Охота на султана (СИ) - Бахмет Александр Павлович

Али в ответ только вздохнул, продолжая разглядывать ткань балдахина над головой.

— Ты не собираешься вытягивать Марго из рабства? — Натача уселась рядом на покрывало.

— О каком рабстве ты говоришь? — скривился Али. — Она совсем не нуждается в моей помощи! Мне пришёл доклад от Анжелины Грасс — это вообще ни на что не похоже! Они сейчас все заняты разработкой генераторов нового типа и строительством новой политической структуры по типу аль-канарской. Марго заправляет там почти всем. К ней постоянно обращаются за советом то глава первого демократического правительства Лурра, то хозяин Мендес, у которого она, якобы, в рабстве. Она заказывает оборудование для новых медицинский центров, для развития коммуникационных сетей и так далее. Она проплачивает работу по прогнозированию терраформистских операций. И это при условии, что Брут Диксон умудрился арестовать её собственность… Для неё вообще нет ничего невозможного! Зачем ей нужен я?

Натаче показалось, что Али на грани истерики. У мужчин, как и у женщин, тоже бывают истерики, но они носят очень специфический характер. Стоит попробовать увести его мысли на что-то более полезное.

— Ладно! — сказала первая, она же старшая жена. — Если ей не нужна помощь, мы навязываться не будем. Но, неужели ты оставишь в покое этого негодяя Диксона? Хелена и Катя сделали анализ его экономического положения. Он не спроста согласился на десятую часть от первоначальной суммы иска. Он несёт потери по всему фронту. А самое интересное, Джень нашла информацию, что Диксон пытается продать ту самую разработку, из-за которой мы погорели.

— Ну, пусть пытается, — буркнул Али.

— А ты утратил к ней интерес?

Али почесал бороду.

— Не совсем! А за сколько он её продаёт?

— За сто лимонов, — ответила Натача.

— Слушай! Что у тебя за жаргон?

— Ну миллионов, — поправилась жена. — Чертовски дёшево!

— Да! — согласился Али. — Похоже, дела у него совсем плохи. Может, помочь бедняге? — его глаза странно заиграли.

— Ты что? — Натача удивлённо подняла брови. — Помочь этому негодяю?

— Ну, конечно! — с той же меланхолией в голосе произнёс её муж. — Именно помочь… чтобы не долго мучился. Разузнай подробности.

Вы, уважаемые читатели, наверное помните, что основой основ капитализма является рынок. Причём, рынок этот обязательно стихийный. Любые попытки рынок регулировать модифицируют капитализм, и чем средств регулирования больше, тем больше он напоминает социализм, правда, с человеческим лицом. А регулировать рынок приходится. Хотя бы потому, что по мере экономического роста субъектов рынка их количество уменьшается, а влияние на рынок растёт. Несколько крупных игроков в какой-либо отрасли способны совместными усилиями сделать с рынком всё, что угодно. Обычно нормальные государства вводят антимонопольные законы, ответственность за сговор по контролю за рынком. Брут Диксон приложил все усилия, чтобы в ряде миров, где хозяйничает он, таких законов не было. Сейчас, когда влияние Диксона стало снижаться, отсутствие антимонопольных законов сыграло против него. Али, совместно со своими жёнами, начал раскачивать цены на ряде бирж. Брокеры Диксона, в результате, провели несколько операций, которые нанесли Диксону и им самим очень серьёзные убытки.

В этот день Брут Диксон метался по своему кабинету. У него было скверное настроение, у него болела голова, тряслись руки и ноги. Наркотический карандашик уже мало помогал, вызывая облегчение всего на несколько минут.

— Проклятие! — бормотал Диксон себе под нос. — Я уже в глубокой заднице. Мои предприятия терпят убытки. От меня уходят работники и менеджеры. Меня уже не называют Большим Диксоном. Если пишут "Б.Диксон", то под этим "Б." подразумевают совсем другое. Одна газетёнка даже написала "б… Диксон".

Что же случилось? Многие бизнесмены довольствуются тем, что для них зарабатывают нанятые менеджеры. Почему же у него все менеджеры такие пройдохи и кретины?

