Любовь прекраснее меча - Андрей Легостаев

Но прославленный рыцарь не любил море — кругом сине-серая пустыня, не за что глазу зацепиться. И постоянно качает, тошнота в горле. На палубе продувает, в тесной же каюте, что выделили им на всех, почему-то нестерпимо воняет воловьей кожей. Алголиане что, еще и приторговывают?

А в Рене, столице короля Карла Бретонского, наверняка снова пир. И местные рыцари — достойнейшие и приятнейшие люди, надо сказать, — как раз сегодня устраивают турнир в честь бриттских гостей. И как это король Этвард решился отправиться куда-то в Ирландию, когда турнир?

Впрочем, это уже сэра Тауласа не касается — его задача оберегать, а не обсуждать. А скоро штурм Лондона, новые битвы…

Сэр Таулас закрыл глаза и на него вновь помчались сразу три рыцаря выставивших вперед крепкие копья.

Рядом с бывшим отшельником сидел Триан и что-то выстругивал. Немой слуга в который раз решал для себя вопрос — кто же теперь его господин?

Сэр Отлак, полноправный хозяин, приказал ему всюду следовать за Эмрисом, оберегая его от всех неожиданностей, быть ему вернее любого пса. Но граф умер. А Эмрис оказался наследником верховного короля Британии.

Теперь новый граф — Уррий. Следовательно, он его господин. Но ведь и старый граф свой приказ отменить не успел. Что делать бедному слуге, если он даже не может задать вопроса?

Триан наконец решил — все его предки верно служили графам Маридунским. И он признает своим господином сэра Радхаура! Триан встал и посмотрел на нового господина. Но и Этвард ему тоже нравился, Триан привык к ним обоим…

Были бы они всегда вместе, ему не пришлось бы выбирать!

Корабль алголиан уверенно мчался по водной глади почти против ветра — к ирландскому берегу, к каталогу Фёрстстарр. Для наполнения парусов хватало небольшого магического усилия одного из хэккеров.

В каюте, в той, где расположился верховный координатор, висела главная реликвия мощного ордена —» Плоть Алгола «. Возле нее сидели четыре хэккера, высшие адепты религии, и молились. У них не было особого чувства благодарности к юноше, который возвращает им святыню — это их реликвия, все так и должно быть.

Сам же верховный координатор находился на палубе, стоял на капитанском мостике, обдуваемый ветрами, вглядывался вдаль, хотя до Ирландии было еще далеко — могущественный маг смотрел сквозь время и расстояние.

Он видел сейчас, наверное, возрожденного Алвисида, придирчиво осматривающего свои владения. Что ж, сыну Алгола не в чем будет упрекнуть своего шестнадцатого ученика.

А, может быть, верховный координатор просто-напросто с капитанского возвышения наблюдал за юным наследником Алвисида, непринужденно стоящим с друзьями у борта?

Три дня прожили друзья в алголианском каталоге. До Рена было около десяти миль — ежедневная верховая прогулка друзьям не в тягость. И хотя они почти все дневное время находились рядом друг с другом вышло так, что побыть наедине и поговорить по душам им не удалось.

Впечатлений было много — слава Всевышнему, события, наполнившие эти три дня не были горестными или неприятными. Они, эти события, которые сейчас обсуждали друзья, в массе своей были сиюминутными и забываемыми.

— До чего меня раздражали эти шуты на пиру, — поморщился Радхаур. — Не смог сдержаться.

— Правильно, что не сдержался, — заметил Ламорак. — Рыцарь и не должен скрывать свои чувства. Зачем терпеть то, что неприятно?

— Рыцарь должен уважать своих хозяев, если он в гостях, — ответил Этвард, обремененный грузом королевского звания. — Другое дело, что он должен заставить и хозяев пира уважать себя.

Три дня король Карл Бретонский давал пир в честь дорогих гостей. Он искренне скорбел о кончине короля Эдвина Пендрагона, о героической смерти прославленных рыцарей графа Маридунского, герцога Вольдемара и других, он был возмущен предательством короля Сегонтиумского, у которого как-то, десяток лет назад, гостил и который тогда произвел на него хорошее впечатление.

Король Карл был настолько рад своим гостям, настолько Этвард, Радхаур и Ламорак понравились ему, что он предложил им породниться, пожалев, что у него нет еще одного сына для сестры короля Сегонтиумского.

Король Бретонский очень легко согласился помочь беглецам с войсками против ненавистных саксов — он готов отрядить десять тысяч воинов, огромная армия.

Причем поведут войска лично два его старших сына: принц Филипп и принц Ронг, уже отличившиеся в битвах с римлянами на стороне французов. И всего за небольшую долю от воинской добычи, скажем, за треть.

Этварда несколько удивила готовность Карла Бретонского помогать им, когда кроме мечей и головы у них ничего нет — в их владениях пируют и жгут дома саксы. Он полагал, что придется вести изнурительные переговоры и уговоры, но получилось гораздо проще.

Этвард не знал, что Карл Бретонский уже несколько месяцев искал куда бы направить свои загулявшие от бездействия войска — пьяные поножовщины и благородные рыцарские поединки уносили в края мертвых ежедневно не одну жизнь. К тому же Карлу Бретонскому выгодно иметь на бриттском престоле человека, благодарного ему.

Не говоря уж о том, что привел Этварда и спутников сам верховный координатор Фоор. От алголиан во многом зависела безопасность и процветание Бретани — алголианская религия считалась государственной, хотя сам Карл Бретонский и его семья, как и все знатные рыцари королевства, традиционно исповедовали христианство.

На пир по случаю прибытия дорогих гостей съехались все бретонские рыцари — мал родовой удел, и негодное винцо в погребах давно прокисло, но гордость распирает щит и требует места за королевским столом.

Радхаура поразила несдержанность и манеры местных рыцарей. Не всех, конечно. Ему неприятно было видеть пьяного рыцаря, лежащего в блевотине и накрытого испачканным плащом с гордым гербом.

И шуты… Они раздражали Радхаура невероятно. Высоченные и карлики, толстые и горбатые, почти все отвратительные, со специально вывернутыми губами и выпученными глазами, некоторые с губами, проколотыми гвоздем, в пестрых нелепых костюмах, все они постоянно корчили рожи и дико орали, не давая благородным рыцарям спокойно ни принять пищу, ни насладиться прекрасным вином, ни поговорить.

Никто не смел отмахнуть назойливых уродов, чтобы не обидеть хозяина — так здесь было принято. При бриттских столах грызлись за кость благородные псы, при дворе Карла бретонского — бесновались противные, глупые недоумки, обиженные судьбой и Господом. Местные же рыцари от души потешались над их идиотскими выходками.

Для короля Карла, его сыновей и почетных бриттских гостей — короля Этварда Пендрагона, сэра Гловера, графа Камулодунского, сэра Радхаура, графа Маридунского и Ламорака, нового короля Сегонтиумского был поставлен на специальном возвышении особый стол. За этим же почетным столом сидел сэр Дэбош, верховный координатор алголиан Фоор.