Трагедии Финского залива - Андрей Платонов

Из-за опасения взрыва кормовых погребов от пожара, по приказанию командира БЧ-5 затопили погреба № 3, 4, 5 и 7. Чуть позже, по приказанию командира корабля, затопили также погреб № 2, в котором произошло возгорание пороха. Поскольку главную угрозу для эсминца представляли пожары, в том числе на верхней палубе, то весь 76-мм боезапас, находившийся в кранцах первых выстрелов и у орудий главного калибра, полетел за борт. По этой же причине по приказанию командира корабля произвели выстрелы торпедами из торпедных аппаратов и сбросили за борт глубинные бомбы. После локализации пожара эсминец отбуксировали в гавань, где окончательно осушили затопленные помещения.

В доке «Памяти трех эсминцев» находился эсминец «Грозящий». С небольшим промежутком одна бомба попала в сам корабль, а одна разорвалась в доке по корме эсминца. Также поблизости разорвались два артиллерийских снаряда. Естественно, корабль получил ряд повреждений. Но самое страшное, что в нарушение правил постановки кораблей в док, на «Грозящем» имелось порядка 200 т мазута. Его воспламенение повлекло за собой взрыв топливной цистерны и сильный пожар.

Осколочные повреждения от близких разрывов авиабомб и снарядов получили подводная лодка Щ-302, спасательное судно «Сигнал», тральщик Т-206. Опять досталось «Марти», у которого артиллерийскими осколками вывело из строя оба кормовых крана. Кроме этого, бомбы попали в корпусной цех Морского завода, а также разрушили по одной стенке в доках Сургина и «Трех эсминцев».

Схема падения авиабомб в районе эсминца «Грозящий»

Второй налет начался в 16:35. В нем участвовало по данным постов ВНОС 12 Ju-88 и 3 Ju-87. Барражировавшие над Кронштадтом девять советских истребителей воспользовались отсутствием истребительного прикрытия германских самолетов и совместно с зенитчиками бомбардировщики к кораблям не допустили. В этот день к 1-му полку зенитной артиллерии присоединился 82-й отдельный дивизион зенитной артиллерии. Всего 23 зенитные артиллерийские батареи израсходовали 1687 снарядов. Они претендуют на три уничтоженных Ju-88, еще два таких самолета и один Ju-87 якобы сбили истребители. По германским данным погиб лишь штурман одного Ju-88A-5 из состава 4/KG77.

В отличие от предыдущего дня, 23 сентября выдалось безоблачным. Поэтому 23 Ju-88 и 6 Me-109, появившиеся у Кронштадта в 11:45, заходили со стороны солнца, для чего им пришлось подняться до 4000–6000 м — это как раз высоты, на которых огонь нашей артиллерии был наиболее эффективным[62]. Затем последовали еще четыре налета: в 13:10 — 7 Ju-88, в 13:20–30 Ju-88 и 5 Ju-87, в 14:30–10 Ju-88, 8 Ju-87 и 4 Ме-109, в 17:45 — 9 Ju-88 и 3 Ме-109. Состав авиации дан по сообщениям постов ВНОС, но они часто путали не только Ju-87 и Ме-109, что как-то объяснимо, но и Ju-87 с Ju-88.

К моменту начала налета над Главной базой барражировало три истребителя И-153. При обнаружении противника с аэродрома Бычье поле поднялось еще пять машин. Германские истребители без труда связали их боем до израсходования ими боезапаса и топлива, то есть советские истребители фактически в отражении налета не участвовали. Поскольку диспозиция зенитной артиллерии не менялась, то все огрехи первого дня массированных налетов вновь проявились в полном объеме с той лишь разницей, что и противник теперь хорошо знал сравнительно безопасные сектора выхода на цель.

Накануне из Германии в Лугу по железной дороге доставили на специальной платформе 1000-кг авиабомбы. Поскольку нашлось лишь несколько пилотов способных применять столь тяжелые бомбы с Ju-87, то, начиная с 21 сентября они использовались буквально штучно, исключительно по линкорам и крейсерам. По счастливой случайности до сих пор ни одна из них в корабли не попала. Но однажды это должно было случиться…

В одиннадцатом часу с «Марата» на дистанции свыше 300 кабельтовых в направлении Петергофа обнаружили группу бомбардировщиков противника, за которой шли еще несколько волн «юнкерсов». По боевой тревоге линкор приготовили к бою, и дальномерные посты начали выдачу дистанции и курсового угла на орудия всех калибров. В 10:49 по первой группе самолетов произвели выстрел шрапнелью из носовой 305-мм башни. Снаряд разорвался с недолетом, но бомбардировщики противника сначала разделились на две группы, а затем, резко изменив курс, устремились на Кронштадт.

От строя пикировщиков отделились два самолета и почти отвесно понеслись к тому месту, где стоял «Марат». Первый Ju-87 пилотировал командир группы III/StG2 гауптман Э.З. Штеен, совершавший свой 300-й боевой вылет. Несомненно, он решил отметить это событие и «точно положить тонную бомбу на палубу русского линкора». Второй самолет, не отстававший от ведущего, вел обер- лейтенант Г.У. Рудель. Оба летчика на пикировании не выпускали тормозных щитков, скорости самолетов стремительно возрастали.

Обычно пикировщики освобождались от своего груза, находясь на высоте 1500–2000 м. Некоторые экипажи бомбили корабли в Кронштадте с высоты 1200 м. Теперь Штеен и Рудель сбросили свои 1000-кг бомбы всего с 300 м. Тем не менее командир якобы промахнулся, зато ведомый попал. Якобы потому, что до сих пор точно неизвестно, сколько бомб попало в «Марат». В то время считали, что две бомбы, предположительно, весом по 500 кг, разорвались с интервалом в доли секунды — одна несколько в нос, а другая в корму от фок-мачты. Бомбы вызвали детонацию боеприпаса первой башни главного калибра. В результате сама башня, подпрыгнув, рухнула в образовавшийся пролом палубы. Носовая надстройка вместе со всеми боевыми постами, приборами, зенитной артиллерией, носовой боевой рубкой и находившимися там людьми с оглушительным лязгом и грохотом приподнялась и завалилась на правый борт, обрушившись в воду. Туда же улетела носовая дымовая труба вместе с кожухами броневых колосников. Смертью храбрых погибли на своих командных пунктах и боевых постах командир корабля капитан 2-го ранга П.К. Иванов, старший помощник, капитан 3-го ранга B.C. Чуфистов и еще 324 человека. В командование кораблем вступил капитан 3-го ранга Л.E. Родичев.

Собственно в тот момент «Марата», как линкора, уже не существовало. Большую часть конструкций с 20 по 57 шпангоуты словно бы выдрало из корпуса. В районе взрыва, при высоте борта 14 м, осталось неповрежденных участков у днища с правого борта всего 4 м, а с левого — только 2,5 м. Носовая оконечность от форштевня до 20 шпангоута лежала на грунте с креном на левый борт, часть корабля в корму от 57 шпангоута находилась на плаву с креном на правый борт. Их соединяли между собой остатки набора корпуса от киля до уровня второго дна. Силой взрыва котлы второго котельного отделения в двух местах проломили водонепроницаемую переборку на 57 шпангоуте, отделявшую его от подбашенного отделения второй башни главного калибра, что привело к затоплению последнего.

От сотрясения повсеместно пострадали заклепочные соединения, в том числе и удаленные от места взрыва. Нарушению водонепроницаемости корпуса корабля и его переборок в значительной мере способствовали повреждения, полученные 16 сентября, и естественный износ корпусных конструкций. Из-за разрыва паровой магистрали уже через 3–4 минуты после взрыва давление пара упало до нуля, что привело к остановке турбогенераторов и обесточиванию корабля. Носовые дизельгенераторы, как и пост энергетики и живучести, уничтожило взрывом, а кормовые дизельгенераторы находились в ремонте.

Несмотря на столь тяжелейшие условия, сразу после взрыва началась борьба за живучесть корабля. Для выравнивания крена затопили некоторые помещения левого борта, но его удалось уменьшить с 5° лишь до 3,5° — дальнейшему спрямлению корабля мешала лежавшая на грунте скрученная носовая часть. Предпринималась попытка поднять пар в котельных отделениях № 4 и № 6, но к форсункам вместе с мазутом поступала вода, и разжечь топки котлов не удалось. Также потерпела неудачу попытка запустить не отремонтированные кормовые дизельгенераторы. Таким образом, действовало только аварийное освещение, использовать же водоотливные и противопожарные средства стало невозможно.

При свете ручных фонарей личный состав пытался бороться с поступлением воды путем заделки отверстий, конопатки швов и постановки подпор. Однако быстрое распространение воды по корпусу зачастую делало невозможным установить места пробоин, она заливала отсек за отсеком. После того как практически все помещения оказались затоплены, «Марат», приняв около 10 000 т воды, стал садиться уцелевшей кормовой частью на грунт, благо глубина в этом месте не превышала 11 м. Пришлось бороться и с пожаром в районе второй башни главного калибра, где горели обмундирование, отделка помещений и краска. Хотя с берега протянули пожарный шланг длиной около 300 м, в основном, с огнем справились с помощью огнетушителей.

Борьба за живучесть корабля продолжалась в течение двух часов, после чего, когда окончательно разрядились аккумуляторы аварийного освещения, была дана команда «покинуть корабль». К вечеру того же дня, когда организовали подачу электроэнергии с берега, часть экипажа вернулась на линкор и возобновила борьбу за живучесть. Впрочем, расчеты 76-мм зенитных артустановок, расположенных на крыше четвертой башни главного калибра так и не покинули корабль, продолжая отражать очередные атаки самолетов противника.