Один умник, которого характеризовали как лучшего в отрасли аналитика, заявил, будто вся структура предприятий Диксона заражена как вирусом патологическими идеями. Эти идеи сейчас приносят ему убытки, подчиняют себе всех новых людей и убивают всё на корню. Диксон выгнал его, даже не заплатив. Вместо того, чтобы предлагать дело, он повторяет статейки из дешёвых бульварных изданий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Заиграл внутренний телефон.

— Сэр! — доложил секретарь. — Начальник лаборатории уже здесь.

— Хорошо, Моррис! Пусть войдёт!

Диксон всё ещё возлагал надежды на разработку, которую он буквально зубами выдрал у Султана Али и Марго. Антигравитатор! Конечно, разработка имела значительную теоретическую часть. Для этого нужны не менеджеры, а головастые теоретики. А с этим в последнее время туговато. Вот, возьмите, например, Фарадея. Он вывел основные закономерности, которых достаточно, чтобы строить все электрические машины. Человек без образования, самоучка. Он сформулировал концепцию, основу. А уж после него появилась масса последователей, которые, не имея возможности сказать что-то новое, просто жонглируют формулами, громоздя их одна на другую, словно говоря: "Вот я какой умный!" В этих формулах не способны разобраться ни инженеры, ни студенты. Даже большая часть учёных, если они не работают в данной области, тоже в этом ничегошеньки не понимает. Во всех учебных заведениях на голову неофитов вываливают эти горы научного хлама, который способен вызвать только стойкое отвращение. В школах на любом уроке рисуют какие-то стрелки, схемы… Как будто они способны облегчить понимание. Это же идиотизм, вводить новый, незнакомый язык для человека, который и так плохо понимает происходящее. Так что, ничего удивительного нет в том, что светлых голов в мире стало меньше.

Начальник лаборатории, наверное, перегруженный работой, тоже не был светлой головой. Он запинался, объясняя Диксону возникшие проблемы, путался в доводах, многократно повторялся.

— Понимаете?.. Это какой-то тупик… Гравитационная установка нужна не только для того, чтобы удерживать летательный аппарат над планетой. Внутри аппарата мы должны обеспечивать искусственную гравитацию. То есть, мы должны решать противоречивую задачу: отталкиваться от планеты, но создавать тяготение для экипажа и пассажиров. Установка, смонтированная в днище аппарата, будет отталкивать от себя не только планету, но и экипаж. Наши изобретатели предложили монтировать установку в верхней части аппарата. В результате получается, что пассажиры отталкиваются от потолка, то есть, прижимаются к днищу. Но есть и неприятность. Величина этого притяжения зависит от массы летательного аппарата и массы планеты. Это совсем неприемлемо.

— Короче! — остановил его Диксон. — Вы не видите возможности заменить старые СВЧ-установки на новые?

— М-м-м, — замычал посетитель. Потом добавил: — Да!

— Ну, вот! Опять убытки! — думал Диксон после его ухода. — Деньги потрачены, а отдачи ноль.

Он опять мазнул лоб карандашиком. Встал, подошёл к окну. А, может, удастся продать разработку? За сто миллионов никто не хочет, так пусть за пятьдесят. Или за десять… С паршивой овцы хоть шерсти клок. Если Али вздумает купить… пусть!

Али купил разработку антигравитатора.

Рассматривая схемы работы, диаграммы ускорений поля тяготения, он решал почти ту же проблему, что и Диксон.

— Хелена, солнышко, здесь нет возможности стабилизировать внутреннее тяготение. Смотри! Если мы неподвижно удерживаем аппарат над планетой, то пассажиры испытывают тяготение, будто находятся на её поверхности. Это совершенно не годится! Кажется, мы потратили деньги зря! — Али задумчиво потёр кончик носа. — Получается, Диксон напоследок нас ещё раз нагрел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хелена, его третья жена, усмехнулась.

— Сразу видно, Али, что ты мало тренирован в изобретательстве. Эта задачка решается элементарно. Правда, установка усложняется в два раза. Смотри! В корабле есть две установки: вверху и внизу. Ускорение тяготения, развиваемое каждой, это две неизвестные. Ускорение суммарное должно быть равно, например, ускорению поля тяготения планеты. А разность ускорений равна величине ускорения в салоне. Две неизвестных, два линейных уравнения… И всё!