У кладезя бездны. Псы господни - Александр Афанасьев

– А сам что думаешь?

Зайдлер провел рукой с растопыренными пальцами по голове, приглаживая редкие волосы.

– Мне кажется, доктор Ирлмайер, что здесь ведется какая-то игра. Точней, она ведется не здесь, она ведется какими-то группировками в Риме и, возможно, еще где-то. И ставки в этой игре – это проклятый шварце и вся Сомали. Мы наткнулись на что-то серьезное, герр директор. На что-то очень серьезное.

Ирлмайер и сам это понимал – не дурак. У итальянцев что-то произошло, что-то вырвалось из-под контроля. Иначе бы этого подозрительного попа здесь не было.

– Значит, оба держат себя в руках…

– Да, герр директор.

Ирлмайер зловеще улыбнулся.

– Это плохо. Что думаешь?

– Думаю, если шварце увидит, что поп лжет, и не только увидит, а почувствует на своей шкуре, он может и выйти из себя. И сказать лишнего.

Ирлмайер хлопнул своего подчиненного по плечу.

– Ты читаешь мои мысли, дорогой друг, ты просто читаешь мои мысли. Мне кажется, мы переборщили с мерами безопасности в городе. К тому же в горах неспокойно, и германские солдаты нужнее там, верно?

– Верно.

– Но что скажет Берлин?

– Зависит от того, что скажем Берлину мы. И кроме того, я бы с радостью проделал в шкуре этого ублюдка-шварце пару лишних дырок.

– А как насчет «возлюби врага своего, как самого себя», а?

– Этому ублюдку каждый день привозят маленьких девочек, – недобро сказал Зайдлер. – С каждым годом ему нужны все моложе и моложе, он уже освоил семилетних, а скоро перейдет на пятилетних. А некоторым из скотов, которые ошиваются в «Мюнхене», нужны мальчики. Эти подонки нарушают законы и оскорбляют рейх самим своим существованием!

– Они нужны нам, Зайдлер.

– Да, герр директор. Они нужны нам, – согласился Зайдлер.

– Иди спать. Ты устал.

– Спасибо, герр директор. Я побуду здесь еще немного. Моя старая добрая кушетка никуда от меня не убежит.

– Иди спать, – с нажимом сказал Ирлмайер, – это приказ. Мы все устали, нам нужно поспать. Мы все переполошились из-за какого-то подозрительного сообщения, наверное, в Риме и в Могадишо надрывают животы над тем, как сумели обмануть глупых простодушных немцев. Поспишь и завтра представишь мне новый план прикрытия города. Этот убийца либо погиб в горах, либо его и вовсе никогда не существовало.

– Да, герр Ирлмайер. Спасибо.

Где-то в Абиссинии

Район нагорья

Выкрашенный в бурый с коричневыми и черными пятнами цвет огромный трехдвигательный вертолет «Юнкерс-110»[74] неспешно полз над бурой гребенкой Нагорья – раньше одного из самых опасных мест в Абиссинии. Когда-то давно, когда не было беспилотников, вооруженных ракетами, и разведывательных самолетов дальнего действия с локаторами наземного обзора – кого здесь только не было в этих горах. Беглые бандиты, свои и итальянские, исламские экстремисты[75], банды контрабандистов, прочая мразь. Обычное дело для Африки, где спокойно никогда не было. Опорой порядка здесь были монастыри и горные базы, маленькие укрепленные бастионы, на которых раньше служили одни немцы, иногда даже югендверовцы[76]. Сейчас с появлением беспилотных летательных аппаратов и ударных вертолетов гордая доблесть этих маленьких гарнизонов уже никому не была нужна. В гарнизонах больше не было ни одного немца – и сложенные из местного известняка и камня стены, зачастую окропленные германской кровью, служили отличными путеводными маяками для вертолетов, летающих по своим делам над этими неприветливыми местами…

Штурман вертолета, долговязый франк по имени Дидье, пощелкал клавишами бортового навигатора, сделал отметку на висящем перед ним планшете жировым карандашом.

– Прошли точку три! Налево десять!

Гауптман Адольф Брум отработал рукояткой управления вертолета, посмотрел на компас, затем бросил озабоченный взгляд на указатель температуры газов. Турбина не новая, пыли тут полно, да еще горы, воздух разреженный… еле тянет. Хотя это еще ничего – «Физелер-Шторьх» совсем не потянул бы, пришлось бы прямо тут высаживать, а потом ждать, пока досмотровая группа до площадки дотопает…

– Налево десять, исполнил.

– До цели три.

– Есть до цели три.

Три километра… какого черта их гоняют, как бобиков?! Нашли что-то – так отработали бы по цели ракетой, и все дела. Нет… досмотровую группу везти. Там что, контрабанда? Хорошо бы побыстрее с этим делом покончить – и на базу… написать Марте видеописьмо… Еще два месяца – и домой…

В десантном отсеке вертолета оберлейтенант одиннадцатой парашютно-десантной бригады Курт Гернет, приписанной к силам второго экспедиционного корпуса рейхсвера, с любопытством смотрел на неспешно ползущие под ногами буро-красные склоны гор. Он сидел на кресле левого бортстрелка – в отличие от других командиров он предпочитал именно это место, потому что именно бортстрелок первым видит неприятности и у него так получается больше времени на то, чтобы сориентироваться и отдать правильный приказ. Это если неприятности будут такие, с какими не получится покончить короткой очередью осколочно-фугасных снарядов тридцатимиллиметровой пушки «Маузер»[77].

Кроме того, ему просто нравилось смотреть за уплывающей под ногами местностью. В свободное время он рисовал, был художником – и в местных, почти космических пейзажах он черпал свое вдохновение.

Работа предстояла не то чтобы необычная – они не раз вылетали на проверку подозрительных караванов, засеченных беспилотниками, машин, признаков грабежей и нападений на деревни – все это было им не внове, и его полурота отлично была подготовлена ко всяким заварушкам. Необычным был переполох, который поднялся в их пункте постоянной дислокации – майор Гехтель носился, как наскипидаренный, и на всех кричал. Потом беспилотник что-то засек, и вместо того чтобы, как обычно, поднять легкий вертолет с одним штурмом [78] на борту для проверки, подняли эту корову и загрузили в нее целую полуроту. Последний раз такое было, когда со стороны Итальянского Сомали прорвалась банда в полтысячи человек во главе с «генералом» Доре. Тогда им удалось прорваться из приграничной зоны, и на блокирование этих свиней в пустынной местности поднимали всех, кто был под рукой. А сейчас-то что?!

Обер-лейтенанта хлопнули по плечу, он обернулся – это был штаб-фельдфебель Брауде, упрямая прусская скотина, на котором держалась дисциплина во всем полку.

– Одна минута, герр Гернет! – проорал он, показывая желтые от никотина зубы.

– Готовность к высадке! Оружие к бою!

– Так точно! – Обер-лейтенант опять отвернулся, чтобы следить за местностью под брюхом вертолета, и услышал даже сквозь гул турбин, как фельдфебель заорал на весь салон: «А ну, поднимайтесь, сукины дети! Оружие к бою!»

Обер-лейтенант, выполняя роль бортстрелка, был подключен к внутренней сети радиообмена вертолета и услышал, как кто-то, вероятно второй пилот, которому было поручено наблюдать за местностью закричал: «Герр майор, там впереди трупы!» Сообщение это заставило обер-лейтенанта без команды снять с предохранителя свое чудовищное, с массивным дульным тормозом оружие: если только что был бой, можно было ждать всего, чего угодно, в том числе и гранаты в борт.

– Герр обер-лейтенант, – раздался в наушниках голос командира вертолета гауптмана Брума, – наблюдаем трупы, три или четыре, из-за птиц не видно. Следы костра, примерно в том самом месте, которое указал беспилотник. Посадочное десантирование возможно.

– Садимся! – принял решение обер-лейтенант.

– Яволь.

Обер-лейтенант не оборачиваясь показал условный знак «прикрой» – это означало, что его нужно заменить. Бортстрелок вертолета хлопнул его по плечу, и они поменялись местами, при этом склон ни на мгновение не оставался без наблюдения. Здесь километров тридцать до зоны боевых действий, и тот, кто проявляет неосторожность, рискует сильно об этом пожалеть.

Капитан передернул затвор автомата, и в этот момент с ноющим шумом поползла вниз хвостовая аппарель. Они были у самой земли, огромные, многометровые лопасти несущего винта рвали воздух, поднимая пыль, и снаружи ничего не было, кроме ревущей круговерти…

Пол дрогнул под ногами – стойки шасси коснулись земли.

– На врага!!! – заорал во всю свою луженую глотку Брауде и первым ринулся в пыльную мглу…

Лейтенант выходил одним из последних, натянув свой шарф так, чтобы он закрывал нос и защищал от поднятой лопастями пыли. Вертолет стоял на склоне, чуть ли не с предельно допустимым для посадочной площадки креном. Внизу, метрах в пятистах, с недовольным клекотом поднимались в воздух потревоженные грифы. Их оторвали от трапезы, и они были очень этим недовольны.

– Грим, со своим штурмом остаетесь у вертолета, – оценив ситуацию, начал отдавать команды обер-лейтенант, – остальным рассыпаться цепью, дистанция десять метров и вниз. Смотреть под ноги, докладывать обо всем, что найдете. Не спешить, держать оружие наготове. Брауде, командуйте!