Любой ценой - Валерий Горшков

Однако, вопреки всем опасениям Охотника, сама трапеза прошла очень даже непринужденно, почти в полном молчании. Поглядывая на действия соседей по столу, он быстро сообразил, чем и как нужно есть принесенную еду, а так раздражавшая его салфетка в результате оказалась лишь бесполезным предметом для украшения тарелки в отсутствие на ней блюд…

Когда служанка по имени Лус – низенькая молчаливая женщина неопределенного возраста с чертами лица коренных жителей Анд, индейцев, убрала тарелки и подала графин с вином, полковник призвал всех к вниманию и сказал, слегка хмуря брови:

– Господа. Теперь о главном. Князь Корсак, по вполне понятным причинам, скрывает от советской власти свое благородное происхождение и настоящую фамилию. Однако это обстоятельство абсолютно не мешает ему верой и правдой служить своему Отечеству, как бы оно сейчас ни называлось и кто бы ни стоял у власти. Князь Корсак носит погоны офицера, прошел войну и в настоящий момент состоит на секретной службе. Прибыл в Бразилию инкогнито…

Полковник прервался, обвел взглядом явно заинтригованных друзей, жену и дочь и продолжил, заметно тише:

– У каждого из вас, бесспорно, сразу возникает логичный вопрос – почему князь, впервые в жизни прибыв на материк, безошибочно нашел дорогу именно в наш гостеприимный дом? И что привело его, офицера военной разведки, в эти богом забытые края? Уверен – ответ на второй вопрос вы отыщете без труда. Что же касается первого… – Клименко повернулся и посмотрел на едва заметно напрягшегося Охотника, чуть качнув головой, мол, не волнуйся, капитан, я знаю, что делаю. – Теперь я могу сообщить вам правду. А правда заключается в следующем – о существовании в бескрайней сельве Мату-Гросу Вервольфштадта и… хм… немецких беженцев с эсэсовской выправкой в Советском Союзе узнали от меня. Несколько месяцев назад я отправил в Москву, в Генеральный штаб, письмо с тайно сделанными фотоснимками некоторых из поселенцев, полагая, что кое-кто из нынешних хозяев рудника может находиться в списке разыскиваемых по всему миру беглых главарей нацистов. И мой одиночный выстрел вслепую угодил прямиком в десятку! Именно поэтому князь Корсак здесь… И я, как дворянин и русский офицер, могу его заверить, – Клименко вновь обернулся к Ярославу, положил ему руку на его плечо, сжав пальцы, – ни единое слово, только что прозвучавшее в этой комнате, никогда и ни при каких обстоятельствах не станет известно посторонним. Моя жена Рамона и моя дочь Анастасия не только не болтливы и умеют хранить секреты, но и целиком разделяют мое отношение к немецким псам. Однако, на всякий случай, я принял решение: в целях дополнительной безопасности завтра утром отправить их обеих в Рио. Там, в большом городе, они будут в полной безопасности… скажем, в гостях у семьи поручика Михайловского. Если Владимир Николаевич, разумеется, позволит?

– Буду рад, – без раздумий склонил голову один из моложавых старичков-ловеласов. Тот самый, с усиками, который давеча прямым ударом в челюсть отправил в нокаут зарвавшегося цыгана.

– Вот и славно, – Клименко воспринял ответ друга спокойно, как должное. – А мы, мужчины, тем временем займемся делом. То есть – войной. Маленькой, не слишком шумной, но от того не менее важной для России. Вот, в общих чертах, все, что я хотел сказать. У кого-нибудь есть возражения?

Поручик и штабс-капитан молча покачали головами, дескать, никаких возражений, всегда готовы. Настя, шокированная услышанным, уже почти не таясь и не смущаясь, разглядывала Ярослава такими горящими глазами, словно он был восьмым чудом света, явившимся ей из другого мира. И лишь супруга колчаковца, смуглянка Рамона, сохраняя видимое хладнокровие, спросила:

– Что вы намерены сделать, Иван? Взорвать Вервольфштадт?

Вместо ответа Клименко шумно вздохнул и самолично разлил вино по бокалам. Поднял свой, ожидая пока это же сделают остальные мужчины. И лишь затем произнес тост:

– За Россию, господа. За ту великую Россию, что была, и ту, что возродится из пепла. Виват!

– Виват!!! – эхом отозвались поручик и штабс-капитан. Охотник промолчал. Все, чего он хотел в эту минуту, – это как можно скорее покинуть эти гостеприимные стены. Окружающая обстановка начинала его определенно тяготить. Эти люди не играли, не ломали комедию. Они просто так жили. Но он не привык к красивым словам и церемониям. Уж лучше дрожать под кустом, в проливной дождь, с автоматом за спиной, ножом на поясе и биноклем в руках, чем кушать с серебра тушенное с овощами темное мясо непонятного зверя и толкать великодержавные тосты.

– Не волнуйся, дорогая, – пригубив вино, Клименко поставил бокал и трогательно посмотрел на жену. – Мы офицеры. А если за дело берутся профессионалы, значит, все будет хорошо. Вы с Настенькой, чтобы утром зря не тратить время, соберите самые необходимые вещи. Но не больше чем по одному чемодану, чтобы не привлекать лишнего внимания. Если что нибудь понадобится, купите в Рио. Для всех посторонних – вы едете в Аргентину, в гости к друзьям. Хорошо? Вот и славно. Ступайте, милые. И ни о чем не волнуйтесь. А мы с Владимиром Николаевичем, Ильей Борисовичем и князем, с вашего позволения, перейдем в гостиную. Прошу вас за мной, господа.

Глава 21 Бесовские игры

– Итак, – раскурив трубку, сказал Клименко, когда мужчины удобно расположились в соседней комнате, заняв места на диване и в плетеных креслах. – Если никто не возражает, мы хотели бы узнать у капитана его планы в отношении опознанных по моим фотоснимкам немцев и выработать схему нашего дальнейшего взаимодействия.

– Простите, полковник, – деликатно откашлялся штабс-капитан Красельников, – вы кое-что забыли. Мы с Владимиром Николаевичем пока не знаем, кто именно опознан.

– Да, конечно. Я совершенно упустил этот момент из виду. Речь идет о хозяине рудника, Майне, враче и инструкторе. Майне оказался генералом СС из дивизии «Мертвая голова», Шлех ставил варварские опыты на детях, в рижском концлагере, а Соммер… – Иван Федорович сделал паузу, пыхнул трубкой и выжидательно посмотрел на Охотника. – С ним все гораздо сложнее, господа. Князь лично знаком с этим человеком уже давно. Более того, до войны они на протяжении многих лет были близкими друзьями. А после возвращения капитана с фронта даже породнились. Да, господа! Капитан познакомился и женился на его дочери, и у них родился сын. Внук Соммера.

– В отличие от Майне и Шлеха профессор не менял своего имени. Его действительно зовут Леон Соммер. Его отец был немцем и вернулся в Германию еще до революции. Тогда он стал Леонидом Сомовым. Сомов преподавал немецкий язык в университете, где я учился, и был моим учителем по рукопашному бою. Его следы теряются в сорок четвертом, – чеканя слова, сказал Ярослав. – При каких обстоятельствах он оказался у немцев – неизвестно. Официально Сомов до сих пор считается пропавшим без вести. И в списке разыскиваемых нацистов его нет…

– Однако ситуация наисложнейшая, – сокрушенно покачал головой окутанный клубами табачного дыма поручик. Все, кроме Ярослава, курили, отчего гостиная быстро наполнилась серой пеленой. Не спасало даже открытое настежь окно.

– Что вы намерены предпринять, князь? – поинтересовался Красельников. – Логично будет предположить, что Генштаб неспроста возложил эту миссию именно на вас?

– Вы правы. Я встречусь с Сомовым. Завтра утром. Когда он приплывет в город, чтобы передать конверт с деньгами полицейскому лейтенанту, – сообщил Охотник. – Дальше все зависит от его решения. Если Сомов согласится сотрудничать, значит, у нас появится свой человек в Вервольфштадте. И я начинаю действовать по первому варианту. Если нет…

– Это, к сожалению, возможно, – поджал губы усач Михайловский. – Несмотря на ваши прошлые отношения и близкое родство. Увы. СС есть СС. Волки.

– В случае отказа или сомнения я тихо и незаметно нейтрализую Соммера, спрячу труп и не мешкая приступаю ко второй части плана. – Охотник в общих чертах рассказал бывшим колчаковским офицерам о том, что намерен предпринять.

– Что ж, толково придумано, – вынужден был признать Иван Федорович. – Есть все шансы довести операцию до успешного конца и остаться в живых. Что скажете, господа?

– Согласен, – кивнул Михайловский. – Легенда крепкая. Схема красивая. Стоит рискнуть.

– Непредсказуемо, но отнюдь не безнадежно, – согласился с боевым товарищем штабс-капитан Красельников. – Особенно во втором случае. Возможно, я сейчас буду слишком жесток, князь, но на месте вашего командования я бы не играл с огнем, отправляя в Лас-Суэртос человека, которого сможет опознать Соммер. И не посвящал бы вас в то, что ваш тесть на самом деле жив. Опасно, полагаясь исключительно на человечность и сентиментальность фашиста, доверять свою судьбу полунемцу из СС, однажды уже предавшему Россию на поле боя. Даже если предположить, что его захватили в плен раненым, без сознания… Истинный солдат найдет способ сдохнуть, но не стать предателем… На мой взгляд, лучше было бы отправить сюда постороннего специалиста, который, не моргнув глазом, вначале прикончил бы предателя, а затем взялся за двух оставшихся псов, рангом повыше. Конечно, в таком случае остается всего один вариант действий, а не два, но по мне уж лучше так, чем рисковать, вступая в сговор с эсэсовцем. Еще раз извините, князь, но это – мое твердое мнение.