Тени не исчезают в полдень - Елизавета Бережная

— А ты меня всегда-всегда находишь и догоняешь, — пожаловалась Ника, когда смеяться ей надоело.

— И всегда-всегда найду, — подтвердил Алек.

Ника надула губки и скрестила руки на груди, с третьей попытки, конечно. Алек посмотрел на неё и опять засмеялся. И Ника сразу перестала строить из себя обиженную.

Картинка сменилась. Запыхавшиеся, раскрасневшиеся, они лежали на мягкой траве и смотрели в небо. Ветерок играл волосами и кружил пылинки в танце, за которым так нравилось наблюдать Нике. Но сейчас она была занята разглядыванием узоров на небе.

— Это слон или кит? — совершенно серьёзно спросила Ника и подняла пальчик, указывая куда-то вверх. Они лежали так близко, что касались друг друга плечами. И Ника едва не попала Алеку по носу.

И всё равно он не увидел ни слона, ни кита. Самое большое и пушистое облако больше похоже было на кролика, такого же белого и растрёпанного, как тот, который сидит дома в клетке.

— А вот это, — не унималась Ника. — Это книжка.

Книжку Алек нашёл. Она плыла по небу, покачивая воздушными страницами. И Алеку казалось, что там есть и текст, и картинки. Хотя мама рассказывала, что облака — это пар. Алек хотел в это не верить. Пар портил всю магию облаков.

— А вон там погоны, — похвастался Алек, найдя первое попавшееся прямоугольное облако. — Я такие вчера в кино видел.

Ника во все глаза смотрела на размытые силуэты погонов. Алек закрыл глаза. Так приятно было слушать щебетание птиц, переговоры ветра с деревьями. И о чём они беседуют, пока никто из людей не может понять? Алек слышал, как скрипела открытая калитка и шуршал где-то за забором старик-сосед, добрый, он дарил шоколадки и улыбался. Хорошие люди часто улыбаются. Мама говорила, что им не жалко поделиться с другими своей радостью. А здесь, в деревне, все улыбались и все делились..

— Я знаю, что это, — кокетливо приподняв ручку, заявила Ника.

Алек сел и открыл глаза. Ника уже с упоением рассказывала об очередном облаке. Она, пятилетняя девчонка, разглядела в облаке землю, которую рассматривала по глобусу. Весь мир поместился для нее в этом маленьком облаке. Алек слушал и думал про себя: «Да пусть хоть самое гигантское, облако не поместило бы в себя все звуки, запахи, все ощущения мира».

Мама легла рядом на траву. Она тоже смотрела на облака. Но мама не увидела ни кита, ни слона, ни погон, ни земли, ни даже книги.

Небо вдруг завертелось, облака сжались и посерели, будто невидимая кисть смешала краски до унылой грязной массы. Исчезли ветер и запах свежести и цветочной пыльцы, вся зелень вокруг тоже закружилась в водовороте и пропала. Вокруг сомкнулись бетонные стены с однотонными бежевыми обоями. Над головой упал потолок. Это небо, сжавшись, превратилось в него.

Алек стоял посреди просторной комнаты. Рядом не было ни мамы, ни Ники. Шею стягивал плотный воротник белой рубашки. Он мешал дышать. Алек нащупал пуговицы и неумело расстегнул. В глазах помутнело от подступающих слёз. Алек сжал губы и взъерошил непривычно приглаженные волосы. Дышать стало немного свободнее.

Родная комната казалось пустой, отталкивающей. Из неосвещённых серых углов смотрели на Алека одинаковые мрачные лица. И только с потолка улыбалось мамино лицо нежной и тёплой улыбкой.

Алек поёжился, совсем не от холода. В комнате было слишком душно. Эти лица преследовали его. Сначала они ходили по белым коридорам больницы, потом стояли в церкви и у серого могильного камня. Они все что-то говорили, что-то настолько одинаковое, что Алек не запомнил. И все они как-то странно смотрели, словно больше им и делать было нечего, как смотреть. Алек не знал никого из этих лиц. Не знал он, и что эти лица делали на маминых похоронах. И что он сам делал за калиткой того кладбища. Мамины похороны — такого просто не бывает.

Лица преследовали Алека даже в его доме. Они стали призрачными, прозрачными. Но по спине бежали мурашки от их холодных взглядов. Алек боялся этих серых одинаковых лиц. Он не мог назвать их людьми.

— Ника, — тихо позвал Алек. Эхо подхватило его зов. Оно разливалось по углам одинаковыми голосами, которые назойливо, как мухи, жужжали в ушах.

Никто не откликнулся. И в тишине ещё явственнее Алек услышал звуки и стоны из церкви. Дядя Рома говорил, что всё закончилось. Алек прогонял голоса, только уходить они не хотели.

В углу за креслом раздался шорох и тихий всхлип. Алек встрепенулся, скинул на пол неудобный пиджак и заполз в щель между стеной и креслом. Ника, растрёпанная, заплаканная, в тоненьком чёрно-белом платье сидела на полу, сжавшись в комочек. При виде брата она подняла головку.

Ника смотрела по-другому, не как те лица. Лица смотрели, потому что так надо. Ника искала поддержки, защиты. Глаза её были чисто-голубыми. Тогда, в деревне — зелёными. Голубой выглядел непривычно. Алек чувствовал это, хотя и не мог объяснить. И ласково, как мама когда-то, он обнял сестру. Ника прижималась к нему. Алек слушал, как колотится её сердце, как неровно и быстро поднимается грудь.

— Ты нашёл меня, — совсем тихо прошептала Ника. Алек удивился, что услышал. А потом понял: это голоса замолчали. — Я от них убежала.

Алек и сам убежал. Наверное, где-то в доме их уже искали. Алек слышал отдалённые шаги. А пока было немного времени. И мир для Алека сузился до укромного местечка за креслом. Именно тогда он тихо пообещал Нике, что всегда-всегда будет рядом.

Вспомнились прятки. Те самые, во дворе, когда в шутку он ляпнул, что всегда найдёт, а Ника, тоже в шутку, обиделась.

— Я просто сдержал обещание. — Алек улыбнулся. В горле горчило. Говорить было сложно. Он часто моргал, потому что мальчики не должны плакать. Так сказал дядя Рома. А сам отвернулся.

Лица ворвались в комнату. Среди них были и знакомые. Но в чёрно-белых костюмах они тоже превратились в чужих. Алек вышел и помог выбраться из укрытия Нике. И снова посыпались фальшивые слова. Знали бы эти лица, что Алек их и не слушает.

Они ушли, позволили остаться. Алек случайно выловил из их разговора единственную интересную фразу: «Что будет с детьми?»

Неслышно он прошёл по коридору и замер за дверью, ведущей в кухню. Двое особенно важных лиц сидели за столом и тихо переговаривались. Но Алек легко расслышал их слова.

— Что по родственникам? — сухо спросил высокий прилизанный молодой человек. Его вопрос прозвучал так, словно речь шла о продуктах в магазине. Этот тип Алеку сразу не понравился.

— Никого.