Ты для меня? (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Распятой под ним.

Чувствовать твердость мышц. Тяжесть тела.

— А я ведь схожу с ума! Осторожнее с играми — я безумен. — Переплел их пальцы, и завел руки ей за голову. Практически касался губ. — Ты. Сводишь. Меня. С ума!

— Герман…

Даже не прошептала. Нет. Беззвучно выдохнула.

Мужчина уткнулся носом в основание ее шеи. Втянул в себя запах кожи, мучительно при этом застонал.

— Упрямая…до чего же, ты упрямая, моя девочка! Мы могли провести время с куда большей пользой, если бы пятками не упиралась. Если бы, сама ко мне пришла...

Моя девочка?

Лера зажмурилась. Она, должно быть спит. Бредит. Эти нотки восхищения, пропитавшие его голос, могли лишь почудиться.

Моя девочка! Как же странно звучит.

Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Распахнула веки, и, столкнувшись с непроницаемым взглядом темных глаз, расплылась в глупой улыбочке. В тот же миг, улыбнулся и он. Нежно, осторожно и сдержанно. Будто медленно, крайне медленно подпускал ее в свое личное пространство. Как же захотелось освободить руки от его захвата, и обнять. Крепко-крепко.

Это она безумна!

Эйфория окрыляла.

Заигравший в тишине будильник заставил вздрогнуть обоих. Давыдов аккуратно скатился с нее, и потянулся к тумбочке, дабы выключить звук. После сел на край кровати, потирая виски. Лера передвинулась к нему поближе.

— Доброе утро, Герман!

Он повернулся в пол оборота, внимательно вглядываясь в ее сияющее лицо. Наверняка сразу понял, что произошло. Это была первая ночь, которую они провели вместе. От заката до рассвета. Без секса! Вдобавок ко всему, мужчина сам к ней заявился, нарушив уговор. Поставив под сомнения собственные принципы.

Момент, когда Давыдов рассвирепел, она уловила довольно четко. Черты его лица заострились. Глаза потемнели.

Отползти не успела, да и не старалась. Сомкнув пальцы на ее лодыжке, рванул на себя.

— Не сильно радуйся, Мелкая. — Проскрежетал, нависая. — Я не изменюсь. Не тешь себя ложными надеждами. А вот, ты…ты подчинишься. Заставлю! Будешь моей. И исключительно, на моих условиях!

Хорошо. Пора бы вскрыть карты.

Подавшись вперед, заключила его щетинистое лицо в свои ладони.

Вложила во взгляд все чувства, таившиеся глубоко в душе.

Не умершие за эти годы, хоть и хорошо скрываемые.

— Не меняйся. Плевать! Мне нужна лишь верность, Герман! Это — мое единственное условие.

— Исключено. Верность убивает страсть!

— А измена убивает людей!

— Только слабаков!

— Это бред.

— Это правда жизни.

— Не хочу так. — Облизала пересохшие вмиг губы. — Не хочу стать еще одной безликой галочкой, в твоем бесконечном списке свободных отношений! 

Давыдов замер. Пару секунд напряженного молчания, и приговор:

— Но, ты ей станешь, Лера! И очень-очень скоро.

Глава 15

Она дернулась в его руках, как от хорошей пощечины.

Его девочка!

Выражение полнейшей муки на лице, дрожащие губы, неестественно блестящие и широко распахнутые глаза…

Самого от зрелища скрутило так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Не мог видеть ее боль. С трудом переносил ее слезы.

И тогда. И сейчас.

Но, сам же, с*ка, раз за разом делал больно!

Твою мать! Что ты творишь?

Герман и фразы-то брошенной, элементарно, вспомнить не мог.

Лишь ярость, разум затмевающую.

Как увидел ее взгляд — открытый, нежный, полный доверия и слепого обожания — тут придушить дуреху захотелось. Лера своим теплом, будто под кожу ему пробиралась. В костный мозг просачивалась. Вмиг крышу сорвало.

Ни этого добивался!

Нельзя давать надежду, на что-то большее. Как минимум, бессердечно.

Он хоть и мразь последняя, но не до такой же степени, чтобы девчонке жизнь ломать. Окончательно. Осознавать-то осознавал…но, упрямое сердце…Дьявол! Как же хотелось быть для нее всем. Хотя бы в мечтах. Розовых, детских и несбыточных. Крепко к себе прижимать. Целовать неистово и горячо.

Присвоить. Поработить. Заклеймить. Орать во всю глотку — моя!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И вроде просто все — руку протяни. Но, не мог так с ней поступить.

Нет! Она счастья заслуживает. Столь же бездонного, как ее глаза.

Оттолкнуть бы, для успокоения совести. Да посильнее. И от всего мира закрыться. Сбежать, как паск*дному трусу. В грудь кол, в рот кляп! И терпеть. Молча.

Сам виноват. Самому платить.

Герман уже не был уверен, сможет ли? Сможет ли, теперь…

Рядом с ней совершенно себя не контролировал. Просто улетал, как от дозы чистейшего героина. Терялся в пространстве. Будто под гипнозом. В сотый раз проклинал себя, собственную слабость, но ничего поделать уже не мог.

Механизм запущен. Песок посыпался…

С той самой ночи, после клуба. Когда вновь ощутил сладость ее рта.

Столь запретного и столь желанного.

И хоть башкой о стену бейся, внушая себе раз за разом — все в прошлом — один черт, эффекта ноль!

ZERO, бл*дь!

Словно и не было этих бесконечных мучительных лет. Словно и не было безумных поступков и попыток вырвать сердце из груди — только бы не ныло, только бы не терзало…

Зачем прикоснулся к ней? ЗАЧЕМ?

Зарекался же! Знал, к чему приведет! Знал реакцию собственного тела на эту девчонку! Умом понимал — это конец. Он, с*ка, сорвался.

Повернутый на ней извращенец вернулся. Вернулся, спустя столько лет!

Познав огонь губ, мягкость кожи, сводящий с ума аромат — лишь ее аромат — остановиться уже не мог.

И пох*уй стало, на все. Только Лера и осталась в его искореженном мире.

— Мелкая, — прохрипел, надрывая пересохшее горло. Крепче к себе прижал, мешая вырваться, чувствуя как бешено колотится ее сердечко.

А брыкаться девушка начала усиленно.

Пусть ударит что ли, если легче станет. Ей позволит. Все стерпит.

— Я брежу…прости! — Прижался губами к виску. — Прости, моя девочка…за все. М*дак я!

Кажется, у нее случился шок. Лера уставилась на него с разинутым ртом, не в силах выдавить ни звука. Не удивительно. Герман извинялся очень редко.

Почти никогда, если быть точнее.

— Герман? — От волнения она прикусила губу. Банальный жест. Мелкая всегда так делала. А у него на это всегда одна реакция — дыхание перехватывало. — Ты…ты не наркоман, случаем?

Загоготал бы от абсурдности ситуации, да грудную клетку до сих пор стягивало, как стальными прутьями.

Бл*дь! Лучше бы, был нариком конченным…

— Так заметно?

— Извини! Просто, у тебя взгляд…дикий. И настроение, по щелчку пальцев меняется.

Удивляя все больше, Лера подалась вперед. Обхватив ладошками его лицо, заглянула в глаза.

По позвоночнику мураши побежали от столь безобидного прикосновения. Новый глоток воздуха дался с трудом.

Мелкая. Его малышка.

— Расскажи мне, Гера. — Взгляд серьезный. Взрослый. — Я хочу понять тебя. Хочу помочь!

— Не забивай голову. — Попытался отмахнуться. — Мне не нужна помощь.

— Совершенно не узнаю тебя. Будто и не ты, вовсе.

— Я. — Отозвался глухо. Уронил свой лоб на ее макушку, и втянул запах волос. Не смог удержаться. — Все еще я.

Лера говорила спокойно. Монотонно. Напряжение отступало. Мышцы расслаблялись. Все уходило на задний план.

Лишь ее голос.

— Ты другой. Кто сотворил это с тобой? — Не сдавалась упрямица. — Кто превратил в такого эгоистичного циника? Я готова разорвать этого человека собственными руками!

— Серьезно? — Выгнул дугой бровь, демонстрируя крайнюю степень удивления.

Словно кипяток под кожу вогнали. Внутривенно. Теперь же казалось, что и кишки полыхают. В горле давно уже ком стоял. — Забавно…а что, если это ты?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она замерла под его изучающим взглядом. А потом задышала часто-часто. Поняла о чем речь.

Умная девочка!