Дорога воспоминаний. Сборник научно-фантастических произведений - Хюберт Лампо

2. В какой степени…

Миледи проверил, плотно ли прикрыта дверца транспо́ртера, и уселся напротив меня за столиком. В бронированной коробке было душно и жарко.

— Следы машины обрываются здесь, на плите, рядом с радиоактивным пятном. Здесь опустился и взлетел космический корабль. Сейчас он вне Земли, но со стационарной орбиты не уходит. Перестань возиться с магнитофоном. Лучше послушай. Не известно, откуда он прибыл и как давно висит у нас над головой. Станции обнаружили его среди обломков старых ракет только вчера. Нам не известно, как долго он находился на Земле и каковы намерения тех, кто в нём сидит. Зато мы знаем, что чужаки навестили склады. Спёрли — легко сказать! — пятьсот фунтов электронной мелочи и девятнадцать тонн ядерного горючего. Всё это произошло у нас под самым носом два дня назад. Они продемонстрировали отличную ориентацию: выбрали забытый космодром, расположенный вдали от населённых пунктов и вблизи складов с необходимыми им материалами.

— Неужели вы не понимаете, — перебил я, — что мы имеем дело просто-напросто с мистификацией. Я не сомневаюсь, что это проделки хулиганствующих молокососов, этаких любителей приключений, а вы, словно яростный приверженец бредовых теорий о пришельцах, пытаетесь убедить меня…

— Спокойно, Лютц. Ни в чём я не пытаюсь тебя убедить. Таковы факты.

— Внеземной корабль с ядерным двигателем?

— У «Старфлешей» тоже ядерные двигатели, а ведь радиус их действия более 100 миллипарсеков, хотя эти корабли созданы для приорбитапьных задач и на них больше вооружения, чем горючего. Если их бортовые арсеналы заменить на баки, они могут преодолеть расстояние в десятки парсеков.

— За какое время?

Миледи вздохнул:

— Цивилизация, которую зовёт Космос, не задумывается о времени.

— Демагогия.

— Называй как хочешь. Одно ясно: объект ничем не похож на наши современные корабли, а частные заказы не принимаются.

О следах, оставленных на двери, складах и полу, Миледи не вспоминал. Возможно, решил, что такого рода доводы слишком легковесны. Но ведь не притащил бы он меня сюда ради какой-то дешёвой сенсации. Миледи, жаждущий громкой славы?! Несомненно, он не мог не мечтать о контр-адмиральских погонах, как несомненно и то, что он заслужил их, но даже для прозрения адмиралтейства командор не стал бы прибегать к столь дешёвой рекламе. Я смотрел на его покрасневшие и припухшие веки, на потемневшие от однодневной щетины щёки. Он был явно утомлён. Повидимому, эти двое суток он не сомкнул глаз.

— Мы испробовали все возможные сигналы, Лютц. Объект не реагирует на них. Но биологические процессы там прямо-таки кипят. Биофизики с помощью своих пеленгаторов ведут непрерывные наблюдения, однако они не могут установить принадлежность этих процессов именно разумным существам и тем более определить степень их разумности. Тот факт, что эти существа прекрасно сориентировались в районе действия, ещё ни о чём не говорит: здесь мог сработать даже тропизм[11]…

— Что же, по-вашему, их космический корабль тоже результат тропизма?

Миледи вздохнул, положил локти на крышку столика и, опустив на открытую ладонь свой квадратный подбородок, вместо ответа утомлённо посмотрел на меня. Пауза затягивалась. Чего ждал командор? Если там считают, что имеется реальная опасность, надо незамедлительно что-то предпринять. Разумеется, сначала они вышлют разведгруппу… И тут я понял. Миледи всё ещё ждал. Он уже знал, что я догадался. Мы оба отлично понимали, что мне нельзя ни приказать, ни посоветовать, он даже не мог меня просить. Решение должен был принять только я сам. Миледи просто давал мне возможность отказаться, по существу не отказываясь.

Но почему выбор пал именно на меня? Ответа не приходилось долго искать. Реорганизованная и сведённая к роли учебной секции Академия Королевских космических сил вот уже пятнадцать лет выпускала изнеженных неряшливых пилотов, которые шли в ККС чаще всего из снобизма или не попав куда-либо ещё. Адмиралтейству нужен был не только её выходец старых добрых времён, но и человек, смыслящий в биологии, к тому же не из трусливых и… которому нечего было терять.

— Даже компьютер не понадобилось запрашивать, Лютц. Твою кандидатуру приняли единогласно.

Разумеется, приняли за моей спиной, когда я, погружённый в благое неведение, правил чью-то там статью или лежал рядом с Эли, вслушиваясь в её дыхание, впервые за эти несколько напряжённых дней глубокое и ровное. Тогда я думал только об одном: чтобы никому не пришла охота позвонить. Я не мог выключить видеофон, не разбудив Эли — её голова лежала у меня на плече. Но видеофон, конечно, зазвонил — жена спала час сорок восемь минут. Звонили из клиники. Лицо доктора Зенда светилось счастьем.

— Никаких оснований для волнения, — сообщил он. — Имплантат прижился, как саженец в теплице.

Эли стояла рядом, сжимая мою руку.

— Эли, — улыбаясь, сказал Зенд, — ваш сын будет работоспособнее прежнего.

Моему сыну приживили атомное сердце. Такое же, как у его отца.

Атомное сердце — это люди ещё могут простить. Всякий другой искусственный орган, по мнению большинства, превращает человека в киба, в низшее существо. Слово «киб» порой употребляют даже как ругательство. Однако иногда кибернизация — единственная возможность выжить. Человек не всегда держит свою судьбу в собственных руках. Вряд ли, садясь за рули «Старфлеша», можно предвидеть, что машина, едва стартовав, развалится на куски, потому что электромеханик перепутал провода, дежурный контролёр не разбирается в электронике, а сменный инспектор пробил карточку осмотра, не высунув носа из кабинета. А после падения с километровой высоты не приходится самому что-либо решать. Хирурги решают за тебя. Случается, пациент покидает лечебницу, сохранив лишь собственные — кроме мозга, конечно, — печень, селезёнку да часть пищеварительного тракта, а торс и конечности у него кибернизированы на восемьдесят процентов, так что в следующий раз ему терять нечего. Не то что плакатному вылощенному курсанту. Замена протеза вроде смены обуви.

— Мы подготовим тебе «Старфлеш» из тех, на каких ты учился, — проговорил Миледи. — Риск минимальный.

— Ну, риск — это по моей части. Но вы, вероятно, хотели сказать, что гарантируете мне сменные детали высшего качества.

Миледи внимательно посмотрел на меня.

— Твой организм, — сказал он, — не требует столько пищи и кислорода, как организм обычного смертного, содержащий все эти скользкие и непрочные приборы разового пользования. (Вот вам, — подумал я, — апофеоз киба!) Твоя потребность в углеводах, белках, кислороде и так далее вчетверо меньше. Не тебе говорить, какое это имеет значение вне Земли.