Принцессы Романовы: царские дочери - Марьяна Скуратовская

18 февраля 1855 года скончался император Николай I. Мария горевала об отце, ведь они были так близки. Но вместе с тем, для нее забрезжила надежда на официальное признание ее брака со Строгановым. Она обратилась с просьбой к брату, теперь ставшему императором Александром I. Он созвал семейный совет, списался даже с родственниками, пребывающими за границей, в том числе со своей теткой, старшей сестрой отца Анной Павловной, королевой Нидерландов. И все они решительно стояли на том, что открыто этот брак признать невозможно.

Александр II все же признал брак сестры со Строгановым законным особым Актом – и на особых условиях. Документ был подписан им самим и императрицей Александрой Федоровной 12 сентября 1856 года в Москве. Супругам предписывалось хранить свой союз в тайне.

«1. Как второй брачный союз Великой Княгини Марии Николаевны, хотя и получающий ныне по воле Нашей, силу законного, должен однако же оставаться без гласности, то Ее Императорское Высочество обязывается каждый раз, в случае беременности, удаляться на время родов, от столиц и других мест пребывания Императорской Фамилии.

2. Граф Григорий Строганов может иметь помещение в Санкт-Петербургском и загородных дворцах Великой Княгини Марии Николаевны, но не иначе, как по званию причисленного ко Двору Ее. Он не должен являться с Нею, как супруг Ее, ни в фамильных, ни в иных собраниях Дома или Двора Нашего, а равно и ни в каком публичном месте, и вообще пред свидетелями. Прогулки с Великою Княгинею запросто он может дозволять себе только в собственных садах Ее Высочества: Санкт-Петербургском и Сергиевском, но отнюдь не в Петергофском, и других Императорских, где они могли бы встречаться с гуляющими, или проезжающими и проходящими».

Марию Николаевну это решение оскорбило. И если сына Григория она родила в провинции, то дочь Елену, словно нарочно, в нарушение предписания, она произвела на свет в самом сердце Санкт-Петербурга – 21 января 1861 года.

Оскорбленной чувствовала себя и ее мать, вдовствующая императрица Александра Федоровна, которую сын почти что принудил подписать документ. Она написала в мемуарах: «Я думала, что со смертью императора я испытала горе в его самой горькой форме, теперь я знаю, что может быть горе еще более жестокое – это быть обманутой своими детьми».

Александра Федоровна, всю жизнь прожившая в любви, неге и благодати, являвшаяся, наверное, самой счастливой из всех российских императриц, так и не простила дочь за ее супружескую измену и последующий мезальянс. Она отказывалась отвечать на ее письма, а когда получила известие о том, что сын Марии и Строганова, трехлетний Григорий, скончался в Риме, не стала отменять назначенный на тот вечер французский спектакль… И вообще сочла, что это заслуженное наказание для двоих преступников, каковыми ей виделись дочь и зять.

Забавно, но император Александр II впоследствии так же влюбился в свою подданную и так же женился на ней морганатическим браком – после смерти супруги.

И сын Марии Николаевны от Максимилиана Лейхтенбергского, тот самый Николай, который едва не остался калекой, так же сочетался тайным браком со знаменитой авантюристкой Надин Акинфиевой и вынужден был ради нее покинуть Россию, где Надин находилась под полицейским надзором.

Между сестрами сохранялись дружеские отношения, но инициатором общения и встреч всегда была Мария Николаевна. Ольга Николаевна относилась к старшей сестре холоднее: то ли не могла простить детских обид, то ли сердилась на то, что Мэри по-прежнему затмевает ее в глазах всех европейских владык… И это при том, что Ольга Николаевна стала королевой Вюртембергской, а Мария Николаевна жила изгнанницей в Италии со своим тайным супругом! Мария Николаевна и в зрелом возрасте сохранила упрямство и принципиальность, отличавшие ее в юности. Ольга Николаевна вспоминала: «Когда в 1866 вспыхнула грустная братоубийственная война между Северной и Южной Германией, нам было предназначено держаться Австрии. Тут я получаю от Мэри письмо, полное упреков, в котором она обвиняла меня в том, что я отрекаюсь от родины Мама, что я вероломна, словом, задела меня и обидела, как только было можно. Я ответила ей, что наши мнения и взгляды очевидно разные и что лучше всего было бы это не затрагивать, пока длится война. Это было в июне. В августе был заключен Никольбургский мир и подтверждены наши тайные договоры с Россией. В это время я должна была, из соображений здоровья, поехать в Остендэ. В один прекрасный вечер во время чая, когда мы с Верой (дочерью моего брата Константина) и ее гувернанткой, с Цезарем Берольдинген[ом], Владимиром Фредерикс и другими, сидели за столом, мы услышали оживленные голоса за дверью, которая распахнулась и – Мэри ворвалась в комнату и в слезах бросилась мне на шею: „Прости меня, Олли! Я прямо из Петербурга, чтобы обнять тебя“. Как можно было ее не любить?»

Ольга Николаевна осуждала сестру за связь со Строгановым – и вместе с тем завидовала их любви. И особенно тому, что у Марии Николаевны снова и снова рождались малыши.

У Ольги Николаевны своих детей не было. Да и неудивительно – вряд ли их брак с Карлом Вюртембергским осуществился физически. По вине супруга, который, как упоминалось выше, обвинялся современниками в гомосексуальных пристрастиях.

История не сохранила свидетельств о каких-либо сердечных увлечениях королевы Вюртембергской. То ли их вовсе не было, то ли Ольга Николаевна хорошо умела скрывать свои грехи, да к тому же они не имели последствий в виде беременностей. Если бы таковые имели место, Карлу Вюртембергскому пришлось бы, конечно, признать детей супруги своими… Но – не случилось.

В 1863 году Ольга Николаевна удочерила свою племянницу Веру Константиновну Романову. По официальной версии, сами родители отдали болезненную девочку бездетной тетке для поправки ее здоровья за границей. Но, вполне вероятно, это было проделано с расчетом на то, что Ольга Николаевна сможет посадить приемную дочь на вюртембергский трон. Так и вышло: Ольга Николаевна выдала Веру Константиновну за племянника своего мужа, герцога Вильгельма Евгения Августа Георга. К родившимся у них детям она относилась как к любимым внукам, баловала их безмерно и во всем потакала. Это им она посвятила свои мемуары «Сон юности, или Записки дочери Императора Николая I Великой Княгини Ольги Николаевны, королевы Вюртембергской», которые писала только для родных и не собиралась публиковать. Ее мемуары были изданы в Париже только в 1936 году.

Никез де Кейзер. Портрет великой княгини Ольги Николаевны, герцогини Вюртембергской (1848 г.)

Еще одно утешение Ольга Николаевна находила в занятиях благотворительностью. Госпиталь Ольги (Olgahospital) был первой педиатрической клиникой в Штутгарте, основанной в 1842 году. Имя герцогини он получил в 1849-м. Попечительское общество имени Николая (Nikolauspflege), основанное ею в 1856 году и названное в честь отца, было создано для оказания помощи слепым. Там их готовили к повседневной жизни: учили грамоте и ремеслу. Во время Франко-прусской войны (1870–1871) королева Ольга возглавила организацию в помощь раненым (Wurttembergischer Sanitatsverein). В 1921 году эта организация вошла в состав Красного Креста. В то время Ольга Николаевна прослыла в печати «великим мастером, виртуозом благотворительности». В 1871 году в честь своей супруги Карл I учредил орден Ольги как награду за подвиги благотворительности и помощь больным и раненым. В 1872-м королева объединила добровольных сестер милосердия в общество «Сестры Ольги» (Olgaschwester). Их задача заключалась в уходе за больными, помощи престарелым людям или же раненым солдатам. Это общество сотрудничало с больницей Хайльброна, которая предоставляла возможность пройти медицинские курсы. В сфере образования королева тоже оставила свой след. В 1873 году она основала в столице королевства женскую гимназию (Konigin-Olga-Stift Gymnasium). Многие из учреждений, основанных королевой Ольгой, сохранились по сей день.

Мария Николаевна хотела умереть непременно на родине и вернулась в Петербург, как только поняла, что серьезно больна. За несколько часов до кончины она просила близких, чтобы погребение было скромным и чтобы траура не объявляли: шла Масленица, и Мария Николаевна не хотела лишать петербуржцев веселья перед приближающимся постом.

Она скончалась во сне 9 февраля 1876 года, и 13 февраля была погребена в Петропавловском соборе. 14 июня 1912 года ее перезахоронили в Великокняжеской усыпальнице Петропавловского собора, где Мария Николаевна и покоится по сей день.

Граф Строганов пережил супругу всего на два года, скончавшись на пятьдесят четвертом году. О своей смерти он начал говорить еще со времени последней болезни жены. Он ждал и благословлял смерть. Он верил, что в мире ином они с Марией навсегда будут вместе. И там их уже никто не осудит, ибо там иные законы, и Господь смотрит в души, а души у них были чистые, верные и безгранично любящие.