Голубые молнии - Александр Кулешов

Случилось так, что Хворост и Ручьев оказались связными. Быстро и бесшумно двигались они по снежной целине. Несмотря на свою силу, Ручьев чувствовал усталость. Сначала возбуждение, новизна, любопытство заглушали все. Но долгий, однообразный марш, окружающая белизна словно укачал и его, идти становилось все трудней, двигать руками все тяжелее.

— Стой! — неожиданно сказал Хворост и воткнул палки в снег.

— Что такое? — насторожился Ручьев, вглядываясь в окружающий лес.

— Ничего, — Хворост начал стягивать варежки, — перекур. Ты не устал?

— Устал.

— Меня ноги не держат. Нет, я ничего не говорю — учение вещь нужная. Но надо и меру знать...

— Тяжело в ученье — легко в бою, — усмехнулся Ручьев.

— Ерунда! Ты читал о возможностях человека? Какой-нибудь доходяга, который в обычное время еле ложку ко рту поднимает, в исключительных обстоятельствах может поднять паровоз!

— Уж паровоз!

— Ну не паровоз, это так — гипербола, а сто килограммов. В состоянии ярости, страха, отчаяния...

— Ну что ты мне эти прописные истины читаешь, — Ручьев махнул рукой. — это же общеизвестно. При чем тут учения?

— А при том... — Хворост наконец стащил с рук варежки и надел их на палки, — при том, что на учениях я, может, и никак себя не проявлю, а в бою уничтожу целый взвод противника!

— Батальон!

— А может, и батальон. Так что́ мне дадут твои учения? Да ничего не дадут. Ты мне подавай настоящий бой, уж там я покажу...

— Зад покажешь, удирая, — презрительно фыркнул Ручьев, — Как ты будешь воевать, если заранее не научишься?

— Я учусь! Я учусь. Что, я плохо стреляю или с парашютом боюсь прыгать? С первого раза, между прочим, прыгнул, не в пример некоторым. О другом речь. Прыгать умею, так зачем на учении в воду сигать? Придется в бою, не беспокойся, сумею. То же и лыжи — хожу ведь неплохо. На десятке из пятидесяти минут вылезаю. Так зачем переть сто километров? Придется, в бою и тысячу пройду! Эх, про пустить бы сейчас сто граммов, — мечтательно вздохнул он.

Ручьев с изумлением посмотрел на него.

— Опять! Только и думаешь об этом. На учениях, а ты все сто граммов забыть не можешь. Пьяница!

— «Пьяница»! — передразнил Хворост. — Где ты слов таких нахватался? С кем говоришь? С товарищем, с однополчанином говоришь!

— Однополчанин! — возмутился Ручьев. — Уж ты-то в критической обстановке тысячу километров пройдешь! Как же!

— Мороз ведь, — объяснял Хворост, — во время воины законные сто граммов выдавали. Начальство. Сейчас мир, с начальства не требую, но сам-то мог бы себе законные отпустить? И потом, я ж только говорю... абстрактно.

— Абстрактно, — проворчал Ручьев. — Пошли. И так десять минут потеряли.

Они продолжали путь.

Неожиданно лес оборвался.

Ручьев сверился с картой. На этом месте значился лес, но леса не было. Посмотрел на компас — все вроде в порядке. Разгадка пришла, когда под глубоким сугробом наткнулись на первый пень. Порубка.

Видимо, здесь последнее время рубили лес, и на карте это не значилось.

Пройдя сотню метров, вышли на дорогу. По ней скорей всего возили лес: виднелись следы тракторных гусениц. Посередине шла гладко укатанная полоса, по которой лыжи хорошо скользили.

— Порядок! — обрадовался Хворост. — Теперь лыжи сами пойдут.

— A ну стой! — Ручьев начинал сердиться по-настоящему, — Стой, слышишь? Никаких дорог! Забыл? «Избегать дорог и населенных пунктов».

— А я избегаю! — веселился Хворост, продолжая удирать от мчавшегося за ним Ручьева. — Чем быстрей я эту дорожку пройду, тем быстрей от нее избавлюсь.

Наконец Ручьев догнал своего напарника и схватил за плечо..

— Да ты что? А ну сворачивай с дороги. Сворачивай, говорят тебе!

Но было поздно. Навстречу, грохоча, показался трактор. Он был еще далеко, но в чистом поле негде было укрыться.

— За мной быстро! — скомандовал Ручьев и понесся к лесу.

Хворост бежал за ним. Углубившись в ельник, они остановились. Трактор медленно проплыл своим путем, таща на цепях три толстых бревна.

— Ни черта... не заметили... — Хворост прерывисто дышал, но его лицу стекал пот. Наклонившись, он подобрал горсть снега и запихал в рот.

Ручьев, даже не посмотрев на него, двинулся дальше. Хворост еле поспевал за ним.

Добравшись до цели и передав командиру роты донесение. Ручьев уже собирался отойти, когда майор Орлов, до того стоявший рядом не вмешиваясь, внезапно задал вопрос:

— В пути следования никто вас не обнаружил? Никаких неожиданных встреч не было?

«Сказать про трактор? Придется сказать о Хворосте. А сказать о Хворосте, значит, подвести его. К тому же пятно ложится на весь взвод», — лихорадочно размышлял Ручьев.

— Никак нет, не было, — ответил он.

От майора не укрылась запоздалость ответа. Но Ручьев этого не заметил.

А тем временем Хворост, подойдя к Копылову, доложил:

— Товарищ гвардии старший лейтенант, тут трактор-лесовоз ходит. Трактор движется с интервалом в сорок минут. Следующее появление ожидается минут через двадцать!

— Ясно, — сказал Копылов. — Как раз есть время, пересечь поляну. Слушай мою команду!.. Отставить! — быстро крикнул он, увидев трактор, появившийся из леса. Повернувшись к Хворосту. Копылов молча смотрел на него.

Лицо Хвороста выражало крайнее удивление. Некоторое время он напряженно всматривался в трактор, потом уверенно доложил:

— Товарищ гвардии старший лейтенант, это другой трактор. Точно. Наверное, теперь будут два работать. А был один. Этот поновей.

Ручьев только диву давался, с какой спокойной уверенностью врет Хворост: он-то сразу узнал трактор, который так неудачно встретился им на пути.

Когда машина протарахтела мимо, Копылов подал команду. Десантники быстро пересекли вырубку. Колонну замыкал Щукин, он тянул за собой широкую связку лапника, заметая следы лыж.

Солдаты двинулись дальше, не заметив, что майор Орлов и лейтенант Грачев остались на дороге и заскользили в ту сторону, куда скрылся трактор.

Им потребовалось лишь несколько минут, чтобы догнать его.

— Здорово, ребята! — крикнул майор трактористам, двигаясь рядом.

— Привет! — откликнулись они.

— Не видели наших солдат? Лыжники в маскхалатах...

— Встретились тут двое на дороге, — охотно отвечал тракторист. — Навстречу шли. Да потом как в лес дали, что косые улепетывали. Небось трактора нашего испугались — за танк приняли! — Трактористы орали со все горло, стараясь перекричать грохот машины, и весело хохотали.

— Спасибо, ребята! — кричал в ответ Орлов. — Счастливого пути! — Он помахал им лыжной палкой и отстал.