочайших особ от заразы».

Дело в том, что в Европе свирепствовала холера. Николай Карлович предпочёл сам пересказать царю и великому князю доклад Бутакова, естественно, со своими комментариями. Краббе всегда умело просчитывал свои действия на несколько ходов вперёд. Лондонская конференция согласилась с требованиями России об отмене ряда статей Парижского договора Теперь ничто не мешало возрождать Черноморский флот. Всё было прекрасно, кроме одного — как всегда, отсутствовали деньги.

Самыми уязвимыми местами в обороне черноморского побережья считались Керченский пролив и Днепровско-Бугский лиман. Андрей Александрович Попов предложил строить специально для береговой обороны броненосцы малого размера с крупнокалиберными орудиями, толстой бронёй и с небольшой осадкой. На совещании в Морском министерстве одним из самых яростных противников этого проекта оказался Григорий Иванович Бутаков. Он стоял на позиции, что нужно строить мореходные броненосцы, а не круглые уродцы, которые предложил Попов. Бутаков тоже говорил о скудости бюджета флота, которым Попов оправдывал свой проект, но он призывал не тратить деньги на дорогостоящие эксперименты, а идти проверенным путём, ссылаясь на сведения, привезённые им из зарубежной командировки. Его не послушали, и, как потом выяснилось, напрасно. Возможно, сыграла роль резкость его выступления. Григорий Иванович обвинил министерство, а фактически генерал-адмирала великого князя Константина в покровительстве Попову. Он заявил, что «если подобный порядок вещей продолжится, то у нас останутся только слепые исполнители в вопросе науки кораблестроения, вместо самостоятельных мыслителей науки этой. Блестящие проекты, пропагандируемые безустанно, можно сказать, на всех перекрёстках, и боящиеся света свободной технической критики науки, прикрываясь высоким именем августейшего генерал-адмирала, не суть то, что нужно государству, морские силы которого далеко ниже других». Конечно, самолюбие Константина и Попова было уязвлено.

Григорий Иванович стоял за крейсерский флот для действий в открытом море. Изложи он свои взгляды в более корректной форме, возможно, ему удалось бы убедить своих оппонентов. Ведь собрались все те, кому дорога была судьба российского флота. Но, как часто задетые самолюбия мешают находить общий язык! Зато Бутаков, Попов и Пещуров выступили единым фронтом за установление морского ценза выслуги, который должен был привлечь офицеров для службы на кораблях. Они предлагали оставить во флотских списках только тех офицеров, которые могут служить на флоте. Предлагали даже оставить форму и флотские звания только плавсоставу.

В июне 1871 года комиссия, председателем которой назначили адмирала Путятина, высказалась в пользу введения морского ценза выслуги при назначении на судовые должности. Бутаков выдвинул на комиссии предложение, чтобы каждый офицер знал свои права при назначении на различные должности. Это, по его мнению, должно было побудить молодых офицеров продолжать службу.

Русские моряки плавали мало. За границу ходила на кораблях, по сути, одна и та же группа офицеров. Каждого командира судна, уходящего в заграничное плавание, хорошо знали все, вплоть до генерал-адмирала. Их называли, это пошло от англичан, моряками синих вод (в открытом океане, где меньше примесей, вода имеет синий цвет). Часто при назначении командира в ход шли родственные связи и протекции. Иногда им становился совершенно неопытный человек. Тогда ему давали в подкрепление проверенного старшего офицера, который фактически и командовал кораблём. Бутакова такой порядок возмущал, как и то, что на берегу люди нередко быстрее продвигались по службе, чем на кораблях. Происходила уравниловка между теми, кто никогда не плавал и носил морскую форму, и теми, кто значительную часть своей жизни провёл на палубе корабля и потерял здоровье на корабельной службе. Андрей Александрович Попов и Алексей Алексеевич Пещуров поддержали Бутакова. Попов сослался на пример английского флота, где лейтенанта, который не плавал в море шесть лет, а капитана, десять лет не командовавшего судном, увольняли со службы. Над предложением заслуженных адмиралов обещали подумать. Морской ценз ввели, это случилось спустя несколько лет, но, как всегда, доброе дело превратили в полную противоположность. Ну, как тут не вспомнить знаменитую фразу ныне покойного косноязычного классика нашего времени.

В 1871 году Григория Ивановича выбрали почётным членом Санкт-Петербургского яхт-клуба и наградили очередным орденом Это были уже «издержки» его звания и должности. 6 апреля 1872 года в семействе Бутаковых произошло прибавление — родилась дочь, её назвали Елизавета. Что касается служебных дел, то для Григория Ивановича тот год ознаменовался началом работ по введению электрического освещения на судах и маяках. Стремительное развитие промышленной революции в девятнадцатом веке привело к необходимости перемещать по земному шару огромное количество людей и товаров. Основными перевозчиками служили морские суда. Моряков всегда страшит не море, а близость к берегу, когда тёмная ночь, туман, ливень не позволяют увидеть опасность и появляется возможность оказаться на прибрежных камнях и скалах. История мореплавания — это история многочисленных трагедий, в основном разыгрывавшихся не в открытом море, а у берегов. Спасают моряков маяки, их свет. Чем более сильны лучи маячных ламп, тем раньше их могут увидеть мореплаватели